Однако долго скучать мне не пришлось, ибо вокруг возникло огромное количество начальства, которое стало представлять меня своим домочадцам, похлопывать по плечам и всячески хвалить. Разумеется, данным процедурам подвергался не только я, но и Марта, а также другие актёры и руководство нашей киностудии «Знамя мира». Все мы получили огромное количество благодарностей и слов восхищения.

Из здания кинотеатра мы вышли уже поздно вечером. Я, Марта и мама вместе сели в машину, которую подали прямо к крыльцу. Мы ещё не успели отъехать, как мама, сидевшая на заднем сиденье, наклонилась ко мне и тихо сказала:

— Сашенька, я тобой так горжусь… Я ведь всё время боялась — ну куда тебя понесло, эти фильмы, фантазии. А сегодня я в очередной раз поняла: ты делаешь великое дело. Ты радуешь людей своими фильмами. И они настолько потрясающие, что их в одночасье не забудут! Их будут с благодарностью помнить не один год!

— То ли ещё будет, мамочка. То ли ещё будет, — пообещал я и закрыл глаза.

В этот раз амбициозную цель по постановке фильма «Сумерки» я поставил спонтанно и в начале пути осознавал, что на полностью положительный исход было рассчитывать сложно. Но прошло всего две недели, и я добился того, чего хотел. Ведь снял картину, которая обязательно покорит миллионы сердец. На этот фильм будут снимать пародии. Актёров, то есть в первую очередь меня и Марту, будут одновременно ругать и хвалить все, кому не лень. Этот фильм, эта история существенно повлияет на огромное число авторов будущих фильмов и книг, внеся в их умы новое в области драматургии, которая нужна живущему ныне на Земле поколению. Я вновь изменил привычный ход исторического процесса, раскрыв новый потенциал для историй про вампиров и любовь, тем самым подтолкнув тысячи писателей к раскрытию этого жанра. Ну не красавец ли я? На мой взгляд — красавец. Да ещё какой!

Однако почивать на лаврах я совершенно не собирался. Меня ждала реализация ещё более амбициозного проекта. Меня ждало холодное железо и сталь роботизированной псевдожизни.

И этим вопросом я занялся сразу с утра, как только приехал на работу.

На роль антагониста — плохого робота-убийцы — претендовали сразу несколько человек. Всех и собирался посмотреть после обеда, потому что сейчас уделить времени никому не мог, ибо был крайне занят — я стоял в своём кабинете на руках вверх ногами и очень сильно думал.

А всё дело было в том, что я вспомнил про так и не решённый вопрос. И мало того, что вспомнил, так ещё и понял, что ответа на этот вопрос найти пока что не могу. Речь шла об одной из самых запоминающихся сцен в фильме «Т-2». Без этих кадров картина могла существенно потерять в своей зрелищности и эпичности. Однако, как не напрягал мозг, как ни старался расшевелить воображение, найти красивый способ запечатлеть на плёнке проход живого человека через настоящую металлическую решётку я не мог.

Как только стало понятно, что задача фактически не имеет решения, в голове сразу же вспыхнула мысль сделать данный эпизод при помощи компьютеров. Однако уже через мгновение данную идею пришлось с сожалением отбросить, напомнив себе, что компьютеры этих лет ещё не так мощны, а программы для них не столь продвинуты, как в будущем. И если начать реализовывать задумку на почти что допотопных ЭВМ, то это будет означать лишь одно — картинка окажется явно мультяшной и в её реалистичность никто не поверит. Следовательно, данный вариант абсолютно для меня не подходил. И я продолжил думать. Думать, думать, и ещё раз думать! А чтобы это происходило лучше, я и стоял вверх ногами, надеясь, что быть может так что-то в голове щёлкнет.

И чтобы вы думали? Случилось чудо! Не прошло и десяти минут, а меня посетило озарение! И произошло это, когда я от нечего делать стал тупо разглядывать свой рабочий стол, на котором, в том числе, лежала пачка простых карандашей.

И эти карандаши зародили в голове мысль, которая сразу же оформилась в идею. Моментально прекратив стояние, подбежал к рабочему месту и раскрыл пачку. Вытащил из неё пару карандашей, а затем прислонил их перпендикулярно друг к другу — крестом.

