Одна, в темноте, на жестком заднем сиденье, я пыталась взять себя в руки. Обрести покой.

– Ничего не случилось, Клер, – твердила я себе, наблюдая, как мимо проплывают улицы, – забудь, и все.

Ничего похожего на то, что было Четвертого июля.

Ничего.

И все же что-то случилось.

Знакомый парень не впервые приглашал меня к себе домой.

Или впервые?

Сет Ливеркрон, с которым я встречалась в выпускном классе, жил с родителями. А у Криса был собственный маленькой домик, позади того, где жили родители.

За несколько дней до знаменательного вечера Крис спросил, нет ли у меня особенно нелюбимых блюд или аллергии на какие-то продукты.

– Люблю поесть, – призналась я. – В этом отношении я никогда не была особенно разборчивой.

– Одно из качеств, которые мне в тебе особенно нравятся. Ты женщина чувственная, эмоциональная. Любишь жизнь. И стараешься ею наслаждаться.

Верно, согласилась я про себя.

Чем я хуже Лары Флинн Бойл! Ким Кэтролл! Мишель Пфайфер!

В субботу вечером мы с Крисом прибыли во владения его родителей в деревушке Чилмарк.

Владения составляли около двадцати акров. Все цвело и зеленело. Воздух был так свеж, что кружилась голова.

Трехэтажное здание девятнадцатого века, чисто выбеленное, с черными ставнями. Разноцветные петуньи, выхлестнувшиеся из ящиков на окнах первого этажа. Заросший сорняками сад сбоку и позади дома. Огород возле кухни.

На первом этаже располагались большая комната с камином, когда-то бывшая гостиной, но теперь переделанная в спальню, столовая, ванная и еще одно помещение, которое Крис называл прихожей.

На втором этаже находились три спальни различных размеров, тоже с каминами. Кабинет, ванная с туалетом.

Я спросила, где стоят стиральная машина и сушилка для белья.

Крис ответил наивным взглядом и пояснил, что мать все стирает в ручье. Я не сразу поняла, что он шутит. Оказалось, в подвале устроены прекрасная прачечная и гладильная.

Крис представил меня родителям как свою подружку. Я немного растерялась, но не подала виду. Сказались годы умения держать себя в руках.

Мистер Чайлдз, краснощекий толстячок, сидел в инвалидном кресле. Крис намекал, что его отец нездоров, но подробностей не приводил. А я не расспрашивала, отчасти из деликатности, отчасти потому, что… просто не думала встретить мистера Чайлдза, каким-то образом войти в семейство Чайлдз.

Но вот она я, в их доме. Приглашена к ужину.

Миссис Чайлдз оказалась высокой блондинкой. Крис унаследовал от матери рост и цвет волос.

Ужин был подан почти немедленно. Хотя я привыкла сначала выпить коктейль, но что тут скажешь?

Обеденный стол был сервирован просто, но тщательно белым повседневным фарфором. В центре стояла оригинальная цветочная композиция из подсолнухов с коротко обрезанными стеблями. Рядом с тарелками лежали темно-синие салфетки того же цвета, что и эмалевая ваза с подсолнухами.

А еда!

Мы начали с домашней густой похлебки с моллюсками. За ней последовал сочный ростбиф. Крис собственноручно нарезал салат из красных сладких томатов с огородной зеленью.

На десерт мы наслаждались домашним пирогом с персиками и ежевикой, поданным с ванильным пирожным.

Прошло, казалось, несколько очень приятных часов, прежде чем я промокнула губы салфеткой и с удовлетворенным вздохом откинулась на спинку кресла.

– Мне нравится, когда у девушки хороший аппетит, – заметил мистер Чайлдз, весело поблескивая глазами.

Миссис Чайлдз ударила мужа по плечу салфеткой, но я ничуть не обиделась. Наоборот, засмеялась.

– Я такая. И совсем не стремлюсь похудеть. Думаю, это наследственность.

– Кстати, о наследственности, – оживилась миссис Чайлдз, – говорят, у вас недавно был день рождения.

Я поблагодарила ее за то, что вспомнила, и рассказала, как недавно летала домой, к родителям. Забыв при этом упомянуть, что заодно пригласила Джинси и Клер, – Крис считал, что я была на Лонг-Айленде одна.

