Ваймс замер.

Гравёры. Печатники. Чернила. Клейстер. Подпольная мастерская.

Слова прозвучали, как музыка. Как давно забытая, но бесконечно родная мелодия. Это было что-то настоящее. Что-то, что можно было потрогать, понюхать, чем можно было измазаться. Преступление, которое оставляет следы. Физические. Осязаемые.

Его спина медленно выпрямилась. Что-то внутри него, то, что он привык называть своим внутренним копом, перестало корчиться от стыда и с хищным, голодным интересом приподняло голову.

— Где? — спросил Ваймс. Голос стал другим. Резким. Живым. В нём появился металл.

— Переулок Пот-Элли. Старый подвал, который они арендуют якобы под склад макулатуры.

Ваймс резко встал, стул протестующе взвыл. Он рванул на себя дверь кабинета, и ночная тишина коридора разбилась вдребезги.

— Сержант Колон! Моркоу! Ноббс! Ангуа! Ко мне! Живо! Полное снаряжение! У нас, крысиные зубы, настоящее дело!

Управление, до этого дремавшее, взорвалось топотом ног, лязгом амуниции и хриплыми командами. Ваймс стоял посреди этого хаоса, и по его венам разливался чистый, незамутнённый адреналин, вымывая липкую грязь самобичевания. На мгновение он поймал своё отражение в пыльном стекле окна. На него смотрел не уставший, сломленный бюрократ, а оживлённый, почти счастливый охотник с горящими глазами. И от этого зрелища ему самому стало не по себе. Он был рад. Он был по-настоящему, до дрожи рад возможности вышибить ногой чью-то дверь и наорать на кого-то, потому что это было просто. Бесконечно проще, чем смотреть на свои собственные руки и вспоминать тихое, беззвучное нажатие на кнопку «Отправить».

…Бдительный_Гражданин_7…

Боггис, удовлетворённо кивнув, поднялся, чтобы раствориться в тенях так же незаметно, как и появился. На столе осталась визитка. Простая, отпечатанная на грубой, сероватой бумаге. Ваймс машинально взял её. Поднёс к лицу.

Запах. Едкий, кислый запах дешёвых чернил, смешанный с металлической пылью свинцового набора.

Это был запах настоящего, честного, ремесленного преступления.

И для Ваймса это был запах надежды.

Переулок Пот-Элли пах вековой сыростью, гнилой капустой и тем особым видом отчаяния, которое пропитывает кирпич. Даже лунный свет, казалось, брезговал заглядывать в эту щель между домами, предпочитая скользить по скользким крышам. Отряд Стражи замер в тени, их тёмные плащи сливались с грязными стенами.

— План такой, — шёпот Ваймса был сухим и резким. — Я и Моркоу вышибаем дверь. Колон, Ноббс — вы сразу за нами, блокируете выход. Ангуа, ты…

Он осёкся. Сержант Ангуа его не слушала. Она стояла чуть в стороне, задрав голову, её ноздри мелко трепетали. Весь её вид говорил о предельной концентрации, но направлена она была не на обшарпанную дверь подвала.

— Ангуа? — Моркоу мягко коснулся её плеча.

Она вздрогнула, её взгляд расфокусировался, возвращаясь из какого-то другого мира.

— Что? А, да. Я здесь.

— Всё в порядке? — спросил Ваймс нетерпеливо.

— Да. Просто… показалось.

Она лгала. Это был не просто запах. Это была целая безмолвная пьеса, разыгранная в воздухе. Запах… нет, запахи. Резкий цветочный парфюм, неуместный в этой канаве. Под ним — медь и соль. Запах животного страха. И что-то ещё, тонкое, как укол иглы… кровь. Всего несколько капель. След вёл не в подвал, а дальше по переулку, в сторону доков. Какая-то быстрая, жестокая драма разыгралась здесь совсем недавно, и её безмолвные призраки — запахи — ещё висели в неподвижном, тяжёлом воздухе. Ангуа силой заставила себя выбросить это из головы. Сейчас было другое дело. Но невидимая ниточка осталась в её сознании, натянутая и вибрирующая.

— Готовы? — спросил Ваймс.

Все молча кивнули.

— Пошли!

Дверь была старой и подгнившей. Моркоу навалился на неё плечом. Раздался оглушительный треск сухого дерева и хлопок, когда полотно слетело с петель, подняв облако вековой пыли, пахнущей мышами и забвением.

