Маленькая Шилат молча во все глаза смотрела на Ширли, на её узенькие брючки и блузочку с короткими рукавами, пока мама что-то ей не прошептала на ухо. Девочки оживлённо беседовали, и Ренана усиленно подкладывала на тарелочку Ширли новые и новые угощения, невзирая на робкие и слабые протесты своей новой знакомой: «Кушай, кушай! Ты худенькая, тебе это не вредно! Это мама с Шилат испекли!» — гордо поведала она новой подруге, подливала ей в стакан то колу, то сок. «Эта малышка уже печёт?» — тихо и удивлённо спросила Ширли. Ренана горделиво кивнула, улыбнувшись сестрёнке: «С мамой вместе. Они друг другу помогают. Маме одной было бы трудно столько сразу приготовить, а Шилат это дело любит. Это мама её научила!» — гордо сообщила она.

Удивительно, как двух девочек-ровесниц, выросших в разных средах, потянуло друг к другу, как они тут же принялись непринуждённо болтать о том, о сём!.. Тон задавала, конечно же, бойкая и активная Ренана, спрашивая Ширли, где та учится, чем увлекается, какую музыку любят в их семье. Выяснилось, что обе девочки страстно увлекаются рисованием и столь же страстно любят слушать музыку. Ширли рассказала, что любит рисовать серии картинок из жизни фантастических зверушек, нарисованных в виде весёлых кактусят, весёлых облачат, а то ещё весёлых огоньков…

Она мечтала, когда вырастет, рисовать комиксы, а ещё лучше — создавать мультфильмы в этом своеобразном стиле. Ренана, напротив, хотела создавать декоративные орнаменты для вышивок и вязания, а ещё — модели красивой одежды. «Ну, и шить, конечно!» — прибавила Ренана, подбородком указав на свои и сестрины юбки и блузки, кивнув в сторону мамы, на которой был джинсовый сарафан со столь же изысканной вышивкой и по подолу и вокруг треугольного выреза.

Девочки договорились в ближайшее время встретиться и нарисовать что-нибудь вместе, может быть, попробовать приспособить весёлых кактусят, или весёлых облачат для какого-нибудь орнамента Ренаны — и заодно послушать любимую музыку.

«Ты любишь рисовать под музыку? — спросила Ренана. — Я ужасно люблю! Ты бы знала, какие у меня под «Хайханим» выходят рисунки!» Ширли глядела прямо в блестящие улыбчивые глаза девочки, на её лицо, удивительно напоминающее лик улыбающегося льва (вернее — львицы), как и лицо её папы Бенци. Она вдруг ощутила, что наконец-то обрела ту самую близкую подружку, которой можно поведать все свои секреты и переживания. Приятельниц у дочери Моти Блоха было много, а вот близких подруг — не было. По правде говоря, до сих пор она не испытывала особой потребности в такой близкой подруге; ей хватало мамы.

Основной темой беседы девочек, конечно же, оказалась музыка. Музыкальная тема в последнее время стала в Арцене главной темой бесед, дискуссий и даже ожесточённых споров. Наши девочки просто не могли не поддаться этой общей, захватившей всех тенденции, тем более обе очень любили музыку, постоянно звучавшую в домах у той и у другой. Впрочем, с грустью подумала Ширли, вот уже долгие месяцы приходится больше всего слушать ту музыку, которая грохочет из комнаты братьев, да ещё по телевизору. Разве что у себя в комнате она приноровилась слушать на наушники то, что ей нравится.

К низенькому столику приближались трое, у всех троих довольные, озорно ухмыляющиеся физиономии. Темноволосый, высокий, худенький парень направлялся прямо к Бенци, его большие тёмные глаза сияли, он широко, радостно улыбался и на ходу приговаривал: «Мы его усовершенствовали!..» Это был старший сын Бенци и Нехамы Дорон, Ноам. За ним следом подошли Максим и Ирми, оба осторожно влекли удивительное устройство; Ширли не сразу сообразила, что это то самое, на котором совсем недавно ухмыляющийся озорной гигант показывал чудеса наездничества на трассе, огибающей Лужайку. Ширли показалось, что все трое почти ровесники, разве что худенький, высокий, темноволосый чуть-чуть моложе. С трудом можно было представить, что самый юный из них — Ноам Дорон, обладатель серьёзного, несмотря на озорную улыбку, лица, что до окончания средней школы ему осталось больше года, что двое других, Ирми и Максим, лет на 6–7 старше Ноама, работают с Бенци и уже успели поучаствовать в нескольких серьёзных проектах.

