Когда в 1418 году от Рождества Христова после жестокой бури, Чжэн Хэ с жалкими остатками своей экспедиции, ступил на берег Сомали, он не мог знать, что его спасение было лишь первым звеном в длинной цепи событий, которая, в своём конце, даст надежду всему человечеству. В чём первопричина? Кто скажет? Усталость? Чем ещё можно объяснить ту беспечность, с которой китайский мореплаватель принимал на борту своего судна знатных гостей с берега? Или любопытство? Ведь не будь его, Чжэн не стал бы просиживать дни и ночи в императорской библиотеке над томами Юнлэ, тщательно копируя карты, чья история восходит к великомудрому Хэн и теряется в глубине минувших тысячелетий. Как бы там ни было, космический механизм был запущен. Древние китайские карты об утраченном оказались на африканском берегу и до поры до времени замерли без движения. Только через шестьдесят лет в Сомали появился человек, который отождествил загадочный узор на удивительно белых гладких листах с очертаниями береговой линии известных и давно забытых частей Ойкумены. Звали его Ахмед ибн Маджид. Колесо современной истории сделало первый оборот и двинулось дальше, всё ускоряя свой ход. Когда Васко да Гамма в 1498 году, обогнув с юга Африку, добрался до Малинди, он первым делом подружился с местным владыкой. Это был весьма разумный ход посланца никому неизвестной тогда Португалии – страны, которой в течение короткого десятка лет будет суждено дать невиданный толчок развитию европейской цивилизации. Обеспечив надёжный тыл в лице ничем не примечательной в торговом отношении страны на западном побережье Индийского океана, Васко получил возможность действовать решительно… и лоцмана, который существенно облегчил остаток пути к заманчивым берегам Индии. Да-да. Это был тот самый арабский лоцман Ахмед, человек с уникальными знаниями лоции Индийского океана и пеналом карт – очевидным пропуском в неизвестный европейцам мир Южного полушария.

Перед Васко не было дилеммы: с одной стороны христианская заповедь "не укради", с другой – процветание его цивилизации и неминуемый экономический упадок язычников. (Кто же мог знать, что через пятьсот лет важнейшей валютой будет нефть, а не пряности, и равновесие восстановится?) Кроме того, зачем же красть?

Можно ведь купить, обменять… одолжить, в конце концов. Но, видно, не сговорились они: 20 мая Васко добрался до Каликуты (Кожикоде, по-нашему), и уже через несколько суток, в виду разгоравшегося скандала с лоцманом, ему пришлось срочно оттуда убираться.

Что он и сделал.

С заветными портуланами, разумеется.

Так был сделан ещё один, третий оборот. Португальцы, понятия не имевшие о методах систематизации и обработки информации, поступили так, как всегда поступали варвары с захваченными сокровищами: карты свалили в кучу, и они остались лежать, дожидаться своего часа. И он наступил, примерно через двадцать лет.

Их было двое: Фернан и Франсишек. Два приятеля, одногодки, с одной португальской деревни на берегу океана. Оба не могли похвастаться ни богатой роднёй, ни сколь нибудь выдающимися способностями. Поэтому, не отягощённые достатком или, на худой конец, образованием, влекомые скорее юношеским задором, чем жаждой славой или наживы, оба оказались среди полутора тысяч латников, в 1505 году отправляющихся на двадцати кораблях под командованием Алмейды ставить на колени далёкую Индию.

Надо сказать, что оба весьма преуспели в этом. И подвиги совершали, и спасали не раз друг друга. Вот только беда подкралась нежданно и в чарующих взор доспехах: это была любовь. Любовь космических масштабов. Вернее, планетарных. На колени друзья поставили, но не Индию, а двух сестёр с одного из островов Малакки. И сами постояли рядом. Тоже на коленях. Да и не захотелось им с этих колен вставать. Франсишеку Серрано, приятелю Фернана "повезло": один из трёх кораблей Антонио Абреу, на котором он удачно оказался, разбился и затонул. Сам Франсишек добрался до Амбоину, нашёл на одном из островов Филиппинского архипелага девушек, да так и остался в раю. Но его приятелю судьба приготовила терновник и дальнюю дорогу.

Фернан, и прежде не отличавшийся открытостью характера, теперь и вовсе замкнулся.

Он получил ранение, потом второе. Он всё ещё латник, солдат. Никого не интересуют его чаяния. Ему бы дальше – на Восток. К своей женщине, к своему другу. А его судно уходит в другую сторону, на Запад и вверх, на Север. И вот он опять на родине.

Родни – никакой. За семь лет скитаний по чужим морям как-то подрастерялись все его приятели и подружки. Теперь он – чужак, без денег, без друзей и знакомых. По странной прихоти судьбы Франсишек находит возможность передать письмо о своей счастливой жизни, и, (о, чудо!) Фернан его получает! Родина в одночасье оборачивается злобной мачехой. Он подсчитывает свои активы и приходит к выводу, что шансы всё-таки есть: он молод – ему тридцать два года, у него есть цель, и при нём его неистощимое упрямство.

Взрывоопасная смесь!

Пять лет ушло на учёбу. Пять лет человек жил только с одной мечтой: добраться, доплыть, доползти до заветного берега, на котором его любят, помнят и ждут…

Колёса механизма Вселенной опять сдвинулись. Фернан, всё ещё Магальяйнш (до всемирно известного Магеллана ещё долгих четыре года!) учится всему и у всех.

Ему нужна идея, ему нужна позитивная программа. Он твёрдо знает, чего хочет. Он уверен, что своего добьётся. Но понятия не имеет, как? Идти по стопам путешественника Вартема уже невозможно. Времена не те. Мусульмане выходками португальцев озлоблены до предела. Поймают и отрежут голову.

Может, опять попроситься во флот Его Величества? Нет, это уже было. Флот идёт туда, куда прикажут, а не туда, куда хочется Фернану.

Дезертировать у берегов Индии, а там добираться на попутных малайских джонках?

Не выйдет. За кораблями португальцев внимательно следят арабы и китайцы. Свои не застрелят – чужие убьют. Что же делать? Что делать… учиться!

Перед напористым, одержимым ветераном Индийской кампании открываются все двери.

В том числе и святая святых португальской империи: секретный архив короля Мануэла. Здесь он находит древний портулан, с нанесенным проходом в Южное море.