— Всё настолько серьёзно? — девушка смотрела на меня с каким-то странным интересом. Ни капли испуга в глазах. Разве я мог подставить эту кроху? Нет. Даже не подумав, ляпнул.

— Настя. Сегодня после работы заберу тебя к себе. Пока всё не утрясётся, будет лучше, если будешь рядом. Только проблема — в домашнем холодильнике шаром покати. Скажи, готовить умеешь? Хотя бы яичницу сделать утром сможешь?

Не ожидал, что девчушка умеет так хохотать. Оглушила.

— Умею готовить, Вячеслав Викторович. Не скажу, что всё получается, но Вы же должны были сообразить — последние три года я была фактически одна. Сначала для себя и мамы готовила, потом, — девушка замолчала и отвернулась, глядя в окно.

— Прости, не хотел задевать прошлое.

— Всё нормально. Только мне бы во что-то переодеться. Домой, как понимаю, возвращаться нельзя?

— Именно. Боюсь, малыш, через тебя попытаются достать меня. Ты сейчас моё уязвимое место.

— Так я ничего не знаю! Пытай меня, режь на кусочки, что могу рассказать? Ничего.

— Настён, а если подумать? Ты потрясающий аналитик.

Девушка замолчала на минуту, потом с удивлением задала вопрос, который и был на поверхности.

— Убрав меня или изолировав, Вам предложат в обмен на меня или мою жизнь пойти на какие-то серьёзные уступки?

— Вот видишь? Самостоятельно ответила на свой вопрос. Только не на уступки, а обменяв одну жизнь на другую. Сейчас не тот уровень игры, чтобы размениваться по мелочам. Ну всё, приехали. Сегодня работаем как обычно, только после того, как в приёмную зайдёт очередной клиент, блокируешь входную дверь. Если будут стучать, звонить, ломать — заходишь ко мне и докладываешь, ясно?

— Более чем.

Разговаривая, дошли до офиса. Открыл дверь и, как обычно, пропустил вперёд девушку, которая, сделав шаг, остановилась.

Почему, увидел сам. Посреди приёмной, вытащив на средину кресло Насти, сидела моя сестра. Не в гражданке, как вчера, а в форме. Как полагается, даже с наградной планкой на груди.

Мелькнула мысль нажать тревожную кнопку, чтобы сюда явилась вневедомственная охрана и забрала эту придурошную, но сразу же отмёл как несостоятельную — раз она сюда попала, значит, с полицией есть договорённость.

— Сообразил, братик, не стал дёргаться? Молодец.

— И Вас совсем не смутило, что проникновение на территорию частной собственности преследуется по закону?

— Оставь эти глупости. По большей части законы действуют на моей стороне. Если станешь упрямиться, через полчаса сюда привезут официальное постановление об обыске. Всяко рабочий день пойдёт коту под хвост.

— Что Вы хотите?

— Может хватит выкать, братик? Достал уже своим официозом. Мы, как ни как, родные люди. Что хочу? Поговорить в спокойной обстановке. Хотела вечером к тебе домой приехать, но передумала в последний момент. Не ради тебя, себе не захотела портить настроение. Побеседовала с твоим информатором. Забавный человечек. Много чего рассказал. Его после такого, скорее всего, выгонят с работы. Знаешь, не все любят стукачей.

— Олег никогда не был стукачём и я не интересовался его работой.

— Данные о персонах высшего уровня находятся под грифом «для служебного пользования» или «секретно». Передав тебе даже безобидную информацию из этих документов, он нарушил внутренне правила и служебные обязанности.

— В принципе, Вы правы, полковник, но не буду страдать о дальнейшей судьбе Олега Павловича — в последнее время он мне гнал откровенную «пургу». Скорее всего, минимум полгода работал под контролем.

— Молодец, сообразил. Не полгода, год как он ничего тебе не передавал без согласования с моими людьми.

— Только работаете тупо. Изменить год рождения фигуранта, не соотнеся с дальнейшими датами — это надо быть умственно отсталыми. Такие ляпы может увидеть любой мало-мальски грамотный человек, умеющий считать и писать, не говоря о человеке, обладающим аналитическим умом.

— Ты сейчас о ней? — женщина головой показала на Настю. — Кто она такая и что умеет делать? Перебирать бумажки, да ублажать своего шефа по первому требованию? Как долго обучал? Если она насколько хороша, пожалуй, заберу её с со…

Александра не договорила — мой хорошо поставленный удар смёл её вместе с креслом в мгновение ока. Та улетела в угол приёмной, но, на удивление, почти сразу поднялась, глядя на меня с удивлением и восхищением.

