«Мне неловко уезжать. Мне не нравится мысль о том, что ты останешься здесь одна».

«Я в порядке. Мне нужно кое-что сделать, малыш. Мне нужно исправить кое-какие ошибки... поймать злодеев», — заверил он меня приглушенным голосом.

Петроний никогда не был благочестивым героем. Он был слишком добрым человеком.

Перед уходом я рассказал ему об обстоятельствах смерти Вероволко, о которых узнал в тот же день.

– Понятно, что это сделали Пиро и Энсамблс… но хотелось бы мне знать, о чем они говорили с Вероволко в баре.

– А кто им отдал приказ? Что вы собираетесь делать?

— спросил Петро.

– Я думаю, я должен обо всем сообщить губернатору.

«И что же он будет делать?» — спросил он, стараясь не выдать своего скептицизма.

– Я ожидаю всего, что я тебе скажу. Теперь мне нужно решить, что делать.

«Что думаешь?» Я знал, что он жаждет предложить решение. Когда мы были ещё мальчишками в Британии, он бы вмешался и взял ситуацию под контроль, если бы мог. Но теперь мы стали взрослыми. Мы оба были грустнее и усталее, не говоря уже о том, что стали разумнее. Он сдержался и позволил мне взять инициативу в свои руки.

–Думаю, пора арестовать Энсамблса и Пиро. Теперь ты доволен? Это как-то на тебя повлияет?

Петро быстро подумал, а затем покачал головой в знак отрицания.

«Нет. Пора прояснить ситуацию. Главное, знать, что произойдёт. Но будьте осторожны», — предупредил он меня. «Вы можете вырвать опору, и всё это чёртово здание может обрушиться на нас».

–Я это понимаю.

Петро пытался предсказать ситуацию.

Если устранить их основных сборщиков средств, группировке придётся реорганизоваться. Им придётся сделать это быстро, иначе местные жители начнут наслаждаться свободой. В этом месте преступники лишены своих обычных ресурсов. Если они потеряют ключевого агента, им будет сложно его заменить. Они могут совершать ошибки и становиться слишком заметными. Кроме того, они будут беспокоиться о том, что могут признаться Энсэмблс и Пиро.

«Абсолютно ничего, поверьте мне», — он был реалистом.

– У каждого есть слабость. Каждого можно купить.

«Скорбь по утрате близких или что-то ещё, делало Петрония сентиментальным. Приспешники бандитов, должно быть, самые крутые люди в преступном мире, и если Энсамблес и Пиро приехали из Рима, значит, они были худшим из себе подобных». «Это конец света. Таковы законы фронтира», — настаивал Петро. «Фронтинус мог бы бросить их в болото, и никто бы не задал вопросов. Если их хозяева выручат их, мы точно узнаем, кто они. Так что их могут просто бросить. Они знают, что их можно заменить; всегда найдётся какой-нибудь продажный человек, который добровольно согласится стать новым сборщиком налогов. Пиро и Энсамблес знают это, Фалько: для них этот город станет мёртвым, если что-то пойдёт не так».

«О, да! Я делаю заметки», — усмехнулся я, — «чтобы потом допрашивать этих тварей! Эти детские стишки должны их до смерти напугать».

Тот, кто избил Епафродита до полусмерти, явно человек нервный...

Петроний вздохнул.

–Итак… что вы предлагаете?

– Что я могу сказать? Арестуйте Энсамбльса и Пиро, а потом ждите, что будет. Я больше ничего не могу сделать, как и ты.

«Это жалко», — мрачно сказал он.

-Ага.

Мы оба знали, что это все, что у нас есть.

Прежде чем отправиться к губернатору, я сказал ему: «Спроси меня, кто рассказал мне о смерти Вероволко».

«Кто тебе это сказал?» — послушно спросил Петроний.

–Одна из тех девушек-гладиаторов.

«А, эти!» — Петроний издал короткий насмешливый смешок.

Он на время забыл, что видел, как у меня уводили борцов в платьях. Поэтому они схватили тебя у дверей борделя.

И вот ты здесь, цел и невредим. Как тебе удалось вырваться из их лап, повезло тебе?

– Елена Юстина приехала и без проблем отвезла меня домой.

Он снова рассмеялся, хотя и мог прочесть беспокойство на моем лице.

-И Кто из них пел?

–Она называет себя Амазонией, но мы знаем, что это не так.

