Моти, вставая со скамейки, чётко и резко проговорил: «В общем, мальчики, как вы хотите, но в ближайшее время я вам не советую посещать «Цедефошрию», особенно такие концерты. Вот подрастёте — и на здоровье… А пока… Моей же ноги на этих концертах не будет! Когда у меня есть время для музыки, я хочу получить удовольствие, но не удар по мозгам и нервам!.. Между прочим, — он повернул голову к жене: — этот жуткий силонофон, из которого непонятно, как он звуки извлекает… в общем, он берёт вовсе не повышенной громкостью, а… не знаю даже, как сказать… Я попытался проанализировать: громкость как раз там не такая уж сумасшедшая, он звучит… как бы это поточнее выразить… негромко, как бы обволакивающе, вкрадчиво… даже не влезает в тебя, а — проскальзывает в самое нутро, как червем каким-то, ужом…» — «Не волнуйся, если у него появятся подражатели, они постараются достичь нужного им эффекта именно громкостью…» — тихо и опасливо заметила Рути. — «Да, подражатели — это почти всегда карикатура на оригинал…» Рути погладила спящую Ширли и ласково прошелестела: «Доченька, папа с мальчиками пришли, мы домой едем!» Девочка, вздрогнув, подняла голову, сонно щурясь.
«Ну, а у вас как было?» — наконец, спросил Моти. — «Как всегда, хорошо и приятно…
Ширли потанцевала с ровесниками, а я посидела, поглазела на весёлых, радостных детей, послушала очень приятные мелодии песен, потом мы пошли в «Шоко-Мамтоко».
Ну, как и собирались. Никаких неожиданностей… Ах, да… В кондитерской, когда мы уже доедали, и Ширли устало ковыряла ложкой в бокале, к нам за столик подсели Нехама и две её дочки — одна постарше Ширли, крупная, полненькая такая… другая маленькая, 5 или 6 лет. Я почему-то думала, что у них первенец сын…» — «Ну, да, он старше наших мальчиков. А как Нехама?.. А где Бенци и остальное потомство?» — «Нехама сказала, что Бенци и мальчики ещё в «Цлилей Рина», а её девочки затащили сюда, особенно малышка тянула, захотелось шоколад со взбитыми сливками, боялась, что кончится или кафе закроют… Нехама всё такая же худенькая и стройная…
Пятерых родила…» — и Рути, которая с молодости очень переживала из-за своей полноты, вздохнула. Помолчав, она снова заговорила: «Вот ей бы брюки очень подошли, а она… — и вдруг оживилась: — И знаешь, на них, на троих, и на малышке тоже, сарафаны-джинс с прекрасной вышивкой. Я только успела подумать, какие дорогие вещи они носят, и даже малышке покупают дорогое. А Нехама, словно мои мысли угадала, тут же поведала мне: и сшила, и вышила эти сарафаны старшая девочка. Её свекровь, — известная в Меирии мастерица… А я и не знала, что знаменитая геверет Шошана — мама Бенци! Мне-то в молодости дорого было у неё одеваться, я её и не видела ни разу… на их свадьбе — впервые. Вот она и научила внучку всему, что умеет сама. Девочка и шьёт, и вышивает для себя, мамы и сестры, вяжет отцу, братьям. А как она похожа на Бенци! Ты бы видел! Такие же огромные сверкающие глазищи, только без очков, и волосы почти такие же, только в пышную косу заплетённые, а не лохматой гривой. У меня, помнишь, была такая же коса, только светло-русая. Если бы не полненькая и не эта рыжая коса, то… настоящая юная ведьмочка. Правда, добрая ведьмочка. Слишком бойкая девчонка, не чета нашей нежной и тихой Ширли. Нехама говорит: эта девчонка прирождённый командир, братьями, особенно близнецами, которые на полтора года младше неё, командует так, что родителям то и дело приходится её одёргивать. Даже были случаи, что давала им тумаков, а те боялись её больше, чем отца. Я так поняла, что Нехама не очень довольна такой не девчоночьей активностью своей дочери.
Представляешь, Ширли даже не захотела с нею знакомиться!.. Наверно, застеснялась, или от усталости. А маленькая — ну, просто копия Нехамы, только что светленькая, как бабушка Ривка. Красивая девочка…» Моти ласково прикоснулся к руке жены: «Ну, пошли к машине…» Спустя несколько минут, когда машина, тихо шурша шинами по запылённому асфальту, неслась по проспекту, Моти услышал, как Галь пробормотал сонным голосом: «Папа, а ты знаешь, Ад-Малек играл самую гигантскую и самую красивую ракушку, бурей выброшенную на берег, вот что он играл. Поэтому всем и понравилось…» Гай откликнулся таким же сонным голосом: «Ракушка — это самое красивое в мире!»
