Внутри неё что-то оборвалось. Глубокая боль разлилась по груди, но вместо того, чтобы закричать или ворваться в комнату, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я осознала, что эта сцена не была неожиданностью. Интуитивно я знала об измене, но видеть это своими глазами было болезненно.

Медленно, стараясь не издать ни звука, я закрыла дверь. Я вернулась в зал, где продолжался приём. Люди смеялись, поднимали тосты, общались, не подозревая, что у неё внутри кипит буря. Мое лицо было по-прежнему идеальной маской, но теперь в моих глазах больше не было сомнений.

Я долго не могла найти себе место. Внутри кипело море эмоций: от гнева до глубокого разочарования. Я металась по дому, тщетно пытаясь найти утешение в привычных вещах. Звуки воды из душа, доносящиеся из ванной, только усиливали мою внутреннюю бурю. Я знала, что мне нужно что-то сделать, чтобы хоть немного унять этот хаос в голове.

Тогда мой взгляд упал на телефон Дмитрия, лежащий на прикроватной тумбочке. Мое сердце забилось быстрее. Я знала, что это нарушает личное пространство, но меня мучило огромное желание увидеть правду. Он предал меня, а я терпела его гнев и еще переживаю о каком — то доверии и пространстве! На мгновение мне показалось, что я стою на краю пропасти, и эта проверка — единственное, что может разорвать внутренние оковы.

Сжав телефон в руке, я медленно и осторожно провела по экрану. Легкий пар, поднимавшийся из ванной, пронзал воздух, пока я пыталась ввести пароль. Вот лопух! Кто использует однозначный пароль⁉

Я перевела взгляд на список приложений и выбрала мессенджер. Сердце её забилось чаще, когда я увидела переписку с Ольгой, последним в списке контактов. Я прочитала последние сообщения, которые были заполнены нежностями и интимными подробностями. Несколько последних сообщений были особенно шокирующими — фотографии, которые не оставляли места для сомнений в том, насколько далеко зашли их отношения.

Пальцы дрожали, когда я пролистывала фотографии: снимки Ольги в откровенных позах, отправленные Дмитрию. Каждое изображение было напоминанием о том, что мой муж был вовлечен в эту связь. Ведь фотографии Ольги перебивались его собственными. Боже, неужели все мужчины так свято убеждены, что каждая женщина без ума от его члена⁉ Я чувствовала, как мой мир рушится, и с каждой новой картинкой мой гнев и горечь росли в геометрической прогрессии.

Когда Дмитрий вышел из ванной, я уже сидела на краю кровати, крутя его телефон в руках.

Что делать теперь? Я знала, что должна была уходить, оставить всё позади, разорвать этот порочный круг. Однако всё оказалось гораздо сложнее, чем казалось. Дмитрий был не просто моим мужем, а известным политиком, чья карьера держалась на образе идеальной семьи. Наш брак был не только моей жизнью, но и его фундаментом — тем, что удерживало его на вершине политической игры.

Однако, закрывая глаза, я вновь и вновь видела сцену с Дмитрием и Ольгой. Она, заела, словно старая пластинка, от которой невозможно избавиться. Внутренние эмоции и боль, которая теперь стала моей постоянной спутницей, всё сильнее давили на меня. Но внешне я сохраняла всё тот же спокойный и собранный вид, как того требовала их общая «идеальная» жизнь.

— Ты знаешь, что произвела впечатление на министра финансов? — спросил Дима, выходя из ванной. — Я с ним позже разговаривал, и, кажется, благодаря тебя мы нашли общий язык. Это отличный шаг вперёд для нашей кампании, — продолжал Дмитрий, погружённый в свои амбициозные планы. Он словно не замечал холодности, которая исходила от меня.

Я смотрела на него, пытаясь уловить в его словах или жестах хоть малейший намёк на сожаление, но его глаза были полны лишь гордости за собственные достижения. Этот человек был уже не тем Дмитрием, которого она когда-то полюбила.

— Дмитрий, — тихо произнесла я. — Как долго это продолжается?

Мой голос прозвучал настолько спокойно, что Дмитрий на мгновение замер, пытаясь осознать смысл моего вопроса. Только сейчас он перевел на меня взгляд и заметил, что я держу его телефон. В его лице на миг мелькнуло что-то похожее на панику, но уже через секунду он снова овладел собой.

