Казалось, согреться не суждено уже никогда. Каждая клеточка тела промерзла насквозь. Никакой костер не смог бы растопить накопившийся в организме холод. Но даже царевич не жаловался. Только вырывался пар от дыхания да в глазах стыл тот же лед.

К берегу мы вышли утром. В целях большей внезапности последние участки маршрута были проделаны без ночевок. Корпус брел в кромешной тьме, не освещаемой даже предавшими нас звездами. Наконец в тусклом свете зарождающегося зимнего пасмурного утра дозоры ступили на твердую землю.

Солдаты падали на заснеженные камни, какое-то время лежали и упрямо вставали, чтобы идти дальше. Прямиком к вражеской столице.

Войска были вымотаны настолько, что у наших противников были неплохие шансы нанести нам поражение. Вряд ли солдаты смогли бы действовать штыками в полную силу. Даже метко и сноровисто стрелять было бы трудновато. Пусть основные и лучшие силы шведской армии до сих пор находились в Польше, перевеса противникам сейчас просто не требовалось. Но гордые и смелые скандинавы были деморализованы нашим появлением. Эти земли несколько веков не видели врагов. Мы наверняка казались шведам этакими выходцами из страшных сказок, потусторонними существами, бороться с которыми бессмысленно и безнадежно.

Воля к сопротивлению у противника была сломлена. Они даже не смогли сосчитать, сколько нас. Впрочем, чтобы помешать шведам заняться арифметикой, мы наступали на город несколькими отрядами с разных сторон, развернутым строем, создающим впечатление больших сил, с мельканием кавалерии и чуть ли не включением обозных саней в боевые порядки. Издалека выглядело внушительно. Вблизи рассматривать нас не рекомендовалось. Щеки у всех заросли щетиной, лица красные от мороза и ветра, глаза – от недосыпания, всех пошатывает от усталости… Банда разбойников, а не регулярная армия. Но бандиты пугают многих гораздо больше, чем солдаты. Хотя после удачного штурма последние весьма похожи на первых.

Шведы явно не поверили своим глазам. Настолько, что послали парламентера. И первый вопрос офицера был достаточно красноречив: «Кто вы такие?»

– Генерал-аншеф русской армии Кабанов, – представился я.

Известность порой помимо минусов имеет определенные плюсы. Парламентер взглянул на меня, как средневековый монах посмотрел бы на появившегося перед ним дьявола.

– Раз уж вы все равно здесь, то передайте, пожалуйста, вот этот ультиматум, а также известите всех, что через два часа я буду иметь честь атаковать Стокгольм.

Бумага с ультиматумом была изготовлена заранее. Обычное требование сдать город без боя с обещанием в этом случае всех милостей и благ. В противном же случае, тоже как обычно, сообщение, что после штурма город будет на три дня отдан на разграбление.

В ответ на подобный же ультиматум полковник Горн послал меня далеко, хотя и совсем не по-русски: всего лишь к черту. Думается, бывший губернатор Риги Дальберг поступил бы так же. Если бы я допустил до этого.

Гарнизоны столиц не имеют ничего общего с гарнизонами беспокойных областей. Никакой угрозы даже в отдаленном будущем. Близость королевского двора заставляет уделять больше времени не боевой подготовке, а всевозможным торжественным церемониалам. Даже офицеры делают карьеру не столько боевую, сколько придворную. Воинского духа в них хватает лишь на подкручивание усов в обществе блистательных дам да похвальбу былыми, а чаще – грядущими успехами.

Конечно, сыграли свою роль наше внезапное появление под стенами, прошлые победы, а также моя репутация.

Я блефовал насчет двух часов. Люди устали настолько, что вести их в бой было бы очень трудно. Но назначенное время еще не истекло, когда от города отделилась торжественная манифестация и сам бургомистр подобострастно поднес мне на блюде здоровенные ключи, к которым наверняка давно не было никаких замков.

Ключи от города Стокгольма…

Стоявшие рядом со мной Алексашка, Жан-Жак, Дитрих, Гриша и царевич расцвели торжествующими улыбками. Словно не было тяжеленного перехода и мы перенеслись сюда по воздуху. Я же не чувствовал никакой радости, только усталость. В голове бесконечно вертелось: «Вот и все… Вот и все…»

А ведь на самом деле – все. И когда я осознал это, мне вдруг захотелось петь.

