— Я думаю Вы правы, Леонид Ильич, — ответил тот, взяв в руки журнал. — Автор скорее всего именно Вас и имел ввиду, когда писал про бравого майора. Возможно он тем самым хотел привлечь к себе внимание, а возможно был восхищён Вашей биографией, в которой Вы от простого майора стали руководителем наше страны. Вот и решился ввести в повествования героя похожего на Вас.

— Кхм, льстец этот автор! — раздражённо проговорил Генсек. — Подлиза!

— Почему же? — решил заступиться за Васина помощник. — Мне кажется, автор довольно качественно показал вас с наилучшей стороны. Признаюсь, что я, когда читал представлял, что тот майор именно Вы. И нужно сказать, что ваш типаж угадан почти на все сто процентов. Вы показаны мужественным, умным, энергичным, принимающим взвешенные решения и бесстрашно ведущий за собой бойцов в бой следуя в первой шеренге.

— Ну, ты тоже льстец, кхм, — улыбнулся Брежнев. — Там этот майор, в атаку идёт стреляя, кхм, из двух пулемётов Дегтярёва, кхм, с двух рук, кхм, — он на секунду задумался и чуть мотнув головой продолжил: — Я, кхм, так, пожалуй, кхм, не смогу.

— А вы пробовали? — улыбнувшись задал риторический вопрос Кошкин. — Может и сможете, — и, глядя на улыбнувшегося в ответ шефа, продолжил: — Я думаю, Леонид Ильич, это авторское допущение, которое должно показать, что Вы в своих устремлениях на благо народа готовы пойти на всё.

— Льстец, льстец, — хохотнул Генсек и погрозил тому пальцем. — А вообще очень интересный рассказ, кхм, получился. Молодец автор, кхм. Васин?

— Так точно.

— Молодец, кхм, Васин. Какие хорошие рассказы написал. А первые два романа, кхм, автор, по-моему, Васильев?

— Нет, Леонид Ильич. Те романы тоже Александр Васин написал. Я звонил в редакцию узнать, есть ли у них ещё какие-нибудь работы писателя, так вот, они пояснили, что настоящие имя писателя Александр Васин. Просто в редакции опечатка произошла.

— Гм… понятно, — произнёс Генсек, стряхивая пепел в квадратную хрустальную пепельницу и продолжил интересующий его разговор, пытаясь выяснить мнение преданного ему охранника: — Ну так, что ты Володя, кхм, скажешь? Не слишком ли это нескромно, кхм — печататься в журналах? Многие могут подумать, что это, кхм, «культ личности», — он поднял палец в верх, — как у Сталина, — Генсек затянулся, — хотя какой там, кхм, культ… Никакого культа там не было, кхм. Просто любили его все, кхм, вот и всё. А когда умер он, то, кхм, вся страна рыдала, кхм, несколько дней и казалось всем, кхм, что мир лишился света и погрузился во тьму, кхм. И никакого культа, кхм, не надо. Н-да… Но всё равно, кхм, — он поднялся с кресла и, подойдя к столику, взял журнал. Полистал его и продолжил, — некоторые товарищи, кхм, могут вспомнить о «культе личности», кхм, и обвинить в этом меня.

— Да не посмеют, товарищ Брежнев! Нет у Вас никакого «культа личности»! Вы просто великий руководитель, который тянет на себе невообразимый груз ответственности перед людьми и которого наш народ искренне уважает и любит. А такие вот романы о наших войнах и о вас только развивают и без того искреннюю любовь нашего гражданина к Нашей Советской Родине и Отечеству, — горячо продекламировал охранник, затем задумался на пару секунд, кашлянул и негромко поправился: — Впрочем это, скорее всего, одно и тоже.

— А Вика — жена моя, что, кхм, говорит? Она же брала читать, кхм, эти рассказы. Ей как, кхм, понравилось?

— Да, Леонид Ильич. Виктория Петровна прочитала их и сказала, что романы очень интересные. Особенно ей понравился роман про магическую школу в Подмосковном городе Мытищи.

— Ну, кхм, в Мытищах и не такое может быть, — усмехнулся он, что-то вспомнив связанное с этим, а затем хлопнув ладонью по столу произнёс: — Ладно, кхм, хватит об этом. Ты говорил, что Суслов звонил? Что, кхм, ему было нужно?

— Товарищ Суслов интересовался Вашим здоровьем и спрашивал, что ему делать с продолжениями романов.

