– Только не для него! Она никогда не умрет! Просто слишком мало прожили вместе, не успел от нее устать. В комнате стоит мебель, которую они хотели купить, когда Тодд разбогатеет. И он велел написать ее портрет по старой фотографии! Когда Тодд был моложе, я слышала, как он разговаривает с ней! Разве не понимаете? Мать умерла только потому, что не могла вынести существования рядом с призраком давно убитой женщины. Она любила отчима, но он сделал ее несчастной своим равнодушием, грубостью. Я думаю, когда она потеряла ребенка, просто боялась жить с сознанием того, что подвела его и не смогла дать наследников!

В голосе Фло звучало такое беспредельное отчаяние, что мне невольно стало ее жаль. Конечно, она была испорченным, избалованным созданием, но до чего несчастным!

– Но ведь он добр к вам, не так ли? – спокойно спросила я.

– Удочерил, считает своей дочерью, но обращается со мной как с собственной вещью. Но конечно, дает мне все, что я хочу. Все, что можно купить за деньги!

– Почему же вы тогда вернулись?

– Потому что больше не могла выносить жизни с Диреком! Вам все равно не понять! Я вышла за него, чтобы избавиться от этой мерзкой школы, куда отчим меня поместил! Все они: тетя Кэтрин, Марк и эта противная Коринна – обращались со мной свысока, шептались за спиной, словно я прокаженная! У Дирека были деньги, он сказал, что любит меня и даст все, что пожелаю. Но он был таким отвратительным – старый толстяк, и изо рта вечно пахло! Меня тошнило каждый раз, когда он дотрагивался до меня своими потными руками! Но откуда вам знать? В вас ни капли чувства – такая спокойная, сдержанная, высохшая старая дева – пуританка! Так вас па назвал. Что вы знаете, кроме собственного тихого, узенького мирка!

– Вам неплохо бы развить в себе некоторое самообладание, – резко ответила я, видя эти глаза, полные бессильной ярости. – И попытаться понять, что другие люди тоже могут быть несчастны, хотя и не показывают этого всем окружающим!

Фло прикусила губу, вызывающе тряхнула головой.

– Пытаетесь сказать, что тоже испытали несчастную любовь? Поэтому и решились уехать от лондонских развлечений?

Я едва не рассмеялась, видя такую внезапную смену настроения.

– К счастью, я вообще не испытывала любви. А как насчет вас? Именно поэтому сбежали от мужа?

Фло испытующе оглядела меня.

– Я же объяснила, почему ушла от Дирека! Не могла больше выносить его, вот и все! Сложила вещи, сказала, что еду навестить па, а когда приехала сюда, он не мог отослать меня, потому что не хотел лишних толков. А немного погодя даже был рад, что я осталась! Пока вы не явились, – по-детски капризно добавила она. – И теперь не обращает на меня внимания! Может, думает, что собираюсь вмешиваться, что помешаю!

– По-моему, вы преувеличиваете, – пожала я плечами. – Я вовсе не намереваюсь стать третьей женой вашего отчима! Он ничего не говорил о вас и не собирался!

– Это вы так говорите, – пробормотала она мрачно.

Я, со своей стороны, не намеревалась обсуждать ее отчима: все, чего мне хотелось, – возвратиться в тишину и покой своего маленького дома. Никому, особенно Тодду Шеннону, не позволю я нарушить этот покой.

Когда мы достигли вершины небольшого холма, Фло показала вниз, объяснив, как добраться до дома. Мне показалось, я узнаю местность, где часто ездила с Марком.

– Может, все-таки поедете со мной? – вежливо спросила я. – Марта угостит нас завтраком, а я попрошу Жюля проводить вас потом на ранчо! Все говорят, здесь небезопасно ездить одной.

– Вам – возможно, но не мне! Я здесь все знаю еще с детства! И кроме того, всегда ношу оружие! – Она подняла юбку, показав привязанный к поясу маленький пистолет. – Видите, я смогу себя защитить! А вы боитесь ехать одна?

– Ну что вы! После того как объяснили мне, здесь я в полнейшей безопасности! Кстати, спасибо, что проводили.

– Я сделала это, только чтобы увезти вас подальше от па!

Каким же ребенком она еще была! Пожав плечами, я посмотрела ей вслед. И почему-то расхотелось спешить. Я одна на своей земле. Пора бы уже пробудиться от летаргии и узнать больше о том, как вести дела. Покажу Тодду Шеннону, что не так уж я беспомощна!