— Стража! — рявкнул Ваймс, врываясь внутрь с дубинкой наперевес. — Всем стоять! Руки, чтоб я видел!

Подвал был тесным, сводчатым, освещался несколькими чадящими масляными лампами, которые бросали на стены дёрганые тени. В центре стоял допотопный ручной печатный станок, похожий на средневековое орудие пытки. Вокруг него, переругиваясь, суетились четверо пожилых мужчин в кожаных фартуках, перепачканных чернилами с ног до головы. Увидев Стражу, они не испугались. Они возмутились.

— Осторожнее, болван! — проскрипел один из них, самый старый, указывая дрожащим, чёрным от краски пальцем на пол у ног Ваймса. — Ты мне на свежий оттиск наступил! Я над ним три дня корпел! Это герб семьи Склот для приглашения на юбилей! Ты хоть представляешь, какая там вязь?!

— Всем на пол! — скомандовал сержант Колон, вваливаясь следом и тут же спотыкаясь о ведро. Что-то липкое и пахучее выплеснулось ему на сапог. — Ох, гадость! Что это?!

— Так, посмотрим, что у нас тут, — сержант Ноббс с видом знатока поднял с пола листовку. Буквы на ней были кривыми и расплывчатыми. — «Таверна „Дырявый Гном“. Пиво кислое, а хозяйка — ведьма. Одна крыса». Не очень-то изощрённо, да, коммандер? Похоже на мой почерк, когда я пишу рапорт.

— А это что? — Моркоу с неподдельным интересом указал на огромный чан, в котором булькала серая, комковатая масса. — Магический компонент? Нестабильный эктоплазменный гель?

— Это клейстер, неуч! — с оскорблённым достоинством ответил второй гравёр, поправляя очки на переносице. — Из муки и воды. Чтобы наши воззвания к доскам клеить. Мы что, по-вашему, варвары, чтобы использовать гномьи липучки? Мы работаем с проверенными, органическими технологиями!

Стражники растерянно переглядывались. Ваймс оглядел это «логово репутационных террористов». На полу валялись стопки грубо отпечатанных отзывов. В углу стояло несколько деревянных дощечек, на которых были неумело вырезаны изображения крыс. Одна из дощечек, та, что с пятью крысами, была сломана пополам.

— Пять крыс не получилось, — пояснил третий гравёр, заметив взгляд Ваймса. — Дерево треснуло. Слишком сложная композиция.

Это было настолько нелепо, настолько аналогово и безнадёжно, что Ваймс физически почувствовал, как его адреналиновая эйфория сдувается, как проколотый свиной пузырь. Их грандиозный план состоял в том, чтобы по ночам бегать по городу и физически заклеивать высокотехнологичные «Шепчущие доски» своими бумажными листовками.

Он подошёл к печатному станку. На его станине лежала свежая, ещё влажная листовка.

«Гильдия Убийц. Контракт выполнен неаккуратно. Много шума. 2 крысы».

Ваймс глубоко вздохнул, вдыхая запах сырости, чернил и тотального фиаско. Это был не рейд. Это был фарс.

Кабинет Ваймса снова погрузился в полумрак. Запах дешёвых чернил, казалось, въелся в дерево, в обивку кресла, в самого Ваймса. Напротив него сидел глава Гильдии Гравёров, мистер Гритекс. Он не выглядел напуганным или сломленным. Скорее, смертельно уставшим, как человек, который долго и безнадёжно пытался вычерпать море ложкой.

— Да, это мы, — сказал Гритекс спокойно, разглядывая свои ладони. Пальцы были чёрными от въевшейся краски, будто он носил вечные перчатки. — И если бы вы не пришли, мы бы продолжили.

— Заклеивать доски бумажками? — в голосе Ваймса не было ни гнева, ни сарказма. Только глухое, тяжёлое недоумение. — Вы серьёзно думали, что это сработает?

— А что нам оставалось, коммандер? — Гритекс поднял на него глаза. В них не было страха, только бездонная усталость. — Мы не против прогресса. Мы не луддиты, разбивающие станки. Мы против того, чтобы труд всей жизни, мастерство, которое передавалось от отца к сыну, оценивал какой-то анонимный идиот, который не отличит офорт от литографии. Который пишет слово «качество» с тремя ошибками. Эта ваша… «чесотка»… она убивает не просто бизнес. Она убивает ремесло. Уважение.

Он говорил тихо, но каждое слово было твёрдым, как гранит, на котором он привык работать.