И я побежала вдоль берега.

Дорога обратно до Альдарота далась сложнее, чем до Альтарьера. На этот раз смутная надежда не подталкивала в спину, а гнало отчаяние, отравляя каждый шаг. К концу пути я выбилась из сил, особенно из-за того, что почти всё время использовала дар. Вымоталась до предела.

К лечебнице подходила совершенно измученная – без денег, без сил и без понятия, что делать дальше. Четвёртый день лечения был на исходе, и я решила для начала посмотреть на матушку – а вдруг ей полегчало настолько, что можно забрать её? Разумеется, не в ту плесневелую каморку, но… Идей, что должно пойти после «но», не возникало никаких. Разве что шалаш в лесу построить, хотя на это тоже нужно пару дней, которых нет.

Я поняла, что хочется мне того или нет – придётся идти на преступление. Особенно если учесть, что один рабочий день в Приказе я уже пропустила, и теперь даже скудного дохода, что давала та должность, мы могли лишиться из-за того, что я погналась за сомнительным наследством.

В лечебнице было почти пусто. Господин Курандер встретил меня неласково. Судя по всему, сразу догадался, что денег у меня не появилось, поджал губы и тяжело вздохнул. Не презрительно, а скорее устало.

Матушка выглядела куда лучше, чем когда я видела её в последний раз, но на лице всё равно лежала печать тяжёлой болезни, оно было осунувшимся и бледным. Она спала, и я не захотела её тревожить.

– Вы можете дать мне время до завтрашнего утра? – с надеждой спросила я целителя.

– А что это изменит? – скептично отозвался он. – Если ты не научилась за ночь делать золото из дерьма, то не понимаю, чем ты расплатишься. Ладно, всё не так плохо. Про тебя тут спрашивали вчера. Один целитель из торгового квартала интересовался, правда ли ты дочь карона Альтара. Вроде как у него к тебе деловое предложение. Он даже согласен забрать твою мать в свою лечебницу.

Надежда вспыхнула в груди с новой силой. Неужели матушку всё же получится вылечить?

– И где его искать, этого целителя? – сипло спросила я.

– Он оставил визитку. Вот.

Господин Курандер протянул мне квадратную картонку с какой-то надписью, и я чуть не умерла со стыда, когда спросила:

– А что тут написано?

Он хмыкнул, но вредничать не стал, зачитал адрес. Такой улицы я не знала, как и того, что там расположена лечебница, но всё равно пошла туда. А какие варианты? Выслушаю, что за предложение, а уже потом пойду в богатый район, искать поживы. Надо только хоть немного поесть, а то сил не осталось уже никаких.

Перекусив, направилась на поиски нужной улицы. Они привели меня на окраину торгового квартала. Неприметный особняк ютился между крупной артефакторной мастерской и небольшой фабрикой по изготовлению фарфора. Чуть дальше по улице начинались различные магазины. Людей вокруг было полно, несмотря на поздний вечер. На меня не обращали ровным счётом никакого внимания, потому что я натянула на голову капюшон и не хотела никому попадаться на глаза.

С виду – лечебница как лечебница, только гораздо фешемебельнее. Или как там? Фасад оштукатурен и недавно покрашен в белый, у крыльца – идеальная чистота, ни плевка, ни осколочка, ни даже лужицы. Сбоку – подъезд для повозок, а над дверью большая чеканная вывеска. Дорогущая, наверное. С чего бы целителям из этой клиники мною интересоваться?

Или они узнали о наследстве и хотят использовать меня, чтобы завладеть Альтаром? Так я не против. Лишь бы денег дали…

Преодолев ощущение тревоги и волнение, осторожно вошла внутрь. В приёмном отделении ожидали осмотра довольно обеспеченные господа, и на меня сразу обратилось несколько оценивающих взоров. Выглядела я не очень – взмыленная и запылённая после долгой дороги, да ещё и одетая в обноски. Взоры из любопытствующих быстро стали пренебрежительно-недоумевающими, что задело остатки моей нищей гордости. Я подошла к барышне, сидящей за стойкой, и сказала:

– Я насчёт дела… или работы. Мне сказали сюда подойти.