– Но мы скоро отпразднуем его вдвоем, – объявил Крис, взяв меня за руку. – В Бостоне.

От меня не ускользнули высоко вскинутые брови миссис Чайлдз, взглянувшей сначала на сына, а потом на наши сомкнутые руки.

Я осторожно отстранилась, почти уверенная, что понравилась миссис Чайлдз. Как большинству людей. Кроме этого, я почти точно знала, что она не понимает наших с Крисом отношений.

Как, впрочем, и я сама.

Пришлось ловко перевести разговор на более общие, менее личные темы.

Еще час – и мы с Крисом, распрощавшись с его родителями, отправились к нему. Ему не терпелось показать мне свой дом. Я гадала, собирается ли он предложить секс, и уже приготовила ответ.

Мягкое, но решительное «нет».

Дом был уменьшенной копией жилища его родителей, выстроенной в семидесятых для холостого дяди. Крис унаследовал его в восемнадцать лет, поскольку дядюшка давно скончался.

Обстановка была простой, но не спартанской и довольно уютной. Разглядывая снимок маяка «Гей-Хед» во время шторма, я невольно задалась вопросом, кто обставлял дом Криса. Мать? Бывшая подружка? Сам Крис?

А ведь я почти ничего о нем не знала. Он был не из тех, кто любит распространяться о себе, а я не слишком стремилась расспрашивать.

Не слишком стремилась? Или предпочла вообще не расспрашивать?

Есть ли у него братья и сестры? Был ли он раньше женат или помолвлен? Сколько ему вообще лет?

О Господи, учился ли он в колледже?

И тут до меня впервые дошло: если бы я посчитала Криса подходящим кандидатом в мужья, то получила бы ответы на эти вопросы и еще множество других еще до конца первого свидания.

Меня передернуло.

Мысленно.

Я не хотела, чтобы подобные назойливые мысли испортили приятный во всех других отношениях вечер.

– У тебя чудесная мама, Крис, – заметила я, подумав, что она еще и умна, и старается защитить свое дитя. – Тебе очень повезло. А твой отец такой славный! И остроумный к тому же!

– Я говорил ему, что ты так скажешь! – ухмыльнулся Крис.

Я игриво хлопнула его по руке:

– О, не смей! Я и без того смущена! Но твои родители и в самом деле прекрасные люди. Идеальные хозяева. А как твоя мама готовит! Живи я по соседству, наверняка была бы уже толще слона! И вряд ли меня бы это беспокоило!

Крис как-то странно помялся, подошел к пристенному столику, открыл ящичек и, что-то вынув, вернулся ко мне.

– У меня есть подарок для тебя, – объявил он, и, клянусь, его голос дрожал. – Не знаю, понравится ли тебе. Если нет, я не обижусь.

Мое сердце заколотилось сильнее.

– Крис! Перестань волноваться! Я люблю подарки!

Он протянул мне плоскую квадратную белую коробочку, запечатанную двумя крохотными полосками прозрачного скотча.

Украшение?!

Я задыхалась от волнения.

Это украшение!!

Конечно, элегантная упаковка или по крайней мере большой блестящий бант не помешали бы, но главное – то, что внутри!

Браслет! Судя по размеру и форме коробочки это должен быть браслет.

Я кое-как подцепила ногтем скотч и подняла крышку.

И увидела.

Браслет.

Точно браслет.

Из тонких прямоугольников переливающегося радужными тонами светлого перламутра, приклеенных к металлической основе. Даже не серебро. Что-то вроде мельхиора, и то вряд ли.

– У меня никогда раньше не было перламутрового браслета, – правдиво заметила я.

Самым жизнерадостным тоном.

Хотя мне ужасно хотелось заплакать.

Не знаю, чего я ожидала.

Не знаю, чего опасалась.

– Я так и подумал, – серьезно кивнул Крис. – То есть я никогда не видел у тебя ничего подобного, но когда увидел его, сразу понял, как красиво он будет смотреться на твоей руке.

Он и правда был такой милый!

Я улыбнулась и, привстав на цыпочки, нежно поцеловала его в губы. Крис обнял меня и больше не отпустил.

– Даниэлла, – хрипловато прошептал он, – я хочу о чем-то спросить тебя.