* * *
Рассказ Рути о встрече с Нехамой и о младшей дочери Бенци вызвал новую волну воспоминаний. На память пришло, как 6 лет назад на полуденной, раскалённой от летнего зноя шумной улице Эрании он случайно встретился с Бенци.
Моти захлопнул дверь своей новенькой «Субару», привычно проверил, хорошо ли закрыты остальные двери, и направился вдоль по шумной улице. И вдруг увидел своего старого армейского приятеля Бенци, который нёсся навстречу, поглощённый своими мыслями. Его медно-рыжая грива, прикрытая кипой, полыхала огненной короной под яркими солнечными лучами. На его добродушном лице, всё так же напоминающем лик улыбающегося льва, лежала печать усталости и забот.
Моти воскликнул удивлённо и радостно: «Шалом, Бенци!» — ему и впрямь было приятно видеть старого друга, да ещё и после стольких лет, что они не общались.
Тот остановился, вгляделся через очки, — что это за знакомый голос его окликнул по имени? — и они заулыбались друг другу, бросились навстречу, принялись с силой хлопать друг друга по спине, радостно смеясь… Разговорились.
Оказалось, Бенци работает в какой-то крохотной фирме, создаёт какие-то маленькие программы, неинтересно, да и денег негусто… У них с Нехамой совсем недавно родился 5-й ребёнок, дочурка Шилат, и зарплаты явно не хватает, чтобы содержать семью с пятью детьми. Моти спросил заинтересованно: «Так кто у тебя? Я знаю только о первенце…» — «Ну, через 2 с половиной года после Ноама родилась Ренана, потом через год и несколько месяцев — мальчишки-близнецы, Шмуэль и Реувен, а теперь вот — ещё доченька!..» Моти широко улыбнувшись, удивлённо поднял брови: «Как, и у тебя тоже близнецы?» — «То есть как это — у меня тоже?» — «Ну, как же, и у нас с Рути близнецы, наши первенцы. Есть ещё дочка!..» — «А, ну да, ну да… Я и забыл… Наши Шмулик и Рувик, они у нас третьи…» Бенци заулыбался, и его лицо осветилось такой добродушной и открытой улыбкой, как в те давние дни их тесной дружбы, что у Моти потеплело на душе.
Моти вгляделся в утомлённое лицо своего армейского приятеля и вдруг решился: «Смотри, я работаю в «Лулиании». Сейчас наша фирма активно развивается, и у неё отличные перспективы. Недавно мне дали отдел, назначили главным специалистом. Ты бы не хотел ко мне перейти? Интересную работу и хорошую зарплату гарантирую! Кстати, с нами и Туми Пительман начал сотрудничать. Надеюсь, помнишь? Правда, сейчас он не Туми, а Тим…» — «Как же, как же! — иронически скривился Бенци. — Так тянулся к нам с тобой, когда вместе были в учебке, когда мы ему были нужны! Моя кипа тогда его нисколько не смущала. Зато наверх он пробился быстрее и ловчее нас. А как появился после офицерских курсов, так и оказалось: такой наш Туми борец с религиозным засильем! Мы с Нехамой для него вообще — люди второго сорта… Так он всё-таки поменял имя, которое ему шутник Лулу присвоил? Почему к исконному не вернулся? Почему не Томер, а Тим?» — «Я спросил, он дал понять, что мой вопрос не по делу…» — «В этом он весь!» Моти примирительно возразил: «Ну-ну-ну…
Уверен, Бенци, ты преувеличиваешь!.. В принципе он парень неплохой, просто неудачник. А ведь по-своему очень талантлив!..» — «А чего это он неудачник? В личном плане? Ну, так это судьба!.. И потом… Я не думаю, что он совсем уж один…
Зато карьеру он себе сделал лучше всех! В этом он действительно талант!.. Не мне чета, это уж точно!» — «Ладно, я не о Тиме хотел. Хотя мы с ним сотрудничаем…
Слушай — ведь ты специалист по финансовым программам, не так ли?» Бенци усмехнулся: «Смотри ты, помнишь! Ты знаешь, я должен подумать, с Нехамой посоветоваться… В принципе дело хорошее…» Моти сказал деловитым тоном: «Вот тебе мой телефон. Позвони, как решишь. Но не тяни, сейчас есть вакансия. «Лулиания» — фирма растущая, работа у нас интересная!
