Queen Of The Night- Hey Violet

Poison- Alice Cooper

Love On The Brain- Rhianna

I’ll Make You Love Me- Kat Leon

Never Let Me Go- Florence & The Machine

Running Up That Hill- Placebo

Daylight- Taylor Swift

Monster- Eminen & Rhianna

Numb Without You- The Maine

Psycho Killer- Rainne

Two Punks In Love- Bulow

Devil’s Worst Nightmare- Fjora

I Can’t Get Enough- Benny Blanco

Monsters- Camilyo

Adore- Amy Shark

Помните из диснеевского мультфильма "Аладдин", где Аладдин крадет хлеб, за ним гонится кучка жирных ублюдков, только для того, чтобы в конечном итоге отдать эту буханку хлеба двум бездомным детям?

И этот маленький засранец Абу откусывает кусок от своей половины, прежде чем почувствует себя виноватым и отдаст свою долю. А потом, сразу после этого, Аладдин находит джинна, загадывает желание, влюбляется....бла-бла-бла.

Вы когда-нибудь задумывались, что случилось с теми двумя маленькими детьми?

Вы понимаете, о ком я говорю, о маленькой девочке, которая роется в мусорном ведре, пытаясь найти еду для себя и своего брата? Всем жаль Аладдина, бедного бездомного мальчика, который притворяется принцем, чтобы влюбить в себя девушку, но никому нет дела до того, что случилось с этими двумя маленькими детьми, пока Аладдин заполучил принцессу.

Ну, знаете что?

Это полная чушь.

Диснею есть за что ответить, они штампуют истории о бедных маленьких мальчиках и девочках, которые проходят через какое-то дерьмовое событие в своей жизни только для того, чтобы в конце по уши влюбиться в принца или принцессу, которые их спасли, и с тех пор они живут долго и счастливо в прекрасном замке, ни о чем не заботясь.

Я могу с уверенностью сказать, что жизнь - это не диснеевский фильм.

Нет, моя жизнь была очень похожа на ту маленькую бездомную девочку из "Аладдина", которая рылась в мусоре в поисках еды, чтобы выжить себе и своему брату, только в моей истории я делала то, что должна была делать, чтобы сохранить жизнь своей маленькой сестре.

Конечно, прошло несколько лет с тех пор, как мне приходилось совершать набеги на мусорные баки в поисках еды, но несколько раз я была близка к этому.

Было не один случай, когда в дерьмовой квартире-студии, которую мы называли домом, не было электричества, горячей воды и еды в холодильнике, но я старалась изо всех сил, чтобы моя младшая сестра была накормлена, напоена и в тепле.

Конечно, присматривать за Энджел никогда не должно было входить в мои обязанности, но в нежном пятнадцатилетнем возрасте, а Энджел было всего шесть лет, мой отец был убит, став невинной жертвой перестрелки из проезжавшего мимо автомобиля, и вместо того, чтобы быть хорошей матерью и заботиться о своих двух детях, оставшихся без отца, моя мать решила, что это блестящая идея - начать вводить себе в организм всякую дрянь.

Не настоящее дерьмо, конечно, но, знаете, крэк, героин. В общем, все, до чего могли дотянуться ее жадные маленькие ручки.

Я стала мамой Энджел в одночасье, не имело значения ни моя школьная успеваемость, ни тот факт, что я сама едва стала взрослой, все это пошло прахом в ту секунду, когда эгоистичная шлюха воткнула иглу себе в вены в попытке забыть о боли потери моего отца, как будто она была единственной, кого затронула его безвременная кончина.

За восемь месяцев красивая, беззаботная женщина, которую я когда-то называла своей мамой, превратилась всего лишь в мешок из кожи и костей. Ее лицо было желтоватым, глаза ввалившимися, не говоря уже о отметинах, которые у нее постоянно были по всему телу, будь то следы от инъекций или синяки от избиений ее бойфренда-наркомана.

Я упоминала, что она завела себе нового парня через месяц после того, как мы похоронили моего отца?