— Он у меня спрашивал? — удивлённо вскинул брови в верх Генсек. — Я ему, что, кхм, Главлит, что ль? — и с негодованием. — Пусть Романову звонит, кхм, и интересуется. Я не могу быть сразу везде и решать их вопросы.

— Леонид Ильич, они неверное осведомлены, что вы взяли романы себе почитать, вот и не знают, что им делать. Ждут Вашей резолюции, — предположил охранник.

— Резолюцию им подавай, кхм, — недовольно пробурчал Брежнев и надолго задумался. Когда большая стрелка часов переместилась на цифру шесть, тем самым показывая, что в Москве сейчас шесть часов вечера, Генсек просидевший в задумчивости пятнадцать минут с кряхтением поднялся из-за стола, и сказал: — Ну коли они, кхм, сами работать не могут, то придётся их работу сделать, кхм, мне, — он вновь закурил и продолжил: — Я думаю, Володя, что романы, кхм, интересные, а потому я не вижу никаких препятствий, чтобы их в наших журналах для народа, кхм, не напечатать. Позвони Романову, кхм, пусть отдаёт в печать. Но, — он глубоко затянулся и потряс рукой в которой сжимал «мальборо», — последний роман, кхм, про портал, его пока пусть в печать не отдают, — прошёлся по кабинету и, посмотрев в окно, резюмировал: — Мне нужно насчёт этого, кхм, посоветоваться с товарищами.

Главред газеты «Пионерская правда».

Хотя сегодня был и нерабочий день и очень хотелось поспать, но Чрезвычайное Происшествие, о котором ей сообщила дежурная, требовало её немедленного присутствия в редакции.

ЧП же было невиданным. У здания редакции «Пионерская правда» собралась многосотенная толпа. В СССР подобных случаев никогда не наблюдалось, чтобы граждане, что-то требовали, а посему наверняка этот случай был настоящим ЧП в масштабах страны. Конечно, главред «Пионерки» знала некоторые случаи, когда в СССР граждане выражали своё недовольство, например, ценами и собирались на митинги, которые были разогнаны, но, чтобы какая-то недовольная толпа собралась в самом сердце страны и что-то требовала, о таких случаях она никогда не слышала.

Буквально прибежав от метро к зданию редакции, главред застала неадекватную для такого рода событий картину. Перед входом толпилось огромное количество, мягко говоря, не совсем ещё контрреволюционеров и их родителей.

— Мальчики, вы что тут делаете? — спросила она у представителей первой попавшейся группы собравшихся, которые в кружке играли в игру — «камень, ножницы, бумага».

— Ждём, когда про Гришу выпустят, — не затейливо ответили мальчики.

— Офигеть! — произнесла Маргарита Игоревна и обратилась к девочкам стоящим рядом: — А что вы делаете тут?

— Мы хотим узнать в какой именно школе города Мытищ учиться Гриша с ребятами и собираемся все перевестись туда! — ответили девочки и посмотрели на родителей, которые иногда мелькали где-то рядом.

— Извините, но у нас просто нет выбора, — сказали сотни пап и мам и, присоединившись к тысячам школьников, стали скандировать: — ПРОДОЛЖЕНИЕ! ПРОДОЛЖЕНИЕ! ГРИША РОТЕР С НАМИ!! ДАЁШЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ!!!

— А*** можно, — сказала Белова и, поскользнувшись, села в лужу. Естественно ей помогли подняться и довели до входа в редакцию. Однако даже когда очумелая и обалделая от увиденного «Главредша» узнала, что на «проду» было дано добро, она ещё долгое время не переставала твердить себе под нос лишь одну застрявшую в её голове фразу: — А*** можно…

Редакция телепередачи «Музыкальный киоск».

— Что значит пришло много писем? Сегодня же воскресенье. Не рабочий день. Они, что там, в Главпочтамте без выходных, как мы, трудятся? — удивлённо произнесла Элеонора Валентиновна Беляева, посмотрев на секретаря, который принёс непонятную весть.

— Вот и я им говорю, что не может быть, а они, твердят своё и всё тут.

— Я ничего не понимаю. Расскажи конкретно, что тебе передали и почему ты об этом говоришь мне? У меня сегодня монтаж передачи и мне некогда заниматься письмами.

— Так они говорят, чтобы сами их забирали, потому, что у них, по их словам, уже нет места для хранения.