Викинг закашлялся. Я резко встретился с ним взглядом. Он посмотрел на спящую на кровати Мэдди. Затем он начал уходить, но остановился и сказал: «Мне чертовски жаль, что я прикоснулся к тебе, брат. За то, что я задушил тебя той ночью. Но мне не жаль, что я спас Мэддса и твоего ребенка. Ты не отпускал ее. Мы должны были спасти ее. Я знаю, что обещал, что никогда не прикоснусь к тебе. Ты можешь никогда не простить меня за нарушение обещания. Но я не пожалею об этом. Ты мой брат, мужик. Я тоже должен спасти тебя».

Викинг ушел. Я пытался сохранять спокойствие. Я пытался остановить гребаный огонь в моих руках, чтобы остановить тьму, чтобы она не поглотила мою плоть. Но я чувствовал, как это происходит. Я чувствовал, как мой гребаный разум распадается, дьявол вонзает свои когти. Я слышал шипение змей в мои уши и чувствовал, как их клыки вонзаются в мою кожу. Ты злой, мальчик. Зло течет в твоих грешных венах... ты убил свою маму. Твоя злобность убила твою маму. Ты гребаный дебил. Злой, грешный дебил...

Я дергал себя за волосы, когда голос моего папы пронзил мой мозг. Я пытался дышать, но пламя сжигало плоть моих легких. Дверь открылась, и доктор вернулся. Я заставил себя отойти в сторону комнаты, держа руку на ноже, просто на всякий случай. АК сказал мне, что я должен быть спокоен, когда здесь врачи и медсестры, чтобы я мог быть с Мэдди, чтобы я мог остаться. Я не чувствовал себя спокойным. Не хотел, черт возьми, быть спокойным. Я дрожал, наблюдая, как доктор и медсестра вводят что-то в один из проводов в руке Мэдди. Мне пришлось удержаться, чтобы не подойти туда и не вырвать их руки из их рук.

«Мистер Кейд?» — Доктор подошел ко мне.

«Отойди нафиг», — прорычал я. Он замер, его руки взметнулись в воздух. Моя кожа горела. Я не подпускал его ближе. Никто меня не трогал. Похуй на то, что сказал АК, он получит лезвие в горло, если попытается.

Врач прочистил горло. «Ваша жена чувствует себя хорошо. Ее легкие чисты, дыхание нормальное. Ребенок тоже здоров. Сердцебиение сильное, и сканирование показывает, что он развивается хорошