Скоро решится вопрос с землей, а это ключевой момент статьи. Что касается получения Грейнджером Нобелевской премии, то решение об этом будет принято позднее. И вообще это не ее забота, ее дело написать статью.

Уехав отсюда, она будет скучать только по Эйприл. В эти печальные дни Дана лишь один раз поговорила с подругой.

– Привет, детка, – сказала Эйприл, – я только хотела узнать, не уехала ли ты, не позвонив мне.

Дана попробовала взбодриться, но у нее ничего не получилось.

– Я была очень занята.

– У тебя больной голос.

– Да нет, мне лучше.

– Могу я тебе помочь?

– Нет. Я в порядке, – солгала Дана.

– У меня есть кое-какая информация, которая могла бы тебе пригодиться. А может, ты и сама уже знаешь.

– Что именно?

– Помнишь Элис Креншоу? Из комитета.

– Конечно.

– Ну так вот, они наконец достигли своей цели и могут заплатить Шелби Тримейну за землю столько, сколько он просит.

Если он уже не продал ее, подумала Дана. А вслух сказала:

– Это здорово. Я не знала. Очень рада.

Эйприл вздохнула.

– А ведь дело чуть не сорвалось. Элис так испугалась, что возня вокруг доктора Грейнджера сведет на нет их усилия. Но слава Богу, все утряслось. – Она сделала паузу. – Я понимаю, ты здорово постаралась, чтобы доказать его невиновность.

– Скажем так: я только занималась своей работой.

– Ты уверена, что в полном порядке? Для человека, у которого есть повод радоваться, твой голос звучит слишком кисло.

– Просто устала. Много потрудилась над статьей.

Перед тем как повесить трубку, Эйприл пригласила Дану на обед. Та пообещала, что придет.

Теперь, когда холодок снова пробежал по телу, Дана вернулась в комнату и, посмотрев на смятые простыни, подумала, что надо попробовать заснуть. На глаза попалась бутылочка с тайленолом. Она проглотила две таблетки и легла, но заснула лишь через несколько часов.

– Мы прерываем нашу передачу для экстренного выпуска новостей.

Утром Дана чистила зубы в ванной, когда услышала голос ведущей. Голова раскалывалась, поэтому она не обратила особого внимания на сообщение, пока не услышала слово «пожар».

Она застыла.

– Восьмому каналу только что стало известно о пожаре, в результате которого разрушена часть особняка Тримейнов. Это произошло сегодня на рассвете. Как заявили представители полиции, владелец дома, Шелби Тримейн, сгорел в огне. Его обугленное тело обнаружено при осмотре места происшествия. В данный момент полиции не известно…

Женский голос гудел в ушах, но Дана больше не слушала. С нее достаточно.

Шелби Тримейн мертв! Это невозможно! В памяти возник вой ночных сирен.

– О нет, нет! – закричала она, выплевывая зубную пасту, и вцепилась в холодную фарфоровую раковину.

Руни! Она должна быть с ним. А Анна Бет? Все ли с ней в порядке, о ней телеведущая не упомянула. Или упомянула? Если Руни потерял обоих родителей…

Надо поскорее добраться к нему. Она нужна ему сейчас, он ее ждет. Трясущимися руками Дана мазнула румянами щеки и наспех оделась.

Она гнала машину быстро, как только могла, но в имение приехала уже после девяти. Там царил полный хаос. Она поставила машину довольно далеко от дома и побежала.

– Мне жаль, мадам, но туда нельзя, – преградил ей путь офицер, как только она попыталась пробраться между полицейскими автомобилями и машинами репортеров. – Это место преступления.

– Послушайте, я репортер. – Дана потрясла перед его носом сумкой, в которой лежали ее удостоверения. – Более того, сын покойного – мой близкий друг.

– Мне жаль, мадам, но я не могу вас пропустить ни по той, ни по другой причине. У меня приказ. – Он указал на остальных газетчиков. – Пройдите за желтую ленту, туда, где все они.

– Но…

– Дана! Слава Богу!

Она увидела Руни. Он только что вышел на улицу.

– Все в порядке, офицер. Пропустите ее.

Дана нырнула под ленту и побежала к Руни, который встретил ее на полпути. Но он был не один. За ним тенью следовал Янси.

Дана остановилась. Ноги дрожали, а глаза смотрели то на одного, то на другого мужчину. Руни потянулся к ней и обнял.

