— В шкафах есть крупы. В холодильнике быстрые стейки. Что-то из приправ осталось. Постельное белье чистое в шкафу. Как пижаму, можешь мою рубашку взять. Туалет и душ догадаешься где, — перечисляю, пока она остолбенело смотрит перед собой на эту квартирку.

— Ты что удумал? — оборачивается ко мне, но я уже скрываюсь за дверью, которую запираю на ключ. — Медведев! — ударяет она по двери. — Медведев, что происходит?!

— Так будет лучше! — отвечаю ей, достав ключ из дверного замка. — Там даже балкон с креслом есть. Если подышать захочешь.

— Медведев!

— Это для твоего же блага, — повторяю, хотя у самого сердце разрывается оттого, что я похитил человека. Но я не со зла! Наоборот, помочь хочу.

— Илья, это все обман! — кричит она мне. — Меня никто не избивает! Это все спектакль для тебя!

— Я читал, что жертвы часто отрицают акт насилия и оправдывают тиранов, — говорю ей недовольно и строго. — Со мной такое не пройдет. Там есть все необходимое для жизни.

— А лекарства?! — возмущенно бросает она. — Здесь мои лекарства есть?

— Какие лекарства? — спрашиваю, прокляв себя за то, что забыл об этом. — Напиши мне список. Я куплю в аптеке снизу и принесу.

— Это похищение, Медведев!

— Список лекарств! — требовательно прошу. — Я все равно тебя не выпущу!

— Себе купи от слепоты и доверчивости, — бурчит она за дверью. — У меня с собой витамины и обезболивающее. Ничего не надо. Ненавижу тебя, Медведев! Проклинаю тот день, когда вновь встретила тебя!

Анжелика

Со вздохом опускаюсь на один из стульев у небольшого столика и печально бросаю взгляд на дверь, за которой скрылся мой похититель.

Все еще жду чуда, что он прозреет и поймет, что его развели.

Еще раз оглядываюсь по сторонам и начинаю хохотать от понимания, что мы с Еленой Степановной превратили всегда рассудительного и спокойного Медведева в параноика.

Это же надо было поверить в насилие над женщиной, у которой на теле всего один синяк. На ноге, полученный, когда в очередной раз моя конечность с тумбочкой поцеловаться решила.

Достаю телефон из сумочки и набираю свою подельницу, которой тоже нужно немного поднять настроение. И предупредить о похищении.

Вот тебе и похититель! Даже телефон у меня не отобрал.

— Лика, ты уже дома? — отвечает она мне сразу же. — Заходи! Ставлю греться борщик.

— Я не приеду, — перебиваю ее.

— Почему?

— Потому что ваш пикет, Елена Степановна, был результативным, — произношу, не зная, как это иначе назвать. — Медведев меня похитил и запер в своей берлоге. От греха подальше упрятал.

— Чего? — не сразу понимает она, к чему я веду.

— Сказал, что я должна спасаться от мужа-тирана, — бросаю ей. — А он мой спаситель.

— Говори адрес, — требовательно заявляет. — Или что знаешь о своем местоположении. Я приеду и заберу тебя.

— Бессмысленно, — вздыхаю, кинув взгляд на дверь. — Он запер меня. Внизу охраны куча. И, думаю, они предупреждены, что запертую в башне принцессу могут прийти спасать злые драконы, — хохочу без остановки. И даже не понимаю: нервы это, гормоны или мне правда весело.

— Он как-нибудь навредил тебе? — обеспокоенно задает вопрос.

— Нет, — качаю головой, будто бы она видит. — Психолога нанял мне. Потом обманом в эту квартиру завел. Сказал, что буду здесь жить, пока для моей жизни угроза есть.

— А покормил? Ты голодная? Он вообще подумал тебя накормить?

— Нет, но здесь есть еда, — отвечаю ей, потому что этот факт я проверила. — Могу и сама приготовить. Есть балкон со скамейками, где подышать можно. Я бы сказала, хорошие условия, но кровать низковата для моего положения. На нее лягу, но подняться будет сложно, — рассуждаю вслух. — Но это мелочи.