О да, это было настоящее удовольствие - однажды прийти домой из школы и застать в гостиной случайного парня, который говорил нам с Энджел, что он наш новый папочка.

Затем в один прекрасный день новая жизнь, к которой мы начинали привыкать, снова изменилась.

Это было на следующий день после моих не самых сладких шестнадцати, и незадолго до того, как Энджел должно было исполниться семь, я вернулась домой из школы и обнаружила свою маму мертвой на диване, игла все еще торчала у нее из руки.

Пока я жива, я никогда не забуду, каково это - войти и обнаружить ее лежащей там, с белой пеной, засыхающей на потрескавшихся синих губах, с открытыми, но больше ничего не видящими глазами. Ни инструкций по телефону от сотрудника службы экстренной помощи, который объяснил мне, как делать искусственное дыхание, пока не прибудут парамедики.

Но даже когда я прижималась вверх и вниз к ее твердой, как камень, груди, я знала, что это бессмысленно. Ее кожа начала становиться серой, и она была совершенно безжизненной. Логическая часть меня понимала, что я действую по правилам, даже когда я рыдала над ее телом, умоляя ее вернуться ко мне. Когда прибыли парамедики, они не потрудились достать свое оборудование, чтобы реанимировать ее, им хватило одного взгляда, прежде чем решить, что жизнь угасла - это их слова, не мои.

Мертва.

И вот так просто мы с Энджел остались сиротами, одни в целом мире. Оба наших родителя были единственными детьми, и наши бабушка и дедушка с обеих сторон скончались, когда мы с Энджел были намного моложе.

У нас никого не было.

За этим последовал шквал людей, ворвавшихся в наш дом и ведущих себя так, как будто они знали, что правильно для меня и моей сестры. Все это время я сидела в углу, прислушиваясь к разговорам, происходившим вокруг меня, как будто меня там не было, социальные работники говорили о том, что Энджел нуждается в сложном уходе из-за своих потребностей, а мне нужна консультация после того, как я нашла свою мать.

Ни у одного гребаного человека не хватило порядочности остановиться и спросить, чего я хотела, или что могло понадобиться Энджел. И сложный уход? Пфф, она была глухой, вот и все. Она все еще была надоедливой маленькой задницей, которая делала все, что мог сделать любой ребенок ее возраста, просто у нее была способность не слушать всю ту чушь, которая творилась вокруг нее, маленькая счастливица.

Это было в тот момент, когда один из социальных работников разговаривал по телефону со своим боссом, говоря им, что нам с Энджел нужно будет отправиться в разные приемные семьи, когда я решила, что с меня хватит, и только через мой труп нас разделят.

Мы с Энджел всегда были близки в детстве, она была ребенком-сюрпризом, и в ту минуту, когда мой папа отвез меня в больницу, чтобы познакомить с моей младшей сестрой, я безумно влюбилась в нее. Мы сблизились только за те восемь месяцев, которые моя мама использовала, я воспитывала ее так, как будто она была моим собственным ребенком, я ни за что не потерпела бы, если бы ее у меня забрали.

Никто не обратил на меня никакого внимания, когда я исчезла в своей комнате, чтобы собрать сумку, затем в комнате Энджел, чтобы выбросить ее барахло, и, наконец, в комнате моей мамы, где, как я знала, у нее была пара двадцатидолларовых купюр, спрятанных в ящике с нижним бельем.

Я вышла за дверь с высоко поднятой головой, не остановившись, чтобы еще раз взглянуть на дом моей семьи. Я забрала Энджел из школы, и мы сели в ближайший автобус, уехавший из этого города. У меня точно не было плана наших следующих шагов, все, о чем я заботилась, это о том, чтобы Энджел была со мной.

Я не знаю, числились ли мы когда-нибудь в списках пропавших детей, но, похоже, никто не озаботился настолько, чтобы попытаться нас найти. Я имею в виду, что мы добрались всего до нескольких городов вдали от того места, где мы выросли, черт возьми, но никто нас не искал. Вероятно, они испытывали облегчение от того, что в и без того переполненной системе стало на двоих детей меньше, о чем нужно было беспокоиться.