– Какой ужасный сон! И будь я птицей, наверняка стала бы ястребом, а не испуганной голубкой!

Но Хулио только бросил на меня насмешливый взгляд и исчез так же незаметно, как появился. По правде говоря, я была потрясена этой сценой больше, чем желала признать, хотя чувствовала облегчение от того, что Хулио наконец ушел.

Я продолжала резать мясо, но в ушах все назойливее звучали слова: «Мать… незаконный брат… они любовники… неужели ты слепа?»

Так вот почему Луз несчастна, в чем причина скрытой неприязни Рамона и Хулио к матери. А Илэна? Как умело она управляет их судьбами! Я думала, что немного узнала ее, но поняла, как ошибалась. Илэна не проявляла открыто свою силу, но очарование этой женщины было неотразимым, и, казалось, только Тодд Шеннон мог ему противостоять.

Тодд… Почему я так давно не думала о Тодде? Неужели потому, что боялась? Если бы я только послушалась его, если бы обратила внимание на предостережение Марка! В памяти всплыли сокрушающие объятия Тодда, его безумные поцелуи, лишавшие меня дыхания и разума. Что я делаю здесь, в стране насилия и темных интриг, словно сошедших со страниц греческих трагедий?

В кухне было жарко, по лицу и спине струился пот. Я нетерпеливо откинула со лба прядь влажных волос. Какие руки мокрые! Хоть бы было чуть прохладнее!

И тут все произошло. Нож соскользнул. Сначала я не почувствовала боли, только тупо уставилась на льющуюся по столу кровь – на двух пальцах виднелись глубокие раны. Я подумала, что нельзя стоять, нужно перевязать руку, но, вероятно, шок был так силен, что сдвинуться не хватало сил.

Неожиданно дверь с шумом распахнулась, я подняла голову и сквозь пелену боли заметила единственного человека, которого не желала видеть.

– Луз! Куда все провалились?

Дверной проем был настолько низким, что Люкасу пришлось наклонить голову, а глаза его, видимо, не привыкли к полутьме после ослепительно яркого солнечного света. Я была одета в платье Луз, и неудивительно, что Люкас принял меня за нее.

– Иногда мне кажется, здесь все с ума посходили! Где Рамон? И что ты наговорила Хулио? Он просто не в себе! Кстати, мне пришлось пристрелить одну из лошадей.

Он подошел к горшку, сунул туда ковш и стал жадно пить, проливая воду.

– Конечно, именно ту, на которой ехал, и пришлось идти пешком, по такой жаре! Я-то думал, у Хулио хватит совести меня подвезти, но он только проворчал что-то и даже не остановился! Что ты уставилась на меня?

И только теперь его глаза над краем ковша едва заметно расширились, в них заиграли зеленые искорки.

– Ровена?! Увидеть тебя на кухне…

Должно быть, я уже ослабла от потери крови, так что, попятившись к стене, едва не упала, красные капли забрызгали юбку. Люкас одним прыжком очутился рядом и схватил меня за руку. Я вскрикнула.

– Иисусе! Что ты делаешь? Ждешь, пока истечешь кровью? Если не можешь нарезать мясо, не изранив себя… Идем скорее.

Он потащил меня через всю кухню с такой силой, что я едва не упала. Сорвав с меня косынку, он смочил ее водой, не заботясь о гигиене.

– Не нужно… – пролепетала я, но он, не обращая внимания, попытался остановить капавшую на пол кровь.

– Черт! Как тебе удалось сделать такую глупость?! Порезаться почти до кости! Счастье, что еще вообще не отрезала пальцы напрочь!

Я поняла, что смогу держаться на ногах только с закрытыми глазами.

– Тебе лучше сесть… сейчас.

Послышался скрежет дерева по полу, и меня бесцеремонно усадили на стул.

– Пригни голову к коленям, – наставлял он, подтолкнув меня в шею. – Держи обе руки перед собой. Возьми правую за левую и подними вверх. Я сейчас приду. Где же эта девчонка Луз? И Рамон?

– Они… пошли отнести обед… и нечего было возвращаться так рано!

– Ох, опять ты пытаешься спорить! Полумертвая от потери крови – и еще чем-то недовольна. Клянусь, в жизни не встречал более неуклюжей, упрямой, сварливой женщины!

– Ох!

Я попыталась поднять голову, но он не дал… Сжала зубы от боли и не смогла сдержать слабого стона, когда он грубо промокнул кровь мокрой тканью.