– О Боже, Дана, как я рад, что ты приехала! – Его голос срывался.

Дана уцепилась за него, но не могла удержаться, чтобы не взглянуть на Янси. На мгновение мир, казалось, пошатнулся, его глаза заманили ее в ловушку и не отпускали.

– Привет, Дана, – бросил он хриплым голосом.

Черт возьми, это несправедливо! Она не хотела увидеть его вот так, не подготовившись. Как всегда, его присутствие сильно действовало на нее, оно просто сбивало с ног. Но и он казался застигнутым врасплох. Вид у Янси был совершенно измученный и усталый.

Она зажала свое сердце, не позволяя себе чувствовать никакой симпатии к этому человеку. Он заслужил этот ад, который сейчас раздирает ему душу. Но он еще не знает настоящего ада, не знает, что ей известна его грязная тайна.

Холодно и презрительно прищурившись, Дана отвернулась от Янси, но прежде увидела в его взгляде отчаяние и боль.

– О, Руни, мне так жаль! – сказала Дана, переключая все внимание на него.

– Он… мертв, Дана. Папа мертв.

– Я знаю, мне очень, очень жаль. Как только я услышала в «Новостях», сразу помчалась сюда. Гнала изо всех сил.

– Руни, я пошел. – Вокруг рта Янси залегли глубокие морщины. – Экономка сейчас отдыхает. Если я понадоблюсь, звони.

– Спасибо за заботу о Мэриан, – поблагодарил Руни. – Я свяжусь с тобой.

Янси прошел сквозь толпу репортеров, отмахиваясь от назойливых камер и микрофонов, которые они совали ему в лицо. Дана старалась не смотреть на него.

– Пойдем в дом, – предложил Руни.

– Когда ты приехал?

– Точно не знаю. Я потерял счет времени. – Больше Руни ничего не сказал, пока они не сели на кушетку в комнате.

– Так что произошло? – спросила Дана, взяв его за руку.

Руни посмотрел на нее через очки.

– Я не знаю. Мэриан позвонила мне и закричала, что в доме пожар.

– А твоя мать? Где она?

– Слава Богу, она поехала к моей тете в Ричмонд. Сейчас она едет обратно, ее везет тетка.

– Как это случилось?

– Надеюсь скоро узнать. Я еще не говорил с офицером, мне пришлось заниматься Мэриан. Когда я приехал, она билась в истерике, и я вызвал Янси.

– Спасибо пожарным, что они отстояли остальную часть дома. Кажется, сгорел только кабинет.

– Верно. Это…

Стук в дверь прервал его. Обернувшись, Руни бросил:

– Войдите.

В комнату вошел мужчина среднего роста с темной родинкой на левой щеке.

– Я детектив Бойд Фэрчайлд. А вы, должно быть, Руни Тримейн.

– Верно. – Руни пожал ему руку. – Это мой друг, Дана Бивенс.

Фэрчайлд кивнул в ее сторону и снова повернулся к Руни.

– Можно сесть?

– Да, конечно. Простите, что сразу не предложил.

Детектив откашлялся.

– Сначала позвольте выразить вам глубокое соболезнование, мистер Тримейн. Вашего отца любили и уважали в нашем городе.

– Спасибо.

Голос Руни дрожал. Дана взяла его за руку.

– Как вы думаете, кто мог желать смерти вашему отцу?

Голова Руни дернулась.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– При подозрительных обстоятельствах, сходных с данными, мы всегда рассматриваем эту версию – грязная игра.

Дана заметила, как съежилось и посерело лицо Руни.

– Вы склонны думать, что пожар не случайность?

– Нельзя исключить такую возможность, – кивнул Фэрчайлд, почесав родинку.

– Стало быть, вы подозреваете, что он убит. – Руни замигал. – Я… – Его голос дрогнул, он посмотрел на Дану, словно тонул в болоте, а она могла его спасти.

– А пожар понадобился, чтобы замести следы, – рассудительным тоном добавил Фэрчайлд.

– Иисусе! – выдохнул Руни.

Дана прикусила губу, чтобы унять дрожь, и крепче стиснула его руку.

– Конечно, мы установим точную причину смерти после вскрытия, – продолжил детектив. – Ну так кто, по-вашему, мог хотеть его смерти?