Которого прямо сейчас практически не существовало.

Я имею в виду, что именно я могла сделать?

Во-первых, я находилась в лифте, из которого не было выхода, и прежде чем я смогла бы даже подумать о том, чтобы выйти из лифта, мне пришлось бы найти способ освободиться от хватки, которую этот болван держал на мне. Тогда мне пришлось бы найти способ вывести его из строя, прежде чем сбежать, спуститься по шахте лифта, найти выход из здания, в котором я находилась, а затем каким-то образом вернуться в Ист-Бэй, и все это без того, чтобы меня не поймал Кай гребаный Вульф или кто-нибудь из его веселых людей.

Этот план казался таким, с которым пришлось бы бороться даже Джону Макклейну, и это была моя настоящая жизнь, а не гребаный Крепкий орешек.

Наконец лифт остановился, и двери открылись. Хендрикс шел широкими шагами, и я подпрыгивала у него на плече от того, как быстро он шел, что только усиливало тошноту, плавающую у меня в животе.

Не имея возможности видеть, куда мы направляемся, я попыталась запомнить путь, по которому он шел, на случай, если представится возможность сбежать, но попытаться сделать это вверх ногами было почти невозможно, не говоря уже о том, что место было похоже на гребаный лабиринт.

Мне удалось мельком увидеть комнаты, через которые мы проходили, казалось, что каждая комната была окружена окнами от пола до потолка, а весь пол был сделан из черного и серебристого мрамора, который сверкал от прожекторов, расположенных рядами на потолке.

Когда Хендрикс вел меня по одной из комнат, гостиной, как я предположила по огромному дивану посреди нее, я выглянула в окно. Где бы мы ни были, мы были высоко, по-настоящему высоко. Холлоуз-Бэй простирался на мили, освещенный миллионом огней. Даже в моем затруднительном положении я могла оценить красоту пейзажа.

Гостиная выходила в большое фойе, но Хендрикс не остановился. Он поднялся по лестнице, которая также была сделана из того же черного с серебром мрамора, и с легкостью поднялся по ней, нисколько не смущаясь весом человека, перекинутого через его плечо.

Когда мы добрались до верха, Хендрикс продолжил идти по коридору, пока не остановился перед дверью, и нервное предвкушение охватило меня, когда ужасная мысль пришла мне в голову.

Что, если бы меня отвезли в секс-темницу Кая Вулфа?

Из-за того, что я находилась под сложным углом, мне удалось повернуть голову достаточно, чтобы увидеть, как он подушечкой большого пальца нажимает на сканер, чтобы открыть дверь. Он зашел внутрь, швырнул меня на кровать и умчался прежде, чем я успела поднять свою задницу с кровати, по-прежнему не сказав ни слова.

Гребаный трус.

Дверь закрылась, и тотчас же по комнате разнесся щелчок, свидетельствующий о том, что замок защелкнулся. Я подбежала к двери и дернула за ручку, ничуть не удивившись, когда она не сдвинулась ни на дюйм.

— Выпусти меня отсюда, придурок! — завизжала, колотя в дверь.

Я не уверена, чего я ожидала, поднимая шум, это было не так, как если бы Кай собирался зайти сюда и сказать мне, что это был розыгрыш, и я была свободна. Тем не менее, я колотила в дверь добрых несколько минут. Когда я, в конце концов, остановилась, я приложила ухо к двери, чтобы прислушаться, но все, что меня встретило, - это тишина.

Именно в этот момент я заметила рядом с дверью еще один сканер отпечатков пальцев, точно такой же, как тот, который Хендрикс использовал с другой стороны, чтобы открыть дверь.

Я прекрасно знала, что прижатие большого пальца к сканеру чудесным образом не откроет дверь, но все равно попыталась. Неудивительно, что проклятая штуковина сердито запищала, но это был единственный звук, без щелчков открывающегося замка.

Смирившись со своей судьбой, я опустилась на пол и прислонилась спиной к твердому барьеру, мешавшему мне покинуть эту комнату.

Двух вариантов быть не могло, я никуда не собиралась уходить, пока Кай не решит, что я могу это сделать.

