Первым выбрался Каэл. Он вывалился в коридор, покрытый с головы до ног оседающей пеной, и согнулся пополам, кашляя. Воздух казался невероятно свежим. Следом, шатаясь, вышла Элара. Затем появился Торн, спокойный и прямой. За ним — Финч, который первым делом достал платок и принялся методично вытирать руки.

Последней должна была выйти Элеонора.

Но она не вышла.

Она лежала на пороге, наполовину в диспетчерской. Её тело было обмякшим, глаза — широко открыты. Белая пена медленно стекала с её лица, как саван.

Финч опустился рядом с ней на колено. Его движения были быстрыми и профессиональными. Два пальца легли на её шею. Он покачал головой.

— Мертва, — констатировал он ровным голосом. — Пульса нет. Зрачки не реагируют. Скорее всего, сердечный приступ. От страха.

Торн молча кивнул. Каэл смотрел на тело, и что-то ледяное коснулось позвоночника, не имея ничего общего с мокрой одеждой. Что-то было не так.

И тут из динамиков в коридоре, тихо и отчётливо, снова раздался голос «Оракула».

— Одного ужалил шмель, и их осталось пятеро.

Каэл замер. Его мозг, работающий на пределе, мгновенно обработал информацию.

Он медленно обвёл взглядом присутствующих. Он. Элара. Финч. Торн.

Четверо.

— Четыре, — прошептал он. — Нас осталось четверо… Но считалочка сказала «пятеро». Она всегда называла число оставшихся жертв. Это не ошибка. Это сообщение. Пятый игрок, у которого нет статуэтки. И он стоит прямо среди нас.

Никто не произнёс ни слова. Подозрения кристаллизовались в ледяную, неопровержимую уверенность. Он смотрел не на товарищей по несчастью. Он смотрел на подозреваемых.

Под холодным, мёртвым светом красных ламп они молча побрели обратно к особняку. Их одежда была мокрой. С них капала липкая, остывающая пена. Путь, который они проделали в лихорадочной надежде, теперь казался бесконечно долгим и зловещим.

Каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине. Каждый смотрел в спину идущему впереди и чувствовал на своём затылке взгляд того, кто шёл сзади.

Вернуться в особняк — всё равно что нырнуть в колодец. Снаружи, на тропе от станции, воздух был живым. Он пах мокрой землёй, озоном после грозы и солью, которую шторм вышвырнул из моря на скалы. Холодный, настоящий. Хлестал по лицу, забивался в лёгкие, напоминал, что они ещё дышат.

Но стоило им пересечь порог, и всё изменилось.

Автоматическая дверь за их спинами закрылась с тихим, вакуумным шипением, отсекая мир. Звук был окончательным. Щелчок замка на крышке гроба. И вместе с ним исчезли все запахи. Воздух внутри был стерильным, неподвижным. Он не пах ничем. Абсолютное, очищенное ничто, которое забивало ноздри и горло своей пустотой. Запах вакуума. Запах могилы.

Четверо.

Каэл Ростов. Элара Вэнс. Доктор Арис Финч. Джулиан Торн.

Они стояли в мёртвой тишине главной гостиной. Никто не двигался. Не говорил. Шторм стих, и вместе с ним умер и низкочастотный гул геотермальной станции, ставший привычным фоном их кошмара. Теперь тишина стала вещью. Плотной, давящей. Она звенела в ушах, заставляя прислушиваться к собственному дыханию, к стуку крови в висках.

Каэл первым нарушил оцепенение. Его движения были резкими, как у робота со сбоящей программой. Он прошёл к длинному столу из тёмного дерева. На его полированной поверхности, в идеальном порядке, стояли четыре тонкие стеклянные статуэтки. Четыре безликих человеческих фигурки. Пустые места, где раньше стояли их попутчики, зияли, как выбитые зубы.

Он замер перед ними. Его плечи были напряжены, руки сжаты в кулаки. Он не смотрел на остальных. Он смотрел на отражение четырёх выживших в лакированной столешнице. Искажённые, вытянутые фигуры, пойманные в ловушку тёмного дерева.

— Пятеро, — его голос был хриплым, сорванным. Он прочистил горло. — Голос сказал: «И их осталось пятеро».

Доктор Финч потёр замёрзшие руки. Его лицо было бледным, но на губах играла странная, почти научная усмешка.

