Но назвать Арпадофеля интеллигентом?.. Право же, Миней — большой шутник! Но почему от этой шутки уважаемого шефа и покровителя стало так не хватать воздуха в тенистой, прохладной беседке с кружевными стенами и потолком?..

Мезимотес, улыбнувшись коллегам, произнёс торжественно: «Когда рядом со мною такие светлые головы, я ещё сильнее верю в наше любимое детище!» Куби-блинок поднялся, потянулся и, неожиданно для Моти, негромко профанфарисцировал голосом, напоминающим самый низкий звук фагота: «Ну, хорошо, я полагаю, что наше совещание закончено. Кто куда, а я пошёл в туалет…» — и, подтянув брючки, он потрусил из кабинета Минея.

Моти от изумления застыл на месте и чуть не выронил ноут-бук.

Сияющее, улыбчивое утро. Лулианичи весело стекаются со всех концов города к Лужайке пикников, раскинувшейся над пляжами в одном из живописных уголков Парка.

Лужайка пикников была по традиции излюбленным местом отдыха в Арцене.

Большая часть лулианичей почти одновременно подъехала к Лужайке, и многочисленные машины всевозможных моделей и расцветок, нетерпеливо сигналя, теснились и мельтешили в прилегающих улочках, проулках, проездах. Их владельцы не теряли надежды найти удобную парковку. В свежем утреннем воздухе повисли и медленно садились на землю сизые облачка выхлопных газов, гармонируя с симфонией клаксонов и скрежетом колёс по асфальту.

Из Меирии, пригорода Эрании, прибыл заказаный группой религиозных лулианичей вместительный автобус и припарковался в некотором отдалении от скопища беспорядочно роящихся машин. Первыми оттуда высыпали детишки от 3–5 лет и старше.

За ними выходили улыбающиеся шумные подростки, у некоторых мальчиков за плечами болтались гитары. Сразу стало шумно, весело и пестро. Весёлые звонкие голоса влились в симфонию клаксонов многочисленных автомобилей, медленно вписывающихся в парковочную площадку.

Таинственный администратор по общим и конкретным вопросам раньше всех прибыл на Лужайку пикников в гордом одиночестве. Он тут же обратил пристальное внимание на пёструю толпу, с весёлым шумом направлявшуюся к правому склону Лужайки, на улыбающихся мужчин, молодых парней и маленьких мальчиков в кипах, на женщин, девушек, девочек-подростков и маленьких девочек в длинных юбках. На лице, отсвечивающем всеми оттенками недопечённого блинка, застыло странное выражение, левый глаз загадочно постреливал темно-зелёным.

Он отвернулся от них и окинул взором группу парней, головы большинства из которых украшали причудливые причёски всех цветов радуги, а открытые части тела были покрыты причудливыми татуировками или, у тех, кто помладше, росписью. Это всё были дети лулианичей-элитариев, учащиеся и выпускники престижной эранийской гимназии Галили.

Обращала на себя внимание стайка живописно прикинутых молоденьких девушек, которые стояли в подчёркнуто непринуждённых позах, глядя как бы сквозь парней или поверх их голов, и о чём-то между собой беседовали, громко и заразительно смеялись, некоторые при этом непрестанно курили.

Парни, не выпуская сигарет изо рта, начали деловито расставлять по краям Лужайки мощные акустические колонки, извлекали из багажников папиных машин и тащили в самый центр на тележках отдалённо напоминавшую роботов звукоусилительную аппаратуру. Кое-кто из парней постарше деловито-начальственным тоном отдавал распоряжения, указывая пальцем то в один, то в другой конец Лужайки.

Арпадофель провёл ладонью по пыльно-белёсому ёжику своих коротко-стриженных волос и с покровительственной лаской улыбнулся деловито суетившимся парням.

Левый глаз его косил уже не столь зловеще. К коротышке подошёл такой же широкий, но в полтора раза выше обаятельный увалень Тим Пительман. Он нежно и осторожно приобнимал за плечи известную всей Эрании звезду арценской журналистики Офелию Тишкер, которая на его фоне напоминала хрупкую зеленовато-коричневатую стрекозу.