— Нда, — тянет Елена Степановна со вздохом. — Кто же знал, что он такой чувствительный. С виду акула бизнеса, а как дело до мужа-тирана дошло, так сразу поверил! А где мужская недоверчивость и “женщины преувеличивают”? Я же думала его просто позлить и поволновать немного! А он…

— Честно, мне даже приятно его похищение, — признаюсь ей тихо, чтобы никто, кроме нас, не дай бог, не услышал. — Он спасает меня от мужа-тирана. Законами рискует. Заботится. Переживает…

— Любишь…

— Ну… сложно забыть все то, что между нами было, — пытаюсь сделать вид, что это не я. Это обстоятельства такие. — Мы ссорились, но он всегда был добр ко мне. И любил по-настоящему.

— И сейчас это доказывает.

— Ага, — вздыхаю.

— Так, может быть, дать ему второй шанс? Помириться? Ради ребенка, — неожиданно предлагает Елена Степановна, а я саму себя обманываю. Делаю вид, что об этом не думала. Округляю глаза в полном шоке от предложения.

Актриса!

— Не знаю, — тяну.

— А я бы помирилась после похищения, — хмыкает начальница. — Ты явно ему дорога. Но я бы его разок все равно стукнула! Мало того, что беременную женщину похитил, так ведь, может быть, чужую женщину! А если бы и правда с моим сыном роман крутила? Что, если бы его ребенка носила?! Гаденыш! А не дай бог, роды начались бы от похищения.

— Ой, Елена Степановна! Кто-то идет, — шепчу в трубку и отключаюсь. Хватаю сковороду и иду к двери, ровно к тому моменту, как дверь открывается.

— А вот и я, — восклицает Илья, войдя в квартиру и застав меня во всеоружии.

Ну я этому похитителю сейчас устрою!

Анжелика

— Явился?! — устрашающе выкрикиваю и все еще замахиваюсь на него сковородкой. Всем своим воинственным и убийственным видом показываю, что планирую с ним сделать за то, что он меня похитил.

Пусть Елене Степановне говорила, что я в порядке и мне приятна его забота, но убить Медведева все равно хочется.

— Лика! Лика! — выставляет он руки перед собой. Как свободную, так и руку с увесистым пакетом. — Тише! Ты чего?!

— А ты чего?! — отпускаю руку с кухонной утварью, но взгляда недовольного с него не свожу. — То есть тебе меня запирать можно, а мне тебя треснуть нельзя? Где справедливость?

— Лика, это для твоего же блага, — делает шаг ко мне, но я тут же показываю ему сковороду, и он оставляет идею подойти ко мне.

— Да не бьет меня никто! — выкрикиваю в надежде, что до него дойдет, какой он доверчивый лопух. — Обман все это! Тебя развели, как мальчишку маленького!

— Ты, главное, не нервничай, — тянет он с улыбкой и показывает мне пакет, который принес. — Я тебе вкусняшек всяких купил, фруктиков свежих. Я знаю, что беременным они нужны, — пытается меня задобрить. И он почти попал в точку, потому что дочь внутри меня явно сладкоежка. Стоит ей услышать “вкусняшки”, начинает пинаться и требовать кушать.

— Свобода мне нужна, Медведев! — заявляю вопреки возражениям малышки внутри.

— Здесь всякие, — пропускает он мимо ушей мои слова и проходит к кухонному столику, где принимается все выкладывать. — Ты, главное, ешь. Побольше. Тебе нужно.

И его дочь явно согласна с папочкой. Не унимается, пока я не оказываюсь рядом с пакетом.

— Ты меня вообще не слышишь?! — подхожу к нему и останавливаюсь в шаге от Медведева. — Тебя обманули! Никакого насилия нет!

Но он никак не реагирует. Отставляю сковороду в сторону и сажусь на стул, упрямо глядя перед собой.

Ну как можно верить в сказки, когда тебе в лоб говорят, что это все обман?

— Лика, — Медведев садится передо мной на корточки, взяв мои руки. — Все будет хорошо. Слышишь? Ты не одна. Я с тобой. Я буду вам помогать. Тебе и малышу. Он ни в чем не будет нуждаться.

— Подкатываешь? — спрашиваю, прищурившись и оценив его намерения.

— А может, и да, — бросает, улыбнувшись. — Возьму тебя и твоего ребенка к себе. Стану для него отцом. Станем семьей, как когда-то ты мечтала, — дарит мне улыбку еще шире. — А потом своего заведем. Я тебя никогда не обижу…

— Тогда ты должен знать, что водитель был неверно осведомлен, — решительно произношу. — Мой срок не тридцать недель, а тридцать четыре. Тридцать четвертая неделя сегодня наступила, — добавляю, озвучив мнение приложения в телефоне.