«Тогда почему он не отдает вам землю?» – хотела спросить Дана.

– Чувствуйте себя как дома. – Броди сжал ее локоть. – Увидимся позже.

Оставшись одна, Дана сделала несколько снимков, затем наклонилась поближе к макету, чтобы рассмотреть детали. Даже не оборачиваясь, она поняла: он стоит у нее за спиной. Она чувствовала запах его одеколона и горячее тепло, исходившее от тела.

– Вы все еще злитесь?

Она обернулась.

– А вы как думаете?

– Ну, – сказал он хриплым голосом, – я думаю, что женщина не имеет права быть такой красивой.

Казалось, тишину, которая повисла после этих слов, она ощущает физически, как будто он прикоснулся к ней. Кровь бросилась в лицо. Он стоял слишком близко, а его взгляд пронизывал ее насквозь.

– Вы наглец, – с трудом шевеля внезапно онемевшими губами, произнесла Дана.

– Я знаю. Но вы все еще хотите взять у меня интервью?

– Доктор Грейнджер!

Громкий голос прервал его. Они обернулись одновременно и увидели Альберта Рамзи, который ухмылялся во весь рот.

– Что вы можете сообщить относительно конгрессмена Кроуфорда, доктор?

Казалось, в комнате покойник и это не радостная встреча, а похороны.

– Черт побери, кто ты такой?

– Репортер, вот кто. Мне известно о вас и о конгрессмене. – Глаза Рамзи обежали комнату. Он расправил плечи, как будто ему доставляло особое удовольствие оказаться в центре внимания. – Так почему бы вам не быть хорошим парнем и не высказаться?

Янси повернулся к Дане и отчеканил:

– Вы таким способом отплатили мне? Рассказали этому сукину сыну?

– Вы сошли с ума! – закричала Дана. – Я…

Он посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза стали похожи на льдинки.

– Берегитесь!

– Послушайте, доктор, это правда, что Кроуфорд пообещал заплатить вам, если вы…

Янси молча двинул кулаком в нос Рамзи. Треск хрустнувшей кости услышали все присутствующие.

– Ты пожалеешь об этом, ублюдок! – заныл Рамзи, пытаясь удержаться на ногах.

– Ты пожалеешь еще больше, если не заберешь свою камеру и не уберешься ко всем чертям с моих глаз!

Ньютон Андерсон рыгнул.

Он огляделся – не слышал ли кто, потом выругался, снова рыгнул, скривился. Погрешности в диете – и вот результат.

– Проклятие! – пробормотал он, открывая ящик стола и вынимая бутылку с микстурой. Он дважды глотнул из нее и снова заткнул пробку. Ему просто необходимо немедленное облегчение. Его толстый живот от груди до паха горел огнем, и все из-за перца, которого он наелся вчера вечером.

Он не мог поверить, что позволил себе такую неосторожность, да еще с бесчисленными бутылками пива. Позже он был такой пьяный и такой слабый, что у него возник соблазн послать ее ко всем чертям и остаться в одиночестве. Но он не сделал этого. Как последний идиот, он позволил ей оседлать себя и кататься на нем, пока они оба не обессилели.

В тот момент, когда она закрыла за собой дверь, он помчался в ванную, и его вывернуло. Он удивлялся, что все еще стоит на ногах.

Теперь Ньют считал минуты, пока заработает микстура. Сегодня ему предстоят три важные встречи: две имеют отношение к его работе, а еще одна – по поводу его любимого проекта. Он взглянул на часы. Его партнеры должны появиться с минуты на минуту. Каждый внесет залог, насчет этого он не волновался. А если передумали?

Его живот снова восстал. Он ненавидел себя за мрачный взгляд на мир, когда все видится в черном свете. Так или иначе он должен быть готов к тому, что его планы неожиданно нарушатся. Излишества, которые он позволил себе вчера, не единственная причина его состояния. Главная – страх: кое-что пошло не так, как надо, – вот в чем основная причина революции в его внутренностях.

Черт возьми, он не позволит, чтобы проект потерпел неудачу!

Зазвонил телефон. Было слишком рано, его секретарши еще нет, и он сам взял трубку.

– Андерсон.

Послушав несколько секунд, Ньют улыбнулся. И внутри все отпустило.