— О чём ты говоришь? — голос мужа был спокойным, почти равнодушным, но его глаза выдавали тревогу.

— Ольга, — произнесла я чётко, как будто это имя само по себе объясняло всё. — Как долго у вас роман?

Теперь его спокойствие исчезло, и на лице отразилось лёгкое беспокойство, сменяемое злостью.

— Ты что, совсем с ума сошла⁈ — его голос был низким и угрожающим. Он бросил на меня испепеляющий взгляд, и я видела, как его лицо краснеет от ярости. — Как ты могла залезть в мой телефон⁈

Я пыталась дышать ровно, но в голове было сплошное месиво из страха и отчаяния, но из последних сил я взяла себя в руки.

— Значит слушай меня сюда! — крикнула я. — Ты больше никогда! Слышишь⁈ Никогда не тронешь меня и пальцем! С этого дня мы спим в разных комнатах! И ты! Молись на меня! Иначе, это, — я потрясла телефоном в своих руках. — Окажется у журналистов, а лучше у твоих оппонентов! Если ты будешь вести себя неправильно, я разрушу твою жизнь по щелчку пальцев⁈ Понял⁈

Внутри меня трясся каждый орган. Я дала отпор!

— Дай сюда, этот чертов телефон! — Дима в один шаг подскочил ко мне и вырвал злосчастную коробочку из моих рук и швырнул его о стену.

— Ты настолько долго моешься, дорогой, — прошептала я ему на ухо, встав с постели. — Настолько долго, что я успела не только покопаться в твоем телефоне, но и скопировать все. Теперь ты в моих руках.

Прошла неделя с того злополучного дня. Мы с Димой стали чужими за каких-то семь дней. Как это возможно? Может мы никогда и не были родными? Чтобы меньше об этом думать я полностью погрузилась в работу. Благо, муженек больше не смел и пикнуть, чтобы ограничивать мои действия. В эти моменты он выглядел так жалко, когда пыхтел от злобы, но ничего не мог сделать.

Организация благотворительной выставки оказалась достаточно сложной задачей, но я справилась. Внутри все протестовало, что это мероприятие пойдет в зачет муженьку. Однако, я ничего не могла сделать. Пока.

С глубоким вдохом я толкнула дверь выставочного зала. Здесь царила атмосфера умиротворения и искусства. Приглашенные гости не смели говорить громче полушепота, а несколько картин уже нашли своего хозяина. Все шло, просто безупречно и я позволила себе немного расслабиться.

Я двинулась вдоль полотен, наслаждаясь мастерством современных художников и отмечая, как сильно все — таки изменилась живопись. Сама я прикасалась к кистям много лет назад, даже не могла точно вспомнить, когда именно.

Одна из картин заставила меня остановиться. На ней был изображён одинокий мост, уходящий в туманную даль. Он был старинный, с кривыми деревянными балками и изогнутыми перилами, которые казались изношенными временем. Небо над мостом было покрыто мягкими серыми облаками, и туман, словно лёгкая завеса, окутывал всё вокруг, создавая иллюзию таинственности и уединения.

Вода под мостом была спокойной и отражала образ самого моста и облаков, создавая иллюзию двойного пространства. Легкие волны, пробегающие по поверхности воды, передавали ощущение движения, словно мост был не просто объектом, а частью живого мира, наполненного эмоциями и историями.

Автор использовал серые краски, что добавляло ощущение старины и грусти. Мне показалось, что эта картина в точности отражает мое душевное состояние и навевает жуткую тоску. Этот мост был мне знаком. Точно такой же был в деревне, где жил мой прадедушка и, к которому я часто приезжала, когда была ребенком.

— Вам нравится? — спросил рядом мужской голос.

— Да, — выдохнула я, не в силах оторваться от картины. — Этот художник — волшебник.

— Ну, спасибо, — в голосе добавился легкий налет веселья.

Я обернулась и увидела, что рядом со ной стоял мужчина. Он был высоким и атлетично сложенный. Его светлые волосы с легкими волнами, были зачесаны назад, но одна своевольная прядь все равно падала на лоб, придавая ему немного небрежный, но привлекательный вид. Глаза мужчины были глубокими, зелёными, с золотистыми вкраплениями, которые сейчас блестели от его обворожительной улыбки. Одет он был в рубашку, свободные брюки и кардиган — все в оттенках серого, что создавало впечатление будто он пришел сюда из дома, даже не переодевшись.