«А из этого может что-то получиться», — буркнул я и, пройдя в комнату отдыха, достал из шкафа лезвие для бритвы. Вернулся за стол, наметил на одном карандаше центр и сделал небольшой вырез — ямочку. Взял целый карандаш и приложил его к ямочке второго карандаша. Сделал я, конечно, не аккуратно, потому что спешил. Да, собственно, и аккуратность сейчас была не важна. Важен был принцип. И исходя из уже полученных данных становилось совершенно понятно, что при той самой аккуратности можно сделать выпил так, что того самого выпила видно не будет и создастся впечатление, что один карандаш утоплен в тело другого.

Понимая, что я на верном пути и нахожусь на грани решения сложнейшей задачи, взял третий карандаш и лезвием сделал по центру ямочку чуть глубже, чем на предыдущем экземпляре. На четвёртом карандаше глубина ямочки увеличилась. На пятом она увеличилась ещё больше, и стало ясно, что карандаш вот-вот разломится, поэтому следующий — шестой карандаш я попросту распилил напополам, убрав из центра часть равную диаметру самого карандаша. А вот на седьмом экземпляре я сделал точно такой же вырез как был у пятого.

В том эксперименте, который я намеривался провести, этот седьмой карандаш и те, что будут идти за ним, должны будут повёрнуты в сторону наблюдателя цельной частью, тем самым закрывая собой от наблюдателя сделанные выпилы. На восьмом карандаше ямочка уменьшалась. На девятом она уменьшалась ещё. И на десятом карандаше это ямочка была сделана совсем малюсенькой, как и на втором.

Молясь, чтобы у меня всё получилось, позвонил секретарше и велел срочно пригласить ко мне оператора с фотокамерой.

Вскоре, проявив фотографии, я понял, что нашёл решение проблемы. Оператор, до этого момента не совсем вникнувший в суть происходящего, тут же загорелся идеей снять это на киноплёнку.

— Давайте посмотрим, что получится? — предложил он.

Я, собственно, знал, что получится не очень качественная картинка, но всё же согласился.

Записали «проход» одного карандаша через другой, проявили плёнку и смонтировали этот кусок. Как и ожидалось, всё было рвано и не правдоподобно. Это обуславливалось тем, что вырезы в карандашах были не одинаковыми и неравномерными относительно друг друга. Для более качественной работы и получения плавного движения нужно было много большее количество карандашей. Кроме этого, для того чтобы картинка не дрожала, в кадре те самые карандаши всегда должны были находиться строго на своих местах, как и камера. Ни на миллиметр, ни в какую сторону ничто при съёмке двигаться было не должно.

Поделился своими выводами с оператором.

— Александр, насколько я понял, целым карандашом будет являться человек, а тем карандашом, что вы подрезали — металлическая решётка? — сообразил коллега.

— Вы правильно всё поняли.

— Это значит, что нужно будет сделать большое количество решёток и по миллиметрам пододвигая их к находящемуся на месте роботу-убийце, постоянно их заменять.

— И вновь вы не ошиблись.

— Гм, но с этим же будет проблема, — произнёс оператор задумчиво. — На месте робота должен же будет находиться человек. И чтобы съёмка прошла нормально, он несколько часов ни то, что двигаться будет не должен, так даже моргать ему нельзя. Но кто это выдержит из живущих на Земле?

Я встал, прокашлялся и, пройдясь по кабинету в задумчивости через минуту размышлений, произнёс:

— Есть такие люди…

— Мимы? Ты сказал: мимы⁈ — удивился глава киностудии, когда я озвучил ему свою идею.

— Ну да — это те, что не клоуны, — подтвердил я, после чего пояснил: — Это единственные люди, которые способны стоять часами, не двигаясь. И нам нужен именно такой человек.

— И ты этого мима хочешь сделать антагонистом — главным антигероем картины?

— А почему бы и нет?

— Ты не забыл случаем, что мы снимаем самый ожидаемый на планете фильм? Можем ли мы рисковать, приглашая на одну из главных ролей непрофессионального актёра⁈