– Вот и все. – Прибывший Петр самодовольно оглядывал чужую столицу.

Действительно, фактически все было закончено. Дипломаты уточняли последние спорные пункты мирного договора, но главное уже было ясно. Россия окончательно присоединяла к себе завоеванные земли в Прибалтике, получала первоочередное право закупать у наших недавних противников железо вместо сомнительной, из-за состояния шведской казны, контрибуции. Никакой платы за новые земли, как было в моей реальности, разумеется, не было.

Мы твердой ногой становились у моря. Не пресловутое окно, а нормальные двери, давным-давно известные, пользовавшиеся когда-то определенной популярностью у разноязыкой купеческой братии. И даже эти двери значительно расширены. Уже сейчас новый город, стремительно растущий рядом со старой Ригой, в несколько раз превышал ее по площади. Он же не был изначально замкнут в кольцо стен! Да и строений в нем – Адмиралтейство, многочисленные мастерские для флота, военные городки для гвардейских полков, куча особняков, церкви, включая спешно достраивающийся собор Святого Петра… И по населению оба города успели сравняться, хотя Риге много веков, а ее пригороду нет и трех лет.

Но как же иначе? С любовью государя к морю здесь уже негласная столица грядущей империи. Пока негласная. Я сам несколько раз слышал, когда жители пригорода говорили друг другу: «Давай съездим в Ригу», имея в виду старое немецкое поселение. Новые кварталы были русскими…

Теперь мы, командовавшие переходом генералы, стояли рядом с царем и разглядывали чужой город.

– Красиво. Правда, фельдмаршал? – спросил меня Петр.

– Да, государь.

И лишь чуть позже до меня дошел смысл сказанного. Я посмотрел на своих спутников – уж не ослышался ли? – и по завистливо вытянувшемуся лицу Алексашки понял, что нет.

Пока шла война, мы действовали сообща. Меншиков признавал мой авторитет во многих вопросах. Но сейчас, в дни мира, начнутся неизбежные интриги, а в эти игры я не игрок. Тут еще неясно, как сложится судьба. Хотя… Еще столько дел впереди. Мы ведь в самом начале пути.

– Скажи, фельдмаршал, ты ничего не потерял по дороге сюда? – Петру явно понравилось называть меня новым званием.

– Трубка и табак со мной, а больше ничего я не брал.

– Обманываешь, – плутовато улыбнулся Петр. – Потерял, а я, представь себе, нашел.

Он протянул мне сверток. Я развернул ткань и увидел там оранжево-черную ленту «цвета дыма и пламени» и ромбическую звезду Георгия первой степени.

– Я же не выиграл сражения! – Награда казалась столь высокой, что принять ее было неловко.

– Зато выиграл войну, – отрезал царь. Он повернулся к моим товарищам по походу: – И вы потеряли тоже. Вот компания подобралась! Пришлось мне собирать ваши Георгии второй степени.

Четверо моих сподвижников стояли с таким же видом, с которым наверняка за минуту до этого стоял я сам.

– Проси все, что хочешь, – вновь обратился ко мне Петр.

– А ты выполнишь?

– Да! – Мой вопрос задел Петра.

– Просьба у нас одна на всех… – Мы уже говорили между собой об этом. – Ты должен принять титул императора.

– Что?! – опешил государь.

– Московское царство выполнило свои задачи. Теперь пришел черед Российской империи. Мы и так занимаем чуть ли не шестую часть суши. А теперь, с выходом к морям, Россия переходит на новый этап развития.

Жаль, не слышал меня прежний мой шеф, надеюсь, покойный. Он вечно носился с построением рыхлой, небольшой и слабой страны с развитой демократией и постоянным чувством вины за все грехи мира. Зато – чутко слушающейся более опытных коллег по части народоуправства. Мы же сейчас диктовали Европе свою волю и создавали свою Империю.

Собственно, уже создали. Прочие земли будут присоединяться постепенно, пусть не все, что были в моем прошлом, но все и не нужны. История уже пошла иным путем, и теперь никто не сможет предугадать ее повороты. Мы начали, а продолжать предстоит нашим сыновьям и далеким прапра– и сотню раз правнукам.