Слабый ветерок коснулся лица, и вдруг какая-то яркая точка привлекла мое внимание. На шипах кактуса висела тонкая полоска красной ткани. Какой-то ковбой-неудачник проехал слишком близко и порвал рубашку. Но у парня явно неважный вкус – ткань была такой яркой, что резала глаз.

Я лениво потянула за лоскут и внезапно нахмурилась. Должно быть, парень очень высок – я еле дотянулась до крохотного флажка. И ткань оказалась шелком! Красная шелковая сорочка. Не представляю, чтобы ковбой носил вещи из такого дорогого материала. Значит, женщина? Но кто? И как ей удалось прицепить лоскуток так высоко?

Несмотря на жару, я почувствовала озноб, какое-то беспокойство и желание поскорее добраться до дома и, сунув шелковый обрывок в карман, пришпорила лошадь. Если Жюль и Марта были удивлены моим появлением, то не подали виду, хотя Жюль неодобрительно покачал головой, когда я сказала, что ехала одна.

Подчиняясь правилам хорошего тона, я написала вежливую записку Тодду Шеннону, извиняясь за то, что была вынуждена уехать. Конечно, он поймет истинную причину, но приличия были соблюдены. Жюль отвезет письмо вместе с одолженным костюмом, а занятый гостями Тодд вряд ли помчится сюда. Конечно, он разозлится, но по крайней мере усвоит, что я буду поступать так, как хочу.

Не позволю Шеннону испортить этот день! Захватив две тетради из дневников отца, я уселась в прохладной, заставленной книжными полками комнате, бывшем кабинете отца. Марта спросила, не хочу ли я выпить чего-нибудь прохладительного.

– Нет, вы уже и так перекормили меня, – улыбнулась я и тут, пораженная внезапной мыслью, вытащила из кармана обрывок красной материи. – Марта, не знаете, кому бы это могло принадлежать? Я нашла лоскуток на большом кактусе у развилки. Помните это место?

Лицо женщины мгновенно побелело.

– Ах… Матерь Божья! После стольких лет! Это сигнал, который они…

– Кто?! Марта, о чем ты?! Бога ради, вот уже два дня вы говорите какими-то загадками!

Губы Марты шевелились, но не было слышно ни звука. Наконец она прошептала:

– Значит, он вернулся. Я знала. Так и знала. И она здесь. Они вешали этот лоскут, чтобы назначить свидание. Я предупреждала его об опасности, говорила, чтобы держался собственной стаи, рубил дерево по себе! Но он только смеялся: «Мы хотим друг друга, Марта, и когда-нибудь я отберу все, что Шеннон считает своим!» И уговорил отдать лоскуток от старой нижней юбки, которую подарил хозяин, когда мы с Жюлем поженились…

– Люк Корд? – резко оборвала я. – Вы о нем говорите? Взгляните мне в глаза, Марта, я должна знать правду! Значит, он оставил это для Фло Джеффордс!

Ну конечно! Зачем и спрашивать?! Она все видела! Вот почему ее настроение так внезапно изменилось, почему она мгновенно решила уехать! Глупая, легкомысленная Фло! Но его я винила больше. Как он осмелился возвратиться, намеренно нагло оставить красный лоскут на моей земле?!

– Неужели Фло знала, что он вернулся?!

Марта с несчастным видом кивнула:

– Да, сеньорита, других объяснений быть не может! Говорила Жюлю, ничем хорошим это не кончится! Только мы надеялись…

– Никто вас не винит, – успокоила я. – Но, Марта, неужели не понимаете? Я должна знать все, что здесь происходит. Если дойдет до мистера Шеннона, эта ужасная распря вновь начнется! Хуже всего, что я в ней буду замешана. Этот Люкас Корд! Я сама отдала бы его в руки властей, если бы поймала на своей земле…

Но Марта, по-видимому, питала к Корду теплые чувства. С выражением ужаса на круглом лице она всплеснула руками:

– Сеньорита! Неужели вы сможете сделать это? Он не такой уж плохой, только слишком буйный. Так ваш отец говорил. Люк не виноват, это она его завлекала!

– Но на этот раз, кажется, все наоборот, не так ли?

Я решила, что обязательно поговорю с Фло. Как бы она ко мне ни относилась, я все выскажу. А что касается Люка Корда… когда приедет мистер Брэгг, он, без сомнения, будет знать, как справиться с этим.