— Ну так, что пошли? — спросил Армен, демонстративно посмотрев на свои наручные часы.

— Иди, — ответил ему я. — Я позже подойду. Мне подумать надо.

— Ну как знаешь, — сказал тот и не мешкая стал пробираться к кинозалу.

«Интересно играет он или действительно был не в курсе финта с режиссёром? — думал я в задумчивости глядя на удаляющуюся фигуру компаньона. — Если играет, то в нём без сомнения пропадает великий актёр. А вот если же не играет, то… — я на секунду задумался и подвёл итог неутешительным размышлениям: — то начальство ему очевидно не очень-то и доверяет».

На экране тем временем мой персонаж забирал у Степана Агасовича шашлык, что бы отнести его профессору Старостину.

«Ну всё «нахрен», поеду-ка я лучше домой, в смысле в гостиницу. Не хочу никого сегодня больше ни видеть ни слышать», — решил я. Вышел на улицу, поймал такси и помчал в сторону своего временного места проживания. Неподалёку от гостиницы располагался продуктовый магазин, где недавно закупался мой адъютант Завен, куда я и зашёл. В нём я купил некоторые продукты, включающие в себя полкилограмма «краковской» колбасы, трёхлитровую банку мандаринового сока ярко-желтого цвета, трёхлитровую банку маринованных огурцов (почему-то продавал продукт только такой «расфасовки»), 300 грамм сыра, батон хлеба и бутылку «Русской» водки. На кассе мне не хотели отпускать алкоголь, но я, положив на прилавок пятьдесят рублей попытался уладить сей казус, сославшись на то, что беру «горькую» не себе, а папе и добавив: — Сдачи не надо, — полюбовно решил этот вопрос.

Придя в гостиницу сказал дежурной по этажу, что иду спать и попросил, чтобы меня не тревожили. Зачем я ей это сказал было непонятно даже мне. Наверное, это я сделал интуитивно, так сказать для «проформы». Дело в том, что на месте эта тётя была крайне редко и то, что я её сейчас застал за рабочим столом было просто-напросто чудом.

Зайдя в номер взял из папки альбомный лист, написал на нём большими буквами надпись «не входить» и вывесил его наружу, одев на ручку двери со стороны коридора.

Умывшись, порезал продукты, аккуратно ударами локтем по центру крышки поочерёдно открыл банки с огурцами и соком. Порезал батон белого хлеба и включил телевизор. По щёлкал по трем программам нашёл балет и принялся снимать стресс поедая бутерброды отодвинув закрытую бутылку алкоголя на тумбочку. Сегодня, в мои планы бухать не входило, ибо никакой безысходности, от которой часто люди впадают «в штопор», не было. Что-то подобное я предполагал и даже готовился к этому. Неспроста же я с помощью монтажёра Гургена, сделал две копии фильма. Я конечно получил «удар», но всё же противник меня не нокаутировал, и я остался стоять на ногах. Однако, для дальнейшего разыгрывания партии нужно было, чтобы Армен увидел меня растерянным, подавленным, да еще и с бодуна. Увидел и передал своему начальству, что его подопечный в 15 лет из-за них жрёт водку до потери сознания.

«Ладно. Будем считать, что всё идёт по плану», — сказал я себе беря стакан в одну руку, а бутерброд с колбасой, сыром и майонезом в другую. Откусив от души и промочив горло довольно мерзким на вкус мандариновым пойлом, пододвинул к себе чистый лист бумаги и стал, прикидывая схематически изображать дальнейший план действий.

Чуть раннее. Москва. Замглавред еженедельного журнала «Огонёк».

— Ну что нашла? — спросил муж Ольгу Ивановну.

— Нет, нет, — ответила та, чуть не плача и с надеждой в голосе поинтересовалась у супруга: —Может быть ты куда-нибудь этот листок положил?

— Я? — удивился тот, — да я его даже в глаза не видел и не знаю даже как он выглядит, — добавил супруг и подойдя к жене присел с ней рядом на кровать, погладил по спине и успокаивающим тоном произнёс: — Вспомни Олечка, когда и где в последний раз ты его видела?