– Истекаешь кровью, как… – Люкас проглотил конец фразы, снова выругался и наконец хрипло объявил: – Можно сделать только одно, чтобы остановить кровь, но будет очень больно, так что, если привыкла падать в обморок, лучше сделать это сейчас!

– Я никогда не теряю сознания, – тихо, прерывисто прошептала я.

– Тогда готовься.

И не успела я ничего сообразить, как он поднял меня и бросил на пол.

– Что?..

Я попыталась сесть, но он уже стоял надо мной с ножом в руках; кончик лезвия тлел ярко-красным огнем.

– Заткнись и сиди тихо, а то придется повторить.

Я не поняла, о чем он, но Люкас уже схватил меня за кисть и провел раскаленным железом по истерзанной, кровоточащей ране. Он сделал это так быстро, что я не успела отдернуть руку, и в следующий момент уже ловко и быстро обертывал влажную ткань вокруг пальцев.

Не помню, когда я лишилась сознания – в ту минуту или позже.

Он вновь поднял меня и понес куда-то… помню, как пыталась сопротивляться и шептала, что не позволю, никогда не позволю, чтобы именно он был тем самым…

– Какого дьявола ты бормочешь? И прекрати дергаться, а то уроню – сломанную шею не так легко залечить, как порезанные пальцы.

– Почему ты так злишься? И ты вовсе не спас мне жизнь. Люди от этого не умирают!

– Ну что за проклятая девка! Слушай, если бы я считал, что перевязка спасет тебе жизнь, ни за что не сделал бы этого! Чтобы всю жизнь на шее висела такая жена, как ты?!

– Конечно, нет! Ты ведь мечтаешь о другой жене, Илэне?

Я немедленно пожалела о том, что сказала. Руки Люкаса конвульсивно сжались, мускулы напряглись… И почему я так доверчиво прислонилась головой к его плечу?!

– Я должен бы сбросить тебя вниз, злобная тварь!

Я открыла глаза… и встретила угрожающе-холодный взгляд. Ноздри едва заметно расширились, и на секунду показалось, он сейчас выполнит свою угрозу и придушит меня. Не знаю, что произошло бы дальше, но мы были уже наверху, и дверь в комнату Илэны неожиданно открылась.

– Люкас? Мне показалось, я слышу твой голос.

И внезапно я почувствовала, что не в силах больше видеть ни ее лицо, ни его, особенно эти глаза, голодные, отчаянные, какими Люкас всегда смотрел на Илэну. Поэтому я отвернулась, закусила губу и обмякла, притворившись, что потеряла сознание, хотя, конечно, не обманула Люкаса.

– Она сильно порезалась. Внизу никого не было, и мне пришлось прижечь рану.

– Да Ровена в обмороке! Боже, Люкас, когда я увидела тебя, подумала…

Он оборвал Илэну, потому что знал: я подслушиваю и понимаю, какие между ними отношения. Люкас ненавидел меня за это; я чувствовала ненависть словно что-то живое, физически ощутимое.

– Я отнесу ее в спальню, а потом вернусь и обо всем расскажу.

– Люкас!

Во мне закипело торжество, когда он прошел мимо, не отвечая, но продолжалось оно недолго. Зачем я сказала те слова? Правда они или нет, нельзя было вести себя так неосторожно.

Он сильным пинком открыл дверь и почти бросил меня на кровать.

– Как только Луз вернется, пошлю ее сюда. А ты… лучше держи рот на замке, перестань вмешиваться в мою жизнь, задавать вопросы, или… клянусь Богом, я…

– Что ты? Убьешь меня, чтобы убрать с дороги? Продашь своим дружкам, как Фло? Я сказала правду, сам знаешь! Ты любишь Илэну! Думаешь, я слепа? Думаешь, все слепы, потому что ни у кого не хватает мужества произнести эти слова вслух?!

Он смотрел на меня сверху вниз, лицо смертельно побелело. В глазах стояли ненависть, боль и… что-то вроде вины.

– Я не должен был привозить тебя сюда, – холодно, жестко процедил он. – Нужно было еще после той первой встречи понять, что ты собой представляешь!

Я попыталась сесть, но от слабости вновь упала на подушки.

– Ты ведь не знаешь ни меня, ни моих мыслей. Просто тебе не по душе, что мне известно, кто ты на самом деле. Да, ты прав, не нужно было привозить меня сюда! Я вовсе не хотела этого.