Эта навязчивая мысль стала её спасательным кругом.

Она оттолкнулась от стены, стараясь, чтобы её движения выглядели как можно более естественными, и направилась в коридор, ведущий к жилым комнатам. Каэл следил за ней взглядом, его лицо было непроницаемым. Торн изучал одну из абстрактных картин. Финч выглядел до странности расслабленным.

Коридор был залит холодным синим светом аварийного освещения. Дверь в комнату Финча была приоткрыта. Элара заглянула внутрь.

Комната была безупречна. Кровать заправлена с армейской точностью. Ни одной лишней вещи. Порядок был настолько абсолютным, что казался неестественным. На кровати лежал открытый рюкзак Финча. Элара шагнула внутрь. Пол был холодным под её босыми ногами. Она поёжилась.

Её взгляд зацепился за тонкий, чёрный ноутбук. Он был в спящем режиме. Индикатор питания медленно пульсировал, как крошечное, терпеливое сердце.

Что-то было не так. Внезапное, иррациональное любопытство укололо её. Оно было сильнее страха. Она коснулась крышки ноутбука.

Подняла её.

Экран вспыхнул, озарив её лицо мертвенным светом. Окно чата. Чёрный фон. Зелёный моноширинный шрифт.

Ники.

. . . И… .

И строки сообщений.

Кровь превратилась в ледяную крошку, которая скребла по сосудам изнутри.

Они знали. Они смотрят. Они делают ставки.

Её мир рассыпался в пыль. Это было не просто убийство. Это было шоу. Реалити-шоу для ублюдков из даркнета. А они — актёры, которые умирают по-настоящему. Осознание этого должно было её уничтожить. Но вместо этого оно обожгло её, выжигая остатки страха и лжи. Ужас превратился в ярость.

Её пальцы, дрожа, нашли тачпад. Она прокрутила чат выше. Циничные комментарии о смерти Стерлинга. Шутки про «водные процедуры» для Крофтов. Анализ предсмертной агонии генерала Коула.

Элара вчитывалась в сообщения от

. Финч. Это был Финч. Он не просто жертва. Он — зритель. Критик. Соучастник.

Она медленно, очень медленно закрыла крышку ноутбука. Звук щелчка показался ей оглушительным. Она взяла его в руки. Металл был холодным и тяжёлым. Как оружие. Она больше не бежала. Она собиралась показать эту правду остальным.

Элара вышла из комнаты, прижимая ноутбук к груди, как щит. Она увидела Каэла. Он стоял у стены в коридоре, прислонившись к ней плечом, и прислушивался к тишине.

Он заметил её и резко повернул голову. Увидев её лицо, он замер.

Она молча протянула ему ноутбук.

Он взял его. Его пальцы на мгновение коснулись её. Холодные, как лёд. Он открыл крышку, и его лицо осветилось тем же мертвенным светом чата. Он читал быстро, его лицо каменело, превращаясь в маску из сжатых челюстей и пылающих ненавистью глаз. Он дошёл до сообщений от

. Поднял взгляд на Элару.

В этом взгляде было всё. Шок. Ярость. И горькое подтверждение его худших догадок.

Именно в этот момент из гостиной донёсся тихий звук. Скрип кресла.

Они заглянули за угол.

Доктор Финч стоял в центре гостиной, спиной к ним. Он смотрел на четыре стеклянные статуэтки, склонив голову набок, как ценитель в галерее. Затем достал крошечный блокнот и сделал короткую запись. На его лице не было и тени страха. Только сосредоточенное, почти брезгливое выражение критика.

Из тени за его спиной, из тёмного проёма библиотеки, бесшумно, как призрак, выступила фигура.

Джулиан Торн.

Он подошёл к Финчу так тихо, что доктор его даже не услышал. Торн положил руку ему на плечо.

Финч вздрогнул. Он медленно обернулся. Его глаза расширились, когда он увидел, кто стоит перед ним. И в них мелькнула не страх, а кривая, ироничная усмешка понимания. Он увидел развязку. Он понял свою роль в финальном акте.

— Представление окончено, критик, — голос Торна был тихим, почти интимным шёпотом.

Движение было одним. Резкое, отточенное, безжалостное. Второй рукой Торн схватил Финча за подбородок, задирая его голову вверх и вбок. Одновременно рука на плече надавила вниз.

Сухой, громкий хруст сломанных шейных позвонков разорвал мёртвую тишину особняка.

Глаза Финча остекленели. Тело обмякло, как тряпичная кукла, и рухнуло на пол с глухим стуком.

Тишина.

Торн стоял над телом, тяжело дыша. Он медленно выпрямился, повернулся и посмотрел прямо на Каэла и Элару, застывших в проёме коридора.

Маска спала. Перед ними стоял хищник. Уставший, больной, но смертельно опасный. В его глазах не было ни триумфа, ни раскаяния. Только холодная, бездонная пустота художника, только что поставившего последний, необходимый мазок.

Внезапно панели на стенах вспыхнули ярким синим светом.

И голос «Оракула» вернулся. Холодный, бесстрастный, идеальный.

— Один попался на обман, и их осталось трое.

С тихим, мелодичным звоном одна из четырёх оставшихся статуэток на столе рассыпалась в горстку переливающейся стеклянной пыли.

Трое.

Каэл. Элара. И Торн.

Игра закончилась. Охота началась.

Глава 9: Охота начинается

Тишина в гостиной была не отсутствием звука, а его активным подавлением. Она въедалась в уши, забивала лёгкие вакуумом, ложилась на кожу ледяной плёнкой. Тела доктора Финча не было. Словно его и не существовало. Автоматика стёрла его, как ошибку в коде, оставив после себя лишь стерильный блеск пола.

На длинном столе из чёрного дерева, похожем на алтарь, теперь стояли только три стеклянные статуэтки. Три хрупких силуэта, отражавших холодный синий свет. Пробелы на столе, где раньше стояли их товарищи, казались ошибками в коде реальности, дырами, выжженными в глянцевой поверхности.

Джулиан Торн стоял в центре комнаты. Он больше не сутулился. Ушла старческая немощь, показная хрупкость, которую он носил, как костюм. Теперь его спина была прямой. Он не выглядел здоровым. Под кожей проступала болезненная желтизна, глаза горели лихорадочным огнём. Но он был полон силы. Силы хищника, который сбросил камуфляж.

Каэл застыл в нескольких метрах от него, частично загораживая Элару. Ни одного лишнего движения. Вся его энергия ушла внутрь, превратив тело в проводник, готовый в любой момент пропустить смертельный разряд. Он смотрел на Торна не как на человека, а как на системную уязвимость, которую нужно использовать. Найти эксплойт. Обрушить всю грёбаную сеть.

Элара молчала за его спиной. В её молчании не было страха. Не было паники, не было заученных аффирмаций. Она смотрела на Торна так, как смотрят на дикое животное в одной с тобой клетке. Без иллюзий. Без надежды. Только холодный, трезвый расчёт.