Annotation
Линдсей Дэвис
Линдсей Дэвис
Миф о Юпитере (Марк Дидиус Фалько, № 14)
1.
«Это зависит от того, что мы подразумеваем под словом «цивилизация»», — задумчиво произнес прокурор.
Глядя на труп, я не был настроен рассуждать о философии. Мы находились в Британии, где армия обеспечивала верховенство закона. Правосудие вершилось импровизированно в месте, столь далёком от Рима, но чрезвычайные обстоятельства означали, что это убийство вряд ли останется безнаказанным.
Нас вызвал центурион из небольшого местного отряда. Военное присутствие в Лондиниуме было в первую очередь необходимо для защиты наместника Юлия Фронтина и его заместителя, прокуратора Иллариса, но поскольку в провинциях не было гарнизонов, солдаты обеспечивали основной порядок в обществе. Поэтому центурион отправился на место убийства и там… Он казался обеспокоенным человеком. Когда он начал расследование, казалось бы, рядовое местное убийство вызвало определённые «затруднения».
Сотник рассказал нам, что он пошел в бар, ожидая увидеть там одно из обычных нападений с ножом или пьяные избиения.
Обнаружить утопленника, падающего головой вперёд в колодец, было необычно, пожалуй, даже волнительно. «Колодец» представлял собой глубокую яму в углу крошечного заднего дворика бара. Мы с Хиларис наклонились, чтобы заглянуть внутрь. Дыра была выложена водонепроницаемыми деревянными брусками, оставшимися, несомненно, от огромного немецкого винного чана; он был почти полон воды. Хиларис объяснила, что эти импортные бочки были выше человеческого роста и, после того как из них выливали вино, часто использовали таким образом.
Когда мы приехали, тело, конечно же, уже вытащили. Сотник тащил жертву за сапоги, намереваясь забросить труп в угол, пока не прибудет городской навоз.
Он хотел уйти оттуда. Он хотел сидеть и пить бесплатный напиток, любуясь привлекательной девушкой, которая его обслуживала.
Её очарование не представляло собой ничего выдающегося. По крайней мере, по меркам Авентина. Всё зависит от того, что вы подразумеваете под «очарованием», как мог бы размышлять Хиларис, если бы он был из тех мужчин, которые отпускают комментарии об официантках. Я был одним из таких мужчин, и как только мы вошли в тускло освещённое заведение, я заметил, что она всего четыре фута ростом, у неё был до смешного похотливый взгляд и от неё пахло, как подкладка старых сапог. Она была слишком грузной, слишком некрасивой и слишком туповатой на мой вкус. Но я родом из Рима. У меня высокие моральные принципы. Это Британия, напомнил я себе.
Теперь, когда мы с Хиларис были там, шансов на бесплатную выпивку определённо не было. Мы были государственными служащими. То есть, настоящими служащими. Один из нас занимал чертовски высокий пост. Это был не я. Я был просто очередным выскочкой из среднего класса.
Любой человек с хоть каким-то вкусом и чувством стиля сразу поймет, что я из рабочего класса.
«Я обойду этот бар стороной», — тихо пошутил я. «Если в их воде полно трупов, вино наверняка заражено!»
«Нет, я тоже не собираюсь устраивать дегустации», — сдержанно согласилась Хиларис. «Мы не знаем, что они там наливают в свои амфоры…»
Центурион пристально посмотрел на нас, выражая свое презрение к нашей попытке пошутить.
Этот инцидент был для меня ещё более неловким, чем для солдата. В конце концов, его волновало только одно: стоит ли упоминать эти «сложности» в своём отчёте. Мне же предстояло решить, стоит ли раскрывать личность погибшего Флавию Иларису — Гаю, дяде моей жены. Но прежде чем сделать это, мне нужно было оценить вероятность того, что сам Иларис узнал тело, застрявшее в бочке.
Самым важным из них был Хиларис. Он был финансовым прокурором в Великобритании.