— Настя, забери кресло и, пожалуйста, протри его тщательно прежде, чем сядешь. Кто знает, чем эта сумасшедшая болеет.

Моя помощница, бледная, с поджатыми губами, подняла и укатила кресло и, как я и сказал, достав пачку влажных салфеток, стала демонстративно чистить обивку. Увидев первые салфетки, которые были чёрными от пыли и грязи, рассмеялся.

— Вот видишь? Я был прав.

Наверное, только заметив расшившиеся глаза девушки, понял, что за спиной что-то происходит… Нагнуться с уходом влево. Налетевшая на меня Александра держала в руке предмет, похожий на пистолет, но, споткнувшись о вытянутую ногу, вновь свалилась и, проехав по полу с метр, с шумом ударилась головой о стенку ресепшина. Подскочил и ногой выбил из рук… инъектор. Тварь. Хотела меня отключить и увезти? Не получится. Подхватил незнакомый агрегат и, прижав к шее сестры, дважды нажал на спусковой крючок. Шипение и сестра в моих руках обмякла.

Глянул на Настю. Вышла из-за стойки и с ужасом смотрит на пистолет в моих руках.

— Это механизм для впрыскивание в человека лекарственных препаратов. Можно и не лекарственных. Не знаю что внутри, но двух доз вполне хватило, чтобы сбить с ног эту кобылу. У неё как понял, болевой порог занижен. Настя, звони в неотложку. Скажи им, и сама запомни. Эта женщина вошла к нам в офис и упала без чувств. Более ничего не было.

Покрутив в руках странное приспособление, засунул туда, где оно и было — под мундиром у женщины имелась подмышечная кобура, которая приняла в себя инъектор как родной. Застегнул мундир и, с минуту подумав, посмотрел на ошарашенную помощницу. Ну да, не каждый день она видит подобное.

— Настён, сядь в кресло и закрой глаза. Тебе, что буду делать, видеть не надо. Будешь подсматривать, накажу так, что запомнишь до конца жизни. Игры закончились, малыш, началась борьба за выживание — кто кого.

Увидев, как голова девушки исчезла за стойкой, закрыл глаза и, на ощупь, сняв с левой руки перчатку, опустил руку на лоб сестры. Тошнота, короткая дрожь, что прошла по всему телу и я за гранью. Сейчас всё не так как привык. Трудно. Если честно, легко вообще никогда не бывает, но сейчас, чтобы увидеть жизненный путь сестры, буквально продираюсь сквозь множественные преграды, искусно созданные не природой, человеком. Вот я в точке реального времени. Впереди извилистый путь, конца края которому не видно. Понятно, что она не умрёт от инъекций. Длинный путь? Нет, у этого человека не должно быть такого жизненного пути. Изменим. Прочертив, спустя пару месяцев, поперечную линию и из одной дороги сделал две, расходящиеся в разные стороны. Внешне одинаковы, но там и там поставил блок воспоминаний. Реальных, а не тех, что искусственно внушили сестре. Трёх минут должно хватить. Вспомнил всё, что творилось в вертолёте тридцать лет назад и эти воспоминания оставил на жизненном пути сестры. Она их в любом случае не сможет обойти. Увидит всё моими глазами и воспримет как свои воспоминания. Поставить цель уничтожить приёмного отца? Нет, на него у меня иные планы. Что по поводу сестры? Сколько ей оставить? Превозмогая нестерпимую боль в груди и голове поставил предел — год. Как на одном пути, так и на другом. Знаю, если она сможет внутренне измениться, придёт ко мне и всё исправлю, а если не придёт… Таким как она нельзя долго жить. Год — это слишком много для неё, но так устроен Закон, который изменить не в силах. Один год — минимум для тех, кто ещё может исправиться и начать иную жизнь…

Меня вернули в действительность, резко оторвав руку от головы женщины.

Посмотрел не до конца сфокусированным взглядом — бригада «Неотложки». Пять минут предварительного обследования и водитель прикатил носилки, на которые погрузили женщину и после короткого опроса как всё произошло, нас оставили в покое. Что осталось в памяти — на лбу сестры осталось красное пятно как от ожога — след моей ладони. Лихорадочно натянул перчатку, посмотрел по сторонам — в приёмной не осталось следов короткой спонтанной схватки.