Беспокойство охватило меня, когда я задалась вопросом, какого черта ему от меня нужно. Горячие слезы навернулись на мои глаза, но я не позволила им пролиться. Я была измотана, как физически, так и эмоционально. Танцы всю ночь напролет всегда сказывались на моем теле, не говоря уже о дополнительных сменах, которые я получала благодаря этому бездельнику Блейзу. Добавьте к этому то дерьмо, которое я пережила после ухода с работы, и я почувствовала, что могу спать целую неделю.

Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я позволила своим глазам блуждать по комнате, которая теперь была моей тюремной камерой, и облегчение затопило меня, когда я поняла, что это была спальня, а не тюрьма для секса.

Что касается клеток, я не могла жаловаться. Не то чтобы я когда-либо сидела в настоящей тюремной камере, но, знаете, по сравнению с тем, что показывают по телевизору.

Для начала, это была огромная комната, в два, если не в три раза превышающая размер всей моей квартиры. Стены были белоснежными, но в дальнем конце комнаты, напротив двери, к которой я прислонилась, от одного конца комнаты до другого тянулся плотный черный занавес. Однако благодаря ослепительным точечным светильникам на потолке в комнате не было темно.

Посреди комнаты возвышалась огромная кровать, застеленная черным шелковым постельным бельем, а на стене висел гигантский телевизор с плоским экраном, удобно лежавший в постели и смотревший его.

Гребаные богачи.

В ногах кровати стоял красивый богато украшенный шезлонг. Не успела я опомниться, как поднялась с пола и протянула руку, чтобы погладить серебристый бархат, материал мягче всего, к чему я прикасалась в своей жизни. Я постояла с минуту, поглаживая подлокотник шезлонга, полностью загипнотизированная ощущением материала на своей ладони.

Рядом с дверью стоял изящный, блестящий черный туалетный столик с большим овальным зеркалом посередине. Вокруг рамы зеркала были маленькие лампочки, добавлявшие яркости комнате. Стол находился рядом с небольшой нишей, которая стояла пустой, как будто чего-то не хватало, например, растения в горшке или другого маленького столика. Но я не придала этому особого значения, так как любопытство взяло верх надо мной, и я рывком раздвинула черную занавеску.

У меня перехватило дыхание при виде этого зрелища.

В этой комнате также были окна от пола до потолка, и она выходила на город. Отсюда было легко разглядеть, что я нахожусь по крайней мере на двадцатом этаже, если не выше. Я не особенно боялась высоты, но страх пополз у меня по спине при осознании того, что на самом деле из этой комнаты нет выхода, если только я не хочу упасть навстречу своей смерти.

Мне еще предстояло решить, предпочтительнее ли смерть, чем встреча с королем Холлоуз-Бей.

Мое внимание привлекла другая дверь, я пересекла комнату и распахнула ее в надежде, что это может быть другой выход.

Конечно, это было не так.

Комната вела в большую гардеробную, которая была окружена пустыми шкафами и полками. В углу комнаты висело длинное зеркало, рядом с которым стояла еще одна дверь, слегка приоткрытая.

Серьезно, казалось, этому месту никогда не будет конца.

Я снова толкнула дверь, чтобы посмотреть, что за ней, и с облегчением обнаружила ванную.

Как и спальня, эта комната тоже была великолепна, полностью покрытая плиткой различных оттенков золотого, коричневого и кремового, которая переливалась в золотой люстре, свисавшей с потолка.

Там была двойная раковина с большим зеркалом, висевшим над ней, а унитаз находился рядом с раковиной. В конце комнаты стояла двойная душевая кабина с огромной насадкой для душа с водопадом, свисающей посередине.

Если бы я собиралась пробыть здесь какое-то время, по крайней мере, мне было бы комфортно.

Я воспользовалась ванной по максимуму, сделав свои дела и вымыв руки, прежде чем плеснуть немного воды на лицо. Измученная, я вернулась в главную спальню и рухнула на кровать, не потрудившись снять обувь, потому что у меня не было ни малейшего намерения долго там лежать, и уж точно я не собиралась ложиться спать.