Если быть объективным, я тоже был прокуратором, но моя роль, которая заключалась в теоретическом надзоре за священными гусями Юноны, была одной из сотен тысяч бессмысленных почестей, которые император оказывал, когда был должен кому-то услугу и был слишком скуп, чтобы отплатить деньгами. Веспасиан
Он счёл, что мои услуги уже обошлись ему достаточно дорого, поэтому он погасил оставшиеся долги, подшутив надо мной. Это был я: Марк Дидий Фалькон, императорский шут. Тем временем Гай Флавий Иларий, много лет назад знавший Веспасиана по службе, был тогда вторым после наместника провинции. Будучи лично знаком с Веспасианом, дорогой Гай был глазами и ушами императора (что наместник прекрасно понимал) и оценивал, как новый наместник управляет провинцией.
Ему не нужно было меня оценивать. Он уже сделал это пять лет назад, когда мы впервые встретились. Кажется, я выглядел неплохо. Мне хотелось произвести хорошее впечатление. Это было ещё до того, как я влюбился в элегантную, умную и высокомерную племянницу его жены. Хиларис была единственной во всей Империи, кто всегда считал, что Елена может меня погубить. Как бы то ни было, он и его жена приняли меня обратно как своего племянника, как будто это было самым естественным делом на свете, даже удовольствием.
Хиларис казался тихим, несколько невинным парнем с видом офисного работника, но я бы не рискнул вызвать его на игру в шашки… Ну, разве что с поддельными костями моего брата Фестуса. Он вёл себя как обычно: любопытно, добросовестно и неожиданно твёрдо.
«Вот британец, которому римская цивилизация мало что дала», — сказал он, когда ему показали труп. Затем он сухо добавил: «Хотя, полагаю, всё зависит от того, что понимать под цивилизацией».
«Ты хочешь сказать, он понял, что его вино разбавлено?» Я насмешливо улыбнулся.
«Лучше не шутить». Хиларис не была ханжой, и это не было выговором.
Он был худым, аккуратным мужчиной, всё ещё бодрым и энергичным, хотя и поседевшим и более измождённым, чем я помнил. Он всегда производил впечатление человека с лёгким недомоганием. Его жена, Элия Камила, похоже, не сильно изменилась с моего последнего визита, но Флавио Илларис выглядел гораздо старше, и я был рад, что взял с собой жену и дочерей, чтобы они могли видеться с ним при любой возможности.
Пытаясь скрыть, что я наблюдаю за ним, я решил, что он тоже знает мертвеца у своих ног. Будучи дипломатом,
С точки зрения карьеры, он также понимал, почему эта смерть вызовет проблемы. Но пока он не собирался рассказывать мне то, что знал.
Это было интересно.
II
«Прошу прощения за задержку, господа», — пробормотал центурион. Должно быть, он уже пожалел, что промолчал. Он прикидывал, сколько лишней бумажной волокиты на себя взвалил, и слишком поздно понял, что командир собирается устроить ему разнос за вмешательство в дела гражданских властей.
«Ты сделал то, что должен был сделать». Я никогда не видел, чтобы Илларис уклонялся от своих обязанностей. Странно было подумать, что этот человек служил в армии (в том же легионе, что и я, в Сегунде Августе, на двадцать лет раньше).
Он также служил в войсках вторжения в период прагматичных отношений с местными жителями. Но три десятилетия гражданской бюрократии превратили его в редкое и многообещающее чудо: чиновника, соблюдающего правила. Что ещё более редко, вместо того, чтобы бесполезно закрепиться в них, он овладел искусством заставлять правила работать. Хиларис был хорош. Все так говорили.
Центурион же, напротив, маскировал свою некомпетентность медлительностью движений, малословием и ещё меньшим количеством действий. Он был широкоплечим человеком с короткой шеей. Он стоял, широко расставив ноги, широко расставив их, руки безжизненно свисали. Его шейный платок был заправлен за нагрудник с такой небрежностью, что это выражало презрение к власти, но сапоги были начищены, а меч выглядел острым. Он, несомненно, был одним из тех, кто проводит дни, сидя без дела и жалуясь на своих начальников. Сомневаюсь, что он жаловался на императора. Веспасиан был полководцем.