— Не знаю! Не знаю! Не знаю! — прокричала она и схватившись обеими руками за голову зарыдала. — Как я могла забыть куда я положила это злосчастный листок?! Как я могла потерять адрес этого замечательного Васильева?!

— Успокойся Оленька, успокойся, — продолжал утешать супруг свою вторую плачущую половинку.

— Не успокаивай меня, — с вызовом посмотрела она на мужа, который из-за своих пьянок всё в рукописях перепутал и залил их вином. — Скажи, — ожидая от него чуда и не прекращая реветь прошептала она, глядя на него бездонными глазами, — что мне теперь говорить Саламатину?! Он требует адрес и телефон автора. Ему из приёмной самого Брежнева звонили и интересовались этим мальчиком.

Так оно и было. Сегодня утром Главред вызвал её и попросил дать координаты автора. Он пояснил, что, хотя сейчас им и запретили печатать продолжение, однако тот факт, что романами заинтересовались на самом-самом верху, говорил о многом и в частности о том, что не исключается положительная рецензия главы государства, а значит и продолжение. Она не смогла выдать адрес автора прямо сейчас и сказав, что координаты находятся в кабинете, пошла искать адрес и телефон Саши. Перевернув вверх дном всё что только можно было перевернуть в рабочем помещении, Ольга Ивановна поняла, что листка с указанным местом проживания у неё дома. Ведь, где ему ещё-то быть, если его в кабинете нет? Сославшись на это, она отпросилась у Саламатина и поехала домой. Однако все надежды, что адрес будет найден, после трёхчасового обыска своей двухкомнатной квартиры, не оправдались и рухнули в тартарары.

Сегодня Саламатин и Золотова удивлённо наблюдали, как в киосках Союзпечати выстроились огромные очереди за газетой «Пионерская правда». Если бы о таких превратностях судьбы ей рассказал бы кто-нибудь вчера, то она просто бы рассмеялась такому сумасшедшему прямо в лицо. Однако сегодня эти очереди были наяву. Уму непостижимо, но это факт. Ещё один факт что скорее всего романы Брежневу понравятся и Золотову с Саламатиным не накажут, а быть может даже наоборот — наградят.

И вот, именно в тот момент, когда, казалось бы, всё наладилось и должно было сложиться как нельзя лучше, она просто теряет помятый и испачканный вином титульный лист первого романа, на котором собственно и были записаны координаты автора: имя с фамилией, домашний телефон и адрес места проживания. Но это было, как не странно бы это звучало, всего лишь пол беды. Беда же состояла в том, что из-за суеты последних дней она напрочь забыла адрес, где живёт юный автор. Ни какая это была ветка, ни какая была станция метрополитена, ни, сколько она времени ехала от редакции до квартиры Васильева. Она абсолютно всё забыла.

«Выйдя из метро я вроде бы ещё ехала потом несколько остановок на автобусе, впрочем, может быть не на автобусе, а на троллейбусе… Или же вообще не ехала, а шла пешком», — в панике думала она, вытирая слёзы.

Как не пыталась вспомнить адрес Саши забывчивая Ольга Ивановна, но к сожалению, так и не смогла. Память словно стёрли. Прилагая неимоверные усилия, она сумела всё-таки вытащить кое-что, а именно, что школьник учиться в девятом классе одной из московских школ.

Посидев в раздумьях несколько минут Ольга Ивановна тяжело поднялась с дивана и словно бы на гильотину, неуверенным шагом побрела к телефону, дозваниваться на работу.

Где-то через час она поняла, что это практически невозможно и было решилась уже туда поехать, но вспомнила о вездесущей бухгалтерии.

— В общем я не могу найти ни адреса, ни телефона Васильева! — заявила она своему начальнику, когда тот подошёл к телефону. — Я не знаю куда делись координаты автора, — и вздохнув через силу призналась, — наверное я их потеряла.

— Это плохо, — констатировал Саламатин и предложили: — Ну тогда съезди тогда к нему домой. Ты же была там. Сама рассказывала.

— Была, — ответила та и потупившись объяснила: — Но я к сожалению, совершенно не помню, где он живёт.

— Ну ты бл*** Золотова даёшь! — опешили в трубке и нарочито мягким голосом поинтересовались: — Оля, я правильно понял, что мы в советском еженедельном журнале напечатали автора которого нет?