Кто-то скажет, что на вкус и цвет товарищей нет. А как по мне, насколько привлекательность относительна, настолько красота абсолютна. Калима столь легко и стремительно обходила стволы и единым движением перепрыгивала кустарник, что легко было забыть обо всём, и просто поддаться соблазну любоваться её движениями.

Вот только делать этого не следовало. За ней и над ней неслось косматое чудище – стоногий паук-гекатонхейер. Калима, в полном соответствии с разработанным планом, с разбегу нырнула в озеро, а я выскочил из-за своего укрытия, закричал и замахал руками, привлекая внимание монстра.

Сам-то он нам не был нужен. Мы охотились за Сетью, которая разлеглась где-то посередине между мной и озером, над которым чудовище на мгновенье застыло.

Впрочем, это мгновение мне не показалось чересчур длинным. Уяснив положение новой цели, чудовище забыло о нырнувшей Калиме, и рванулось в мою сторону.

Вот где было самое интересное. Если сейчас сеть его не схватит, то через минуту "паук" схватит меня. Плохо мне тогда будет. Быть может, даже съедят… …Впрочем, я попытаюсь добежать до следующего озера.

Но сеть не подвела: к верху рванулись белесые нити, вмиг прилипли к телу охотника, и над кустами показалась Она… С двадцати шагов зрелище было столь величественным, что я даже пропустил всплытие Калимы и заметил её присутствие, только когда она со стороны озера побежала к поднимающейся кверху Сети, раскручивая над собой крючья.

Я тоже побежал. Ей навстречу, и со своим набором крючьев. Первая пара зацепов прошла на удивление легко. Мы с Калимой закинули крючья по краям Сети, разбежались в разные стороны и концы тросов в несколько витков обернули вокруг стволов.

Именно в этот момент Сеть со своей жертвой грохнулись о грунт, поднимая тучи белесой, мелкой как пудра пыли. Я даже не обернулся. Сценарий охоты столько раз обсуждался, что смотреть было не на что. Я точно знал, что делает Калима, и занимался тем же: подтягивал свой канат.

Только когда он загудел струной, я ещё несколькими узлами закрепил его и позволил себе обернуться.

Да, пока всё шло нормально: Сеть, растянутая по диаметру, не могла удержать паука. Чудовище с большим трудом, но всё-таки отбивалось от двух свободных от наших пут полудуг, и вот-вот должно было вырваться на свободу.

Я увидел, как Калима снимает с плеча второй канат с крючьями, и сделал тоже самое. Теперь мы ждали, когда паук вырвется на свободу.

Канаты мы сплели из озёрных водорослей. Тех самых, что меня "лечили". Такая, вот, челвеческая "благодарность". Ещё влажными скрутили стебли, и, когда они высохли, получились четыре великолепных троса, длиной около десяти метров каждый. Крючья без спросу взяли у другого растения: накидывали верёвку на место, где лист соединялся со стволом, и просто тянули вниз и чуть в сторону. По-видимому, под каким-то углом стебли не гнулись, и листья обламывались с неприятным хрустом.

Уже отдельно от столба когти сжимались и разжимались несколько раз, потом успокаивались в растопыренном состоянии навсегда.

Одеждой мне служит юбка, склеенная из листьев, – прочная не то шкура, не то ткань. Моя-то одёжка сгорела подчистую…

Слышу предостерегающий возглас напарницы: паук освободился от сети и восторженно визжа, сметая всё на своём пути, умчался в заросли. Ударная волна от его движения рябью пронеслась по "листьям", а я уже был на своём месте: посередине растянутой между столбами сети. Калима изготовилась к броску с другой стороны недовольно колышущейся жертвы. Даже вот так, вплотную, совсем не просто описать, как это животное выглядит. Паутина? Медуза? Пожалуй, если бы медуза вздумала однажды выбраться на сушу, а потом Создатель помог бы ей приспособиться к новой среде обитания, то, наверное, может быть… Уверен, что поселенцы придумают какие-то путёвые имена для местной живности, но лично я – сдаюсь. Сеть, одним словом: по периферии, прочные канаты-окружности с руку толщиной, прихваченные такими же канатами-радиусами. Чем дальше от периферии, тем канаты тоньше, а по центру и вовсе что-то непонятное: красное вздутие, подрагивающее, будто желток глазуньи на раскалённой сковороде.

Впрочем, разглядывать эту штуку некогда. Я удачно цепляю крючьями наружную окружность и, откинувшись назад, тяну изо всех сил. Калима с противоположной стороны занимается тем же. Сеть начинает растягиваться в квадрат, но сразу становится понятно, что её возможности мы явно недооценили. Теперь нужно добраться до ближайших столбов. Я делаю один шаг, потом другой, третий и понимаю, что четвёртого шага не будет. Оборачиваюсь, смотрю на Калиму и вижу, что у неё дела много хуже. В то время, как я делал свои три шага в сторону столбов, Калима шагала вслед за мной. Вижу, как Сеть начинает скручиваться, и сразу понимаю её выигрыш от этой тактики: скрутившись бельём, она прихватит наши руки и выжмет нас досуха. И откуда такая силища у клубка ниток? Пусть даже очень толстых…

Проходит ещё несколько минут напряжённого поединка, и мне становится не до смеха.

В то время как мы теряем силы и позиции (я уже вернул сети два шага), наш противник будто становится сильнее.

– Максим – шипит Калима. Лицо у неё красное, при каждом выдохе с губ срываются капельки слюны. – Смотри…

Она ведёт глазами куда-то вбок, но я уже и сам вижу: канаты, привязанные к столбам, шевелятся как живые. Какие-то узлы и вздутия движутся от столбов к захваченной Сети. Будто мыши бегают по пищеводу отобедавшего ими удава.

Это явление нам неизвестно, как, впрочем, и всё остальное в этом мире.

– По счёту три бросаем, – хриплю в ответ. – Раз…

И делаю ещё один шаг навстречу скручивающейся смерти.

– Два, три!

Ничего не происходит. Я понимаю, что достаточно разжать руки на долю секунды раньше, чем это сделает Калима, и Сеть её схватит. Поэтому чуть задержался. Но, похоже, Калима рассудила также.

– Бросай её, – говорю и сам удивляюсь, как это меня хватает на разговоры. – Мать её, Калима… Бросай!

– Давай ещё раз, – едва слышу в ответ, хотя расстояние между нами не больше шести метров. – Раз…