– Ну, об этом мы и мечтать не могли, даже если бы…

Человек на другом конце провода захихикал.

– Я подумал, что последние события придадут тебе ускорение…

– Хорошо, ты только держи меня в курсе, слышишь? Пусть это не наше дело, все равно мы победили. Черт, я чувствую себя хорошо, как никогда!

– Я так и думал. – Собеседник Андерсона помолчал. – Кстати, о деньгах. Мне причитается. Ты не забыл?

Андерсон нахмурился.

– Я не бросаю слов на ветер. Ты получишь свои деньги.

Стоило ему положить трубку на рычаг, как дверь открылась и в комнату вошли посетители. Андерсон откинулся в кресле и усмехнулся.

– Садитесь, джентльмены.

Эдвин Миншу, банкир, удивленно посмотрел на Андерсона.

– А мы не в настроении. Кое-кто звонил тебе вчера вечером?

– Вчера вечером и сегодня утром, мой друг. И это совершенно разные звонки.

Бартон Энглес махнул рукой.

– Отбрось свои лицемерные штучки и переходи к сути.

Ньютон подождал, пока третий посетитель, Уинстон Тейлор, сядет на место.

– Я говорю о последнем. Мне только что позвонил наш человек.

– Так не держи нас в неведении, – нетерпеливо заерзал Миншу.

– Кажется, наш дорогой доктор только что подыграл нам, – объявил Ньют. – Он двинул репортеру по физиономии в присутствии очень важных персон. Только представьте себе, как отцы города, особенно Шелби Тримейн, отнесутся к этому.

Все засмеялись.

– Фортуна на нашей стороне, – продолжал Ньют, – и я хотел бы удостовериться, что каждый из вас готов отдать деньги. Мы должны начать действовать, и очень быстро.

– Особенно теперь, когда доктор Грейнджер вляпался в очередную кучу дерьма. – Энглес выкинул вверх большой палец.

Ньют засмеялся.

– Лучше не скажешь.

Дана больше ни минуты не могла оставаться одна. Она снова и снова прокручивала в голове сцену, произошедшую в зале заседаний. В первую минуту ей хотелось наброситься на Янси за его выходку с Альбертом Рамзи, потом – пожать ему руку и поздравить с отличным ударом.

Но когда она увидела презрение на его лице и обвинение во взгляде, ей захотелось выцарапать глаза Янси Грейнджеру.

Да что он о себе воображает? Кто он такой? Она так гордилась своей работой, как и он своей. Только потому, что она упомянула о конгрессмене, он решил, что она разболтала об этом кому-то еще. Он и мысли не допустил, что она ни при чем.

Чувствуя, что больше не в силах сидеть и терзаться, Дана отправилась к Эйприл. Она застала подругу дома одну – та пекла печенье для школьного праздника.

Эйприл была искренне рада видеть ее, несмотря на кислое настроение Даны, налила ей чаю и только потом спросила:

– Ну, что он еще натворил?

– Откуда ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Он обладает всеми чертами характера, которые я просто ненавижу в человеке. – Глаза Даны вспыхнули. – Он самоуверенный, тщеславный…

– Стоп! Что случилось, я спрашиваю?

Дана рассказала.

– Жаль, меня не было.

– Не о чем жалеть.

– А ты действительно виновата в том, в чем он тебя обвиняет?

Дана удивленно посмотрела на подругу.

– Эйприл! Как ты можешь?!

– Неужели ты разучилась понимать шутки?

Дана не ответила. Она молча потягивала прохладный чай, чувствуя, как нервы понемногу успокаиваются. Ей было крайне неприятно перекладывать на подругу свои беды, но она понятия не имела, что делать. Ей казалось, все летит кувырком и не в ее силах остановить эту лавину.

– Знаешь, что я думаю? – вдруг спросила Эйприл. – По-моему, все это не имеет никакого значения. Ты должна ему объяснить… – Эйприл сложила руки на груди. – Не перебивай. Я говорю не об извинении, а об объяснении. Это совершенно разные вещи.

Дана молчала.

– Ну подумай сама…

– Только этим я и занимаюсь со вчерашнего вечера.

– Я о другом. Попробуй встать на его место. Разве тебе не пришла бы в голову такая мысль?