Ирми с важным видом, с трудом скрывая довольную озорную ухмылку, поставил странное устройство перед Бенци. Выглядел упомянутый гибрид в виде слегка вогнутой овальной тарелки, большая ось которой приблизительно 70–80 сантиметров.

По днищу тарелки симметрично относительно осей и центра были установлены 4 шарика, имеющие сложное внутреннее устройство — эти шарики играли роль колёс.

Почти в центре — обычный руль от коркинета. По всей вогнутой поверхности этой затейливой штуки были приклеены тоненькие нашлёпки из мягкой резины или пластика, в виде следа голой стопы среднего размера. Максим объявил, указывая на забавные нашлёпки: «А это — чтобы ноги ставить. Лучше, конечно, было бы сделать в виде углублений, но пока, вручную, мы только такое и смогли приспособить». Ширли обратила внимание на тяжёлый акцент, с которым говорил Максим, и это её немного позабавило, но она не подала виду.

Бледный, невысокий блондин Максим, улыбаясь приятной и робкой улыбкой, освещавшей его сероватое худощавое лицо, объяснял: «Нам трудно было бы выдавить вручную, а приклеить — запросто! Сначала Ирми хотел вообще без этих штук, просто нарисовать. Но мы с Ноамом настояли, и он согласился. Ну, и ещё я придумал установить тут одно патентованное устройство, я назвал его Ю-змейкой. Оно позволяет легко сохранять равновесие при поворотах практически во всех направлениях. Это не просто повороты, и не только повороты. Это… ну, увидите!..

Только надо договориться с самим изобретателем змейки, Юлием, чтобы он позволил применить его изобретение в нашем руллокате… В принципе он не против, но…

Неофициально…» — «Как-как? Как ты его назвал?» — спросил Шмулик. А Рувик подхватил: «И вообще, что это такое?» — «Вы же видите, на что это похоже!» — сказал Ноам. — «На что?» — вопросил один из близнецов.

Ширли с интересом разглядывала диковинное устройство, которое ребята поставили на землю перед Бенци; все трое поддерживали его за руль. Она перевела глаза со странного устройства на лица троих друзей, и её взгляд сразу же остановился на лице старшего брата Ренаны. Это был высокий, стройный мальчик, явно выше ростом, но гораздо тоньше её мощных широкоплечих братьев. Со слов Ренаны она знала, что Ноам старше её братьев, но выглядел он моложе. «Наверно, потому что уж очень худенький…» — подумала она. Он не был похож на Ренану и близнецов, но было ясно, что это их брат. Зато сразу же бросалось в глаза сходство между ним и малышкой, а также между ним и матерью. Внимание привлекало сочетание серьёзности и широкой доброй улыбки, озаряющей его юное лицо. Щёки покрывал слабый тёмный пушок, который выглядел симпатично и трогательно. Ширли обратила внимание, что лицо мальчика немного портил чересчур длинный, асимметричный, чуть-чуть свёрнутый набок нос и розоватый рваный шрам, по диагонали рассекавший одну из густых чёрных бровей парнишки. Но всё искупали тёмные, как маслины, глаза, как у матери и младшей сестрёнки, опушённые такими же густыми длинными ресницами.

Довольно коротко постриженные кудри Ноама были, как и у Нехамы, цвета сильно подпалённого плода каштана, тогда как у Шилат прихваченные лентой локоны красиво отливали светло-русым оттенком. Ширли ещё не знала, что немного искривлённый нос и рассекающий бровь шрам — подарок её братьев.

Ширли с робким интересом разглядывала лицо Ноама, и их взгляды встретились. Тут же, смутившись и покраснев, Ширли отвела взгляд и снова глянула на мальчика.

Такое с нею случилось впервые. Ей вдруг показалось, что между нею и этим высоким мальчиком с удивительными красивыми глазами как бы проскочила искра. Ноам улыбнулся ласковой смущённой улыбкой. Ширли тут же опустила глаза. Она как будто издалека услышала, как один из друзей Ноама спросил: «А это не дочка нашего главного специалиста? Уж очень похожа…» — «Да, — подтвердили хором Ренана и близнецы: — Её зовут Ширли. И вы тоже, ребята, представьтесь!» Максим пробормотал: «Очень приятно. Максим…» Ирми улыбнулся и повторил: «Очень приятно. Ирми…» Ноам пробормотал сдавленным голосом что-то вроде: «Ном-м-м…» Ширли не понимала, что с нею происходит. Она никогда не смущалась, общаясь с мальчишками их круга, с одноклассниками. А сейчас её смутил взгляд незнакомого религиозного мальчика. Да ещё и при всех…