Она окатила меня взглядом профессиональной оценщицы и лениво ответила с гонором, за который захотелось макнуть её в кабальдиный навоз:

– Нет у нас никакой работы для оборванок!

В другой день я бы развернулась и ушла, но не сегодня. Сегодня я была в таком отчаянии, что даже крошечный шанс упускать не собиралась.

– Мною интересовались. Я дочь – карона Альтара, для меня оставили сообщение и визитку, – ответила я громче необходимого.

– Дочь карона? Тогда я – дочь императора! – презрительно фыркнула девица.

Я скинула с головы капюшон и посмотрела на эту заносчивую гадину так, что она поёжилась:

– Я – дочь карона Альтара и пришла сюда по просьбе целителя из вашей лечебницы.

– Дочь карона и оровы? Что ты мелешь? Пошла отсюда вон, голодранка! – чванливо прошипела девица, явно недовольная моей настойчивостью.

На лицах сидящих в приёмной появились усмешки, один господин неодобрительно поджал губы. Хотя я так и не поняла, не одобряет он поведение служащей или моё существование. Скорее второе.

– Я пришла по делу и не уйду, пока не выясню, зачем меня искали! – упёрлась я.

– Сейчас охрану позову! – взвизгнула девица и вскочила с места.

На звуки перепалки из недр здания вышла миловидная сухонькая старушка. Она просияла сразу же, как только меня увидела.

– Зоя, верно? Пойдёмте, – ласково поманила она за собой. – А ты, Франфарра, можешь начинать искать другую работу. Сколько раз я тебе говорила не судить посетителей по одёжке, но ты всё никак не научишься. Что ж, пусть увольнение будет тебе уроком.

Ох, как шикарно эта поганка побледнела. Перевела непонимающий взгляд с меня на деятельную старушку и обратно. Я лишь фыркнула и не удержалась от колкости:

– И кто теперь «пошла отсюда вон»?

Губы у девицы задрожали, но я на неё уже не смотрела – двинулась по коридору следом за чудесной старушкой.

– Зоя, милочка, я так рада вашему появлению. Мы, знаете ли, вас искали.

– Для чего? – широко улыбнулась я, предчувствуя, что жизнь наконец-то наладится.

Лечебница явно не бедная, старушка одета хоть и просто, но дорого. А ещё явно привыкла командовать. Судя по осанке и манерам, она была не из простых, а по молодости наверняка числилась в записных красавицах.

– Обязательно объясню. Только мальчиков предупрежу. Идём, нужно спуститься в лабораторию.

Мы прошли здание насквозь и вышли из коридора в небольшую переднюю, из которой вело несколько дверей. За одной из них оказалась каменная лестница вниз. Когда после долгого спуска мы наконец оказались в подвале, старушка ласково улыбнулась и спросила:

– Ты голодная?

– Нет. Мне бы к делу перейти побыстрее. Вы, наверное, знаете, что матушка моя в лечебнице, мне бы за неё плату поскорее внести.

– Молодежь всегда торопится, – она заговорщически подмигнула и участливо положила сухонькую ладонь мне на руку. – Но ничего, тебе уже некуда торопиться, милочка.

Я не успела даже напрячься – от прикосновения старухи по телу разлилось странное онемение, и я бы рухнула на пол, если бы она не подхватила меня с неожиданной силой. Голос пропал, мышцы не слушались, руки и ноги стали чужими и ватными. Дар не откликнулся, словно исчез. Да и даже с ним я бы ни шагу сделать не смогла – тело больше не подчинялось.

Старуха волоком втащила меня в одно из помещений, оказавшееся двойной камерой. Толкнула на низкий топчан правой секции, забрала ремень с прикреплённым к нему ножом, а потом снова улыбнулась, всё также ласково и заботливо:

– Вот и чудесно, милочка. Надеюсь, Древний выложит за тебя то, что мы попросим. В твоих же интересах оказаться достаточно ценной, потому что в противном случае оставлять тебя в живых нет ровным счётом никакого смысла.

Я смотрела на двуличную старуху и не понимала: она что, бредит? Какой Древний, и зачем ему я? Но ещё сильнее волновал другой вопрос: что теперь будет с матушкой?!