— Нервный срыв у машины. — Финч пожал плечами. — Глюк. Бывает. Перегрузка систем после нашей… диверсии.

— У этой хрени не бывает глюков, — отрезал Каэл, не оборачиваясь. — Только фичи.

Он медленно повернулся. Его взгляд был тяжёлым, как свинец. Он обвёл им каждого. Сначала Финча, с его отстранённым любопытством. Потом Торна, который стоял чуть в стороне, идеально спокойный, словно наблюдая за шахматной партией. И, наконец, Элару. Она стояла, обхватив себя руками, её лицо было похоже на маску из серого воска. Она дрожала, но в её глазах больше не было панического ужаса. Там было что-то новое. Твёрдое.

— Нас четверо, — повторил Каэл, вбивая каждое слово, как гвоздь. — Кто-то из нас — не гость. Кто-то — грёбаный кукловод.

— Молодой человек, — голос Джулиана Торна был гладким и успокаивающим, как у психотерапевта. Он снял очки и принялся протирать их шёлковым платком. Привычный, выверенный ритуал. — Ваша паранойя вполне понятна, учитывая обстоятельства. Но это, эм… абсурд. Система дала сбой.

Каэл усмехнулся. Усмешка вышла уродливой, злой.

— Система не дала сбой, когда убивала Гримшоу. Она попыталась, да. Устроить потоп. Некрасиво. Неэстетично. — Он бросил короткий взгляд на Торна. — Но потом кто-то исправил ошибку. Вручную. Наша вылазка была просто отвлекающим манёвром. Дымовой завесой. Чтобы один из нас… — он сделал паузу, давая словам впитаться в тишину, — …сделал свою работу. Чисто. Тихо. Шприцем.

Элара вздрогнула. Её губы беззвучно прошептали: «Прекрати».

— Пожалуйста… — голос её был едва слышен. — Не надо.

Но Каэл её не слушал. Он подошёл к ближайшей настенной панели. Экран был тёмным. Каэл провёл по нему рукой. Никакой реакции. Он нажал на скрытую кнопку сервисного доступа. Панель ожила, но вместо привычного интерфейса на ней горела всего одна строка, написанная строгим системным шрифтом.

С лица Каэла сошли все краски.

— Вот дерьмо.

— Что там? — спросил Финч, подходя ближе.

— Ручное управление, — Каэл отступил от панели, словно она была раскалённой. Он посмотрел на остальных. Его глаза горели лихорадочным огнём. — Он отключил голос. Отключил автоматику. Он больше не прячется за машиной. Он просто… ждёт.

Торн закончил протирать очки и водрузил их на нос. Его взгляд был спокойным и ясным.

— Ждёт чего, позвольте спросить?

— Ждёт, когда мы перегрызём друг другу глотки, — ответил Каэл. — Или когда ему надоест ждать.

Он снова посмотрел на стол. Четыре статуэтки. Четыре жертвы. И один убийца. Пятый. Невидимый. Стоящий прямо среди них. Воздух в комнате загустел, стал вязким. Дышать стало трудно. Охота стала полностью человеческой.

После взрыва Каэла гостиную заполнило молчание. Вязкое, тяжёлое, хуже любого крика. Недоверие сочилось из каждого угла, пропитывало воздух, оседало на коже липкой плёнкой. Они разошлись по разным углам комнаты, как бильярдные шары после сильного удара. Никто не хотел поворачиваться к другому спиной.

Элара чувствовала, как по её венам растекается ледяная паника. Не та истеричная, слепая паника, что владела ею раньше. Паника больше не была слепой истерикой. Теперь она ползла по венам ледяными иглами, проясняя мысли и парализуя тело. Старые инстинкты кричали. Сжаться в комок. Закрыть глаза. Шептать мантры. «Я вдыхаю спокойствие…»

Но голос внутри, новый и твёрдый, сказал: «Нет».

Хватит. Эта ложь и была её преступлением.

Ей нужен был воздух. Ей нужно было что-то делать. Что-то реальное. Сидеть здесь, под перекрёстным огнём взглядов, было невыносимо. Она должна была двигаться. Проверить комнаты. Убедиться, что двери заперты. Что угодно. Мысль о Финче, о его странном, невозмутимом спокойствии, была похожа на занозу. Она должна была посмотреть. Просто посмотреть.