Изучение этой изменчивости, текучести — и нашего сознания и вообще всей нашей индивидуальности — дало повод некоторым новейшим философам утверждать, что и самое <я» есть такая же фикция, иллюзия, как и внешний мир — «не я», что существует только «комплекс ощущений», или точнее «переживаний». В этом утверждении философы-«реалисты» пошли даже дальше чистых метафизиков, которые отрицают, в большинстве случаев, только существование внешнего мира, но цепляются за сознание, как единственную неоспоримую сущность.
Здесь мне опять приходится возвращаться уже к сказанному и повторять, что самое слово «существую» человек применил прежде всего к своему «я», к своей собственной индивидуальности, а также и другим индивидуальностям-объектам, по мере того, как выделял их из «не-я».
Сознающее «я» создало идею о «комплексе ощущений», и замещать этим комплексом все целостное «я», это — делать ту же ошибку, которую мы отмечали уже у теологов и метафизиков, когда они пытаются убить тело и подставить вместо целокупной красочной индивидуальности сухое, бесцветное сознание.
Попытка тщетная и бесплодная. Человек чувствует в себе самоценную нераздельную индивидуальность, когда любит, когда мстит, тогда творчески работает, когда созидает будущее. В каждом человеке не только комплекс ощущений, но и творческое начало, оно является блестящим выразителем индивидуальности, как целокупного и самоценного центра.
«Я» разложило себя на ряды ощущений и переживаний, но утверждать на основании этого об исчезновении, о фиктивности «я» все равно, что говорить об исчезновении воды, так как вода состоит из водорода и кислорода, или о фиктивности человеческого организма, о фиктивности клетки, так как организм состоит из клеток, а клетка из ядра, протоплазмы и в конце концов из разнообразных химических соединений. Действительно, частица воды может быть разложена на две частицы водорода и одну частицу кислорода, но все же и частица воды существует, как самоценная индивидуальность; такой же индивидуальностью является и клетка, и человек.
Активности человеческой индивидуальности, ее созидания будущего не принимают во внимание философы, замещающие «я» комплексом ощущений.
Я думаю, что знаменитый физиолог Петенкофер, покончивший с собой самоубийством на 80-м году жизни из-за того, что начал замечать в себе ослабление умственной энергии, прекрасно чувствовал и сознавал, что он не только «комплекс ощущений»; он уважал в себе свое прошлое и страшился унизительного будущего...
Я знаю, что я был ребенком, юношей, знаю, что буду стариком, если доживу до старости, — но и ребенком и юношей я чувствовал противопоставление своей индивидуальности всему остальному, совершенно особое противопоставление, только мне свойственное и отличающее меня от других индивидуальностей; отдельные черты этого противопоставления менялись, но в целом оно было всегда мое, особенное, резко мною отличимое от других; я знаю, я убежден, что и в старости, хотя многие элементы привзойдут в мою индивидуальность, многие выпадут, но все же она сохранит свой основной тон, свое специальное, неповторимое противопоставление окружающему миру, как сохраняет весь мой организм свою особенную архитектуру, несмотря на то, что кровь и клетки, его составляющие, меняются несколько раз в течение жизни. Я ношу в себе свое прошедшее и творю свое будущее. Я убежден, что наука, литература, искусство не только теперь, но всегда будут мне дороги, что в них для меня будут особенно интересны некоторые области; я убежден, что почти все, что я ненавижу теперь, я буду ненавидеть и после, я убежден, что не только теперь жажду разрушения Карфагена, но и буду жаждать, пока он не падет. Еще точнее, еще определеннее я знаю, чего я не буду делать: ничто не заставит меня служить в жандармах или в цензорах, несмотря на бесспорный интерес этой службы, или заниматься доносами, писать в «Новом Времени», в «Московских Ведомостях», в «Гражданине», изучать латинскую грамматику и генеалогию голштинского дома; а знаю, что я не буду выть шовинистических песен и писать так называемых «патриотических» статей, не буду «националистом», антисемитом, но не буду и марксистом. Все это я хорошо чувствую и знаю только один я, пока не сообщу другим, но другие мне могут и не поверить.
Опять-таки повторяю, философы, сотворившие себе кумир в виде безличного «комплекса сгущений» вычеркивают из человека зоологическую индивидуальность, его самочувствие, его активность и его будущее.
Но и самая защита этими философами истинности своих положений, их полемический задор, их стремление найти учеников и адептов компрометируют их бесстрастного кумира и выдают спрятавшихся сзади жрецов, подчас полных жизни и желаний: слишком уж много индивидуального в их защите всемогущего «комплекса ощущений».
Бесспорно, индивидуальность изменчива, но изменчива в известных пределах, характерных для данной индивидуальности. Бесспорно, сознание также изменчиво, но тоже в известных пределах.
Мы уже говорили, что первая наиболее общая и наиболее грубая законность, которую установило сознание, было тожество данного сознания; мы стремились показать, что эта законность покоится на более основном, созданном нами в нашей зоологической эволюции — самочувствии индивидуальности, как целом, противопоставляемом окружающему миру. Закон тожества моего сознания, моей индивидуальности, а также и тожества всякой другой индивидуальности, благодаря наблюдению и самонаблюдению, открывшему некоторую изменчивость в этом тожестве, должен был постепенно изменяться рядами все более и более детальных поправок. Эти поправки и есть то, что мы зовем законами. Законы — это поправки, которые внесло сознание в процесс расчленения «не я» на ряды индивидуальностей, когда движение и время, созидавшиеся чувствованиями, отлились в более отчетливые для нас формы понятий.
Человек рождается, растет, мужает, старится и умирает — вот была одна из первых поправок на текучесть, на движение, на время. Относительно недавно мы смогли применить подобную же поправку, подобную же законность, ко все организмам и создали биологию, с ее законами оплодотворения, развития, роста и смерти.
Здесь нам нужно сделать оговорку относительно геометрии. Большинство геометрических аксиом создал не человек, а его предки — животные в своей эволюции: они неизмеримое число раз — в бегстве, в преследовании, просто в перемещении — пробегали пространства, отделяющие один организм от другого организма или вообще от другого объекта; тот индивид, который совершал эту работу наиболее экономным образом, при равенстве прочих условий, выживал долее других. Так, напр., могла вырабатываться привычка двигаться прямолинейно, могло как бы прочувствоваться бессознательное положение, что наиболее выгодно, наименьшей работы требует, скорее всего достигает результата — прямолинейное движение; человеческое сознание только закрепило, оформило этот результат многомиллионных индивидуальных усилий — в виде известной аксиомы Эвклида: «Кратчайшее расстояние между двумя точками есть прямая линия».
Вся геометрия есть только дальнейшая логическая обработка аксиом. Большинство же геометрических аксиом — это законности, завещанные нами наши предками — животными, это законности, так сказать, зоологические.
Остальные же законности являющиеся поправками к закону тожества индивидуальности, могли создаться, как мы уже указывали, только тогда, когда появилось сознание, когда человек как бы раскололся на объект и субъект, когда он получил и развил в себе способность наблюдать самого себя, наблюдать изменения своей индивидуальности во времени. Время уже заключено в самонаблюдении, следовательно и в сознании: время — это цемент, которым сознание склеивает разложенную им свою собственную индивидуальность; благодаря этому цементу, комплекс переживаний все же остается личностью, индивидуальностью. Законности — это те нити, протянутые во времени, которыми сознание соединяет отдельные переживания как бы для того, чтобы сохранить единство сознания и цельность индивидуальности; благодаря этим нитям, этим законностям, переживания становятся закономерным комплексом, не разрушающим того заколдованного круга, который я называю индивидуальностью.