Тим что-то тихо пробормотал Арпадофелю, тот энергично закивал, потом сделал какой-то понятный только им обоим жест и — стушевался.

Но вот, наконец-то, все машины припаркованы, всё необходимое выгружено.

Подростки, тихо переговариваясь, с самым серьёзным и деловым видом продолжали перетаскивать колонки с одного места на другое. Детвора носилась между кустами и зарослями высоких трав. Родители занялись поиском мест для уютного отдыха на просторной Лужайке, стараясь захватить для своей семьи местечко в тени погуще.

При этом они украдкой с любопытством поглядывали на начальство.

Естественно, основной заряд любопытства был направлен на загадочного коротышку со странно косящим левым глазом и необычной формой головы. Его уже попривыкли видеть в коридорах «Лулиании», но большинство так до сих пор и не поняло, кто он и чем занимается. По обыкновению доброжелательного внимания удостоился босс Миней Мезимотес, прибывший на День Кайфа, как и Арпадофель, один. На чисто, до синевы, выбритом его лице мерцала знакомая всей Арцене добродушная, с загадочной хитринкой, улыбка. Лулианичи не сомневались, что вот-вот он объявит о каком-то заготовленном для них и их домашних сюрпризе, на которые всегда был большой мастер.

Наконец, негромким, но веским и звучным баритоном шеф призвал всех ненадолго прервать свои приготовления к весёлому празднеству гурманства. Лулианичи и их супруги с интересом воззрились на шефа, тогда как дети продолжали свою весёлую и шумную возню. Мезимотес чуть-чуть повысил голос. Он ласково, в то же время чуть сверкнув глазами, поглядел на детишек, снова призвал к тишине — и замолк в величественном ожидании.

Матери не без труда успокоили своих юных шалунов. Все присутствующие, прервав приготовления, направили свои взоры на хитро и ласково улыбающегося шефа.

В относительной тишине Мезимотес внимательно оглядел лулианичей и членов их семей и заговорил. В первой же фразе, произнесённой чуть вибрирующим баритоном пожилого человека, он объявил, что руководство фирмы «Лулиания» решило ознаменовать слияние двух родственных и дружественных предприятий, «Лулиании» и Института Патентных исследований, в одну мощную струю традиционным Днём Кайфа, а главное — большим общим мангалом.

«Таким образом, мы ещё больше укрепим единство всех-всех-всех лулианичей — и ветеранов, и, так сказать, новичков! Давайте же, в знак нашего нерушимого единства, скинем все привезённые сюда припасы в один общий котёл!» — Миней широко улыбнулся и поднял кверху в приветственном жесте обе руки, словно бы желая заключить в свои нежные объятья всех фирмачей, заполнивших Лужайку пикников.

Поднялась волна удивлённо-недоумённых возгласов. Миней терпеливо молчал. Когда, наконец, стих возбуждённый шум, Мезимотес продолжил. О, как убеждённо и красиво говорил он о важности дружбы и единства всех работников обновлённой «Лулиании», истинного украшения любимого города Эрания! Ведь каким целям служит совместный День Кайфа, организованный для всех-всех-всех (для чего руководство выделило целый рабочий день, превратив его в выходной! — как бы вскользь, но многозначительно, намекнул подчинённым босс)? Естественно, чтобы все лулианичи на этом традиционном семейном отдыхе культурно отдохнули, получили удовольствие — в том числе и от общения друг с другом, и от узнавания и понимания вкусов и интересов друг друга, — чтобы познакомились и подружились семьями, прониклись общими интересами и взаимными симпатиями.

Рядом с боссом незаметно возник Тим Пительман и, широко улыбаясь, произнёс: «Именно этой высокой и благородной цели, хаверим, и должен послужить наш большой общий мангал!» Из-за его широкой спины выглянул, а там и выкатился на середину полянки коротышка Арпадофель. Миней и Тим незаметно отошли в сторону и как бы стушевались.

Таинственный администратор по общим и конкретным вопросам впервые выступал перед собравшимися вместе фирмачами. Поэтому ему было особенно важно всецело завладеть вниманием аудитории. И он постарался.