— Не играйте со мной в игры, профессор, — её голос стал холоднее льда. — Вы знаете, о ком речь.

Лебедев неожиданно улыбнулся, словно разговор доставлял ему удовольствие.

— Может, выпьете со мной чаю? — предложил он, указав на чайник.

— Мне не до чая, — отрезала Марта. — Этот беглец очень важен для сопротивления.

Профессор вздохнул, будто разочарованный её отказом, и откинулся глубже в кресло.

— Чем же он так важен? — спросил он с искренним любопытством учёного. — Этот человек Одарённый? Информатор?

Марта заметно колебалась. Она подошла к окну, на мгновение отвернувшись от профессора, словно собираясь с мыслями.

— Он больше, чем просто одарённый, — наконец произнесла она. — Он… символ.

— Символы бывают разные, — заметил профессор, и в его голосе появилась новая нотка. — Иногда символом становится человек с определённой кровью.

Марта дёрнулась, как от удара. Затем медленно обернулась, и её лицо, наполовину скрытое тенью, стало жёстким и настороженным.

В комнате повисла тяжёлая пауза. В другой части комнаты Кристи перевернулась на скрипучей кровати, и я на мгновение замер, боясь, что звук нас выдаст. Но ни Марта, ни профессор, похоже, не обратили на это внимания.

— Я ищу последнего из Белозерских, — наконец произнесла Марта, и каждое слово, казалось, давалось ей с трудом. — Мальчика, которого все считали мёртвым.

Профессор вздрогнул, его глаза расширились от удивления — возможно, слишком театрального, если присмотреться.

— Что? — он подался вперёд, сжимая подлокотники кресла. — Но это невозможно. Вся императорская семья была уничтожена. Младший наследник погиб при штурме дворца.

— Нет, — Марта покачала головой. — Каким-то чудом этот мальчик выжил. И теперь он здесь, в городе.

Профессор потёр переносицу, словно пытаясь осмыслить услышанное. После длинной паузы он задал следующий вопрос:

— Зачем он вам?

— Чтобы спасти его от Серых, — ответила она, не отводя взгляда. — От… императора.

— От вашего отца, вы хотели сказать? — тихо уточнил профессор.

Марта резко обернулась. В её глазах полыхнула такая ярость, что даже сквозь щель в полу я почувствовал её жар.

— Откуда вы… — начала она, но профессор перебил её.

— Я многое знаю, — сказал он почти извиняющимся тоном. — Дочь Демидова против собственного отца. Интересный поворот в и без того занимательной истории.

Плечи Марты опустились, словно с них упал невидимый груз. Она выглядела одновременно разоблачённой и странно облегчённой — как человек, с которого наконец сняли маску, которую он носил слишком долго.

— Да, я его дочь, — сказала она с горькой усмешкой. — И именно поэтому я должна остановить его.

В её глазах стояла смесь ярости и боли — чувства, которые она, очевидно, годами держала внутри. Теперь, когда тайна вышла наружу, что-то в её лице изменилось — словно железный панцирь, который она носила в качестве лидера сопротивления, дал трещину, позволяя мельком увидеть настоящую Марту.

— Знаете, профессор, — она нервно провела рукой по волосам, — легче сражаться с тираном, когда никто не знает, что он твой отец. Когда твоя ненависть не вызывает подозрений.

Она начала расхаживать по комнате, как зверь в клетке. Половицы скрипели под её шагами, отсчитывая секунды напряжённой тишины.

— Белозерский не просто символ. Он ключ, — в её голосе звучала убеждённость фанатика. — Не козырь в игре, а надежда свергнуть тирана. Последний законный наследник трона.

Она остановилась, глядя на пыльный портрет на стене — старика в военной форме, чьи глаза, казалось, следили за каждым её движением.

— Демидов боится призраков старой династии. Боится, что народ вспомнит, как жилось при настоящих правителях, а не при узурпаторе. Даже упоминание фамилии «Белозерский» запрещено в публичных местах, — её кулаки сжались. — Он начал тратить огромные ресурсы на поиски мальчика, которого считал давно мёртвым. Это говорит о многом, не правда ли?