Вы помните Клорис?

Он выглядел озадаченным, но ненадолго. Он вскрикнул.

«Ты шутишь! Эта Хлорис? Хлорис?» Он слегка вздрогнул. «А Елена знает?»

Я кивнул в знак согласия. Затем, как и те два мальчика, которыми мы были много лет назад в Британии, мы стиснули зубы и поморщились от боли.

OceanofPDF.com

XXXII

Солнечная улица. Это не совсем улица по римским меркам, но чем-то напоминает её форму. Утро, хоть и не раннее. То, что должно произойти, должно было быть одобрено, спланировано и проконтролировано.

В одном из баров в переулке висит портрет коротконогого, озорного Ганимеда, подносящего свой кривой кубок с амброзией невидимому, помешанному на сексе Юпитеру. Бармены из «Ганимеда» стоят посреди улицы и болтают с барменом из другого заведения, «Лебедя». На вывеске изображена огромная похотливая утка, прижимающая к земле обнажённую девушку. Все бармены говорят о мёртвом пекаре. Сегодня о нём говорят все на улицах.

Завтра это уже не будет новостью, но сегодня, в это прекрасное утро, его несчастная судьба — главная тема разговоров.

Тем не менее, утро ясное и ясное. Никакой ощутимой угрозы, лишь слабое мычание из какой-то конюшни, аромат яичницы и чесающаяся собака с мягкой шерстью и длинной мордой. Между крышами обветшалых зданий проглядывает чистое голубое небо, чуть бледнее, чем синее небо Италии.

Через дорогу, напротив баров, слесарь подходит к своей двери, чтобы поговорить с соседом. Возможно, они тоже обсуждают смерть пекаря. Они поглядывают на компанию сплетничающих официантов, но не присоединяются. Сказав несколько сдержанных слов, слесарь качает головой. Сосед больше не задерживается.

Слесарь возвращается в свою хижину, и к «Ганимеду» направляется мужчина. Это опытный, уверенный в себе человек, шагающий непринужденно. Когда он подходит к бару, откуда ни возьмись появляется небольшая группа солдат. Они тут же ставят мужчину к стене, с поднятыми руками. Он позволяет себя обыскать, смеясь. Он уже делал это раньше.

Он знает, что они его не тронут. Даже когда его уводят, он остаётся полон энергии.

Официанты, увидевшие произошедшее, спешат вернуться в свои бары.

На «Ганимеде» солдаты их арестовывают. Один мужчина — высокий, широкоплечий, с каштановыми волосами, спокойный — входит, чтобы обыскать хижину. Другой — сильный, ловкий, с темными вьющимися волосами, красивый…

Он представляется солдатам и следует за первым из них в бар.

Позже они снова уходят ни с чем. Разочарованные, они вступают в короткий спор, по-видимому, по тактическим вопросам. Бар опечатывают.

Солдат остается на страже.

Улица тихая.

В другом месте, в парикмахерской, в кресле сидит наполовину выбритый клиент. Двое мужчин в штатском, но с военной выправкой, молча подходят к нему и заговаривают. Он вежливо слушает. Он убирает тряпку из-под подбородка и извиняется перед парикмахером, который отступает назад с обеспокоенным видом. Клиент пожимает плечами. Он кладёт несколько монет в руку парикмахера, отмахиваясь от его возражений взмахом руки, и уходит с двумя офицерами, которые пришли за ним.

Он производит впечатление влиятельного человека, только что осознавшего, что стал жертвой серьёзной ошибки. Его расстроенный вид говорит о том, что он слишком искушён и, возможно, слишком важен, чтобы устраивать публичный скандал из-за такой ошибки. Всё образуется. Как только его объяснение будет принято власть имущими, начнутся проблемы.

Есть небольшое предчувствие, что какой-нибудь высокомерный идиот заплатит за это очень высокую цену.

Растерянный парикмахер возвращается к своей работе. Следующий клиент спокойно стоит, но бриться не садится. Он произносит несколько слов. На лице парикмахера отражается удивление, затем страх; он уходит вместе с мужчиной с тёмными кудрявыми волосами и твёрдой походкой. Салон тоже закрывается и опечатывается.

Теперь здесь снова тихая улица. Пока что операция проходит успешно: Piro и Ensambles, а также некоторые их партнёры, были прекращены по распоряжению губернатора.