«Помнишь ли город тревожный…» Помнишь ли город тревожный, Синюю дымку вдали? Этой дорогою ложной Молча с тобою мы шли… Шли мы – луна поднималась Выше из темных оград, Ложной дорога казалась — Я не вернулся назад. Наша любовь обманулась, Или стезя увлекла — Только во мне шевельнулась Синяя города мгла… Помнишь ли город тревожный. Синюю дымку вдали? Этой дорогою ложной Мы безрассудно пошли… «Ты была у окна…»
Ты была у окна, И чиста и нежна, Ты царила над шумной толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт В поклоненьи любви пред тобой. Мне казалось тогда, Что теперь и всегда Ты без мысли смотрела вперед. А внизу, у окна, Как морская волна, Пред тобой колыхался народ. Поклоненьем горда, Ты казалась всегда Одинокой и властной мечтой. И никто не слыхал, Как твой голос звучал, — Ты в молчаньи владела толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт. Ты без мысли смотрела вперед, И чиста, и нежна; А внизу, у окна, Вкруг меня волновался народ. «Завтра в сумерки встретимся мы…» Завтра в сумерки встретимся мы. Ты протянешь приветливо руки. Но на памяти – с прежней зимы Непонятно тоскливые звуки. Ты, я знаю, запомнила дни Заблуждений моих и тревог. И когда мы с тобою одни И безмолвен соседний порог, Начинают незримо летать Одинокие искры твои, Начинаю тебя узнавать Под напевами близкой любви, И на миг ты по-прежнему – ты, Легкой дрожью даешь вспоминать О блаженстве протекшей зимы, Отдаленной, но верной мечты, Под напевом мороза и тьмы Начинаешь дрожать и роптать, И, как прежде, мгновенную речь Я стараюсь во тьме подстеречь… Две любви Любви и светлой, и туманной Равно изведаны пути. Они равно душе желанны, Но как согласье в них найти? Несъединимы, несогласны, Они равны в добре и зле, Но первый – безмятежно-ясный, Второй – в смятеньи и во мгле. Ты огласи их славой равной, И равной тайной согласи, И, раб лукавый, своенравный, Обоим жертвы приноси! Но трепещи грядущей кары, Страшись грозящего перста: Твои блаженства и пожары — Все – прах, все – тлен, все – суета. «Она стройна и высока…» Она стройна и высока, Всегда надменна и сурова. Я каждый день издалека Следил за ней, на все готовый. Я знал часы, когда сойдет Она – и с нею отблеск шаткий. И, как злодей, за поворот Бежал за ней, играя в прятки. Мелькали желтые огни И электрические свечи. И он встречал ее в тени, А я следил и пел их встречи. Когда, внезапно смущены, Они предчувствовали что-то, Меня скрывали в глубины Слепые темные ворота. И я, невидимый для всех, Следил мужчины профиль грубый, Ее сребристо-черный мех И что-то шепчущие губы. «Она была – Заря Востока…» Она была – Заря Востока, Я был – незыблемый гранит. Но мощным веденьем пророка Пылал в жару ее ланит. Ее глубокие пожары Точили сердце мертвеца. Казалось – мощные удары Разрушат камень до конца. Но, воспылав Ее зарею, Я воскресал на новый бой И возносился головою До самой тучи грозовой. И там, бежав людского плена, Свободный, в гордости веков — Я чуял розовую пену С Ее любимых берегов. «Ей было пятнадцать лет…» Ей было пятнадцать лет. Но по стуку Сердца – невестой быть мне могла. Когда я, смеясь, предложил ей руку, Она засмеялась и ушла. Это было давно. С тех пор проходили Никому не известные годы и сроки. Мы редко встречались и мало говорили, Но молчанья были глубоки. И зимней ночью, верен сновиденью, Я вышел из людных и ярких зал, Где душные маски улыбались пенью, Где я ее глазами жадно провожал. И она вышла за мной, покорная, Сама не ведая, что будет через миг. И видела лишь ночь городская, черная, Как прошли и скрылись – невеста и жених. И в день морозный, солнечный, красный — Мы встретились в храме – в глубокой тишине Мы поняли, что годы молчанья были ясны, И то, что свершилось, – свершилось в вышине. Этой повестью долгих, блаженных исканий Полна моя душная, песенная грудь. Из этих песен создал я зданье, А другие песни – спою когда-нибудь. |