Профессор задумчиво потёр подбородок, словно взвешивая свои следующие слова. Он медленно поднялся с кресла и подошёл к старинным напольным часам, стоявшим в углу комнаты. На мгновение он замер, прислушиваясь к их мерному тиканью, отсчитывающему секунды напряжённой тишины. Затем, будто приняв важное решение, он развернулся к Марте.

— А что, если я скажу, что знаю, где он? — произнёс он почти небрежно, но в его глазах вспыхнул странный огонёк.

Марта замерла на полушаге. Её лицо на мгновение озарилось надеждой, которая тут же сменилась острым подозрением. Она медленно подошла к профессору, вглядываясь в его лицо так, словно пыталась прочесть скрытые мысли.

— Он сейчас наверху, — продолжил профессор, глядя на потолок. — Спит в моей гостевой комнате.

Мир словно остановился для Марты. Она застыла, не в силах выдавить ни слова. Её взгляд метнулся к лестнице, затем обратно к профессору, будто проверяя, не шутка ли это.

Я понял, что прятаться дальше бессмысленно. Медленно поднялся на ноги, чувствуя, как затекли мышцы от долгого лежания в неудобной позе. Каждая ступенька скрипела под моими шагами, отсчитывая секунды до неизбежной конфронтации.

Когда я появился в дверном проёме, Марта инстинктивно дёрнулась к поясу, где обычно носила оружие. Но сегодня его там не было — видимо, профессор настоял на встрече без средств поражения.

Мы долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Два человека, связанных цепью случайностей и чужих решений, принятых задолго до нашего рождения.

— Не ожидал встретить тебя здесь, Марта, — наконец нарушил я тишину.

— А я не ожидала, что ты станешь подслушивать чужой разговор, — парировала она, но в её голосе не было настоящей злости.

Она смотрела на меня иначе, чем обычно. Не как на подчинённого, не как на подростка из трущоб, а как на равного. Или, может быть, как на потенциальную угрозу — наследника престола, законного претендента на трон её отца.

— Значит, ты всё знаешь, — она кивнула на щель в потолке. — Обо мне. О моём отце.

— Ты — дочь человека, уничтожившего мою семью, — я постарался, чтобы мой голос звучал ровно. — Дочь узурпатора, которая возглавляет сопротивление против него же. Довольно ироничный поворот.

— Демидов мой отец по крови, но не по духу, — Марта выпрямилась, в её глазах вспыхнула сталь. — Я видела, что он сделал с твоей семьёй. И с сотнями других. С целой страной.

— И всё это время ты знала, кто я? — я сделал шаг к ней. — С самого начала?

— Нет, — она покачала головой. — Я узнала, кто ты, только когда вы с Гарретом сами рассказали мне. До этого ты был просто одарённым из трущоб с необычайно сильным даром. Но когда правда раскрылась… я решила защитить тебя любой ценой.

— И поэтому ты скрыла, кто ты на самом деле? — я не мог сдержать горечи. — Дочь императора, играющая в революцию?

Марта вздрогнула, словно я ударил её, но быстро взяла себя в руки.

— Думаешь, в сопротивлении приняли бы меня, если бы знали? — она усмехнулась. — «Привет, я Марта Демидова, дочь тирана. Можно к вам в революционеры?» Меня бы пристрелили на месте. Или хуже — использовали как заложницу.

Профессор наблюдал за нашим обменом колкостями с видом учёного, изучающего редкий эксперимент.

— Что ж, — сказал он, когда мы замолчали, — предлагаю всё-таки выпить чаю. Думаю, разговор предстоит долгий.

Несколько минут спустя мы сидели за столом, как шахматисты перед решающей партией. Профессор разлил чай по чашкам, но никто к нему не притрагивался.

— Моя мать пыталась предупредить твоего отца о заговоре, — сказала Марта после долгой паузы. Её голос звучал ровно, но я чувствовал за этой ровностью усилие воли. — Будучи близкой к Демидову, она имела доступ к его кабинету и личным вещам. Однажды она случайно обнаружила тайную переписку, заметки, списки с именами генералов и промышленников. Она поняла, что её… любовник готовит переворот, и решила действовать. Собрала доказательства — фрагменты записей, подслушанные разговоры, копии документов с подписями заговорщиков.