<…>

— Я скажу только одно — бесподобно!! Я такого в жизни не видел!

<…>

— Александр, а почему тебе не мешают петь постоянные медитации?

<…>

— От куда ж ты такой взялся-то, а?! Ну не может человек за час записывать шесть песен. Не может!! Это, что получается, по десять минут на песню? Это ни какому профессионалу не под силу… чтобы так… просто подошёл и спел всё как надо, без единой ошибки!..

<…>

— Да, как такое вообще возможно?! Это немыслимо!! Неси уже сюда свой медитационный коньяк, я тоже, пожалуй, выпью.

<…>

— Слушай, а давай к нам? — проговорил полковник после того как мы записали последнюю — девятую песню и прослушали её не найдя замечаний.

— Нет уж спасибо. Я сугубо гражданский человек.

— А тебе сколько лет?

— Шестнадцать скоро исполнится, — ответил я.

— Жаль, — расстроился собеседник.

— Почему? — удивился сугубо гражданский «кадр».

— До армии тебе ещё далеко, — пояснил Сорокин. — А так, тебя призвали бы, а мы там уже бы позаботилась о переводе к нам.

— Ясно, — ответил я абсолютно, не разделяя идеи визави, ибо в этой жизни я в армию не собирался, потому как свой долг Родине я отдал в прошлой.

— Я вот вижу, что это всё пел ты, — чуть заплетающимся от «усталости» голосом сказал Сорокин, — а играл тоже ты? Или братья?

— Братья? — не понял певец.

— Ну да, братья твои, — напомнил мне полковник и полез в карман откуда извлёк листок и развернув его произнёс: — Как их там, — а затем прочитал: — Василий и Иван.

— Ах эти, — отмахнулся я, вспоминая ту «непонятку» с именами в кабинете у генерала и хотел было объяснить о возникшем недоразумении, но вовремя остановился и задумался.

«А, что будет, если я всё расскажу? Какая последовательность событий?.. Скорее всего Сорокин, как и положено доложит о «казусе» на верх. Начальство «непоняток» и «замуток» не любит, поэтому прикажет разобраться и доложить… И что будет дальше? В принципе ясно… Будет: следствие, разбирательства, определение круга лиц причастных к «ЧП», а затем поиск виновных и не очень с последующими наказаниями и забвениями… Как бы там ни было и чем бы всё не закончилось, но абсолютно ясно, что вся эта «петрушка» затянется на долго… А оно мне надо? Хотят, чтобы были братья? Пусть будут братья. Я категорически не против! Хотят, чтоб нас было трое? Окей. Я также за! Пусть будет — трио «Васиных»! Звучит? По-моему, да! Индивидуализм у нас сейчас в стране не очень приветствуется, сейчас более в почёте коллективизм, а посему нашему виртуальному трио быть!» — подумал один из трёх и произнёс: — Конечно помогали, а как же может быть иначе?! И один и другой!

— Они с тобой работают, или как? — вновь разливая по рюмкам поинтересовался Сорокин.

Я поперхнулся…

Звучал его вопрос по меньшей мере двусмысленно, но так как особой паранойей и раздвоением, и уж тем более разтроением, личности я вроде как не страдал, то ответил со всей искренностью откашлявшись:

— В основном они всегда при мне, но сами понимаете, всякое в жизни бывает…

Посидели поговорили ещё пол часика, я, зевнул и встав из-за журнального столика, на котором была накрыта «поляна» сказал:

— Ладно товарищ полковник, поеду я в гостиницу какую-нибудь. Номер сниму. Посплю пару часиков перед отлётом.

— Ты чего, — закусывая неведомо откуда взявшейся килькой сказал Сорокин.

— В смысле, — не понял я собеседника.

— Что значит в смысле, — не понял собеседник меня. — Надо ещё же песни записать.

— Товарищ полковник, вы же вроде закусывали и закусываете, что же Вы ничего не помните-то, — пожурил я коллегу и напомнил: — Мы уже давно всё записали. Все девять военных песен. Вон и две катушки лежат. Видите? Вон, на шкафу, — показал. — Одна оригинал, другая копия. Так, что всё чикибамбони!

— Какие ещё «чикибрики», — сказал тот удивлённо смотря на меня. — Ты что Саша, а песня про Москву, а песня про Дядю Лёню, а…

— Про какого ещё дядю Лёню? — моментально протрезвел я, опускаясь мимо стула на пол и в изумлении смотря на «приговор».

— Как про какого, Саша? Про нашего! Про нашего, наверное! Как там у тебя поётся-то: «Дядя Лёня мы с тобой?!» А?

— Не знаю… — прохрипел я и взяв трясущимися руками графин попытался налить воды в полный стакан с чаем.

— Саша, ты мимо льёшь, — недовольно пробурчал полковник, отбирая у меня графин с водой.

Я поморгал, пытаясь сообразить, что же делать?

Сорокин нахмурился, помог мне подняться и усадил на кресло.

— Может тебе хватит уже? А то дел ведь ещё сегодня много.

— Товарищ полковник, — сказал я и потёр себе лоб, — скажите пожалуйста: неужели песня про нашего гармониста — Дядю Лёню, так сильно заинтересовало фирму «Мелодия», что они решились на запись?

— Не знаю Саша, — честно признался собеседник, — заинтересовало там кого или нет, а приказ был записать все песни. Поэтому не нам с тобой судить, что да как… — я хмыкнул и скривил рот в подобии улыбки. — Если же ты хочешь знать лично моё мнение, то песни великолепны! Они просто шедевр советского искусства! Таких песен нужно много больше, чем мы с тобой можем сделать! Но мы должны стремиться к этому! Такие песни Александр, вызывают у народа чувства патриотизма и любви к нашей необъятной многострадальной Родине! Понял?

— Окей! Go писать тогда, — согласился я с докладчиком и шмыгнув носом пошёл к микрофону.

— Готов? — через минуту раздался голос у меня в наушниках. Я сказал: «Да», а полковник, заорав «Вис ис Спарта» нажал на кнопку запись.

<…>

В композиции «Москва» хор на заднем плане был уже записан, поэтому я спел только свою партию.

В песне же «Дядя Лёня мы с тобой», пришлось потрудится и наложить несколько различных вариаций в припевах и изредка, для усиления, в куплетах.

Через тридцать минут обе композиции были готовы, и мы их прослушали. Как и в предыдущих пробах особых «косяков» там обнаружено не было, а посему Сорокин удовлетворённо констатировал, что запись прошла успешно и незамедлительно предложил продолжить «пир».

<…>

— Слушай, товарищ полковник, — обратился я к осоловевшему собеседнику ставя пустую рюмку на стол, — а можно я на «барбанах» сбацаю? А то давно не играл. Тянет.

— А ты и на ударных умеешь? — удивился тот и видя, как я мотнул в утверждении головой ожидаемо ответил: — Конечно сыграй. Сейчас тебе барабанные палочки дам. Они вот тут в шкафу лежат и играй сколько душе угодно.

Взяв несколько пар пошёл к ударным.

— Ну-ка, ну-ка, покажи каков ты в деле? — сказал полковник, встав напротив барабанной установки со скрещенными руками на груди, а затем в очередной раз произнёс непонятное: — Давай посмотрим, чему вас в ГРУ учат?!

«Эх, давно я не брал в руки шашки», — подумал барабанщик и преступил.

Играть было легко и приятно. Было такое чувство словно вернулся домой после долгой отлучки. Руки и ноги летали словно «бешенные». Я жмурился от удовольствия ударяя по всему до чего только успевал дотянуться. Немного удручало отсутствие в комплектации ударной установки второй бочки, ибо в этом времени, ввиду отсутствия металлической музыки, это просто не нужно, но это было непринципиально. Для имитации дроби ногами я использовал напольный том-том, стоящий справа и суть «атаки» особо не изменялась.

Переход от «дроби» к рваному ритму, затем несколько акцентов через крэш— тарелку с мощным шипящим звуком и длинный переход по всем имеющимся в досягаемой близости барабанам, после чего вновь акцент и медленное «затухание» звука через тарелки…

https://www.youtube.com/watch?v=WCClJGZX5qE

https://www.youtube.com/watch?v=lKFy0VnXMRU

— Всё! — выдохнул я выйдя из «иной реальности» и посмотрел на полковника.

— П****! — выдохнул в свою очередь полковник и следуя моему недавнему примеру, держась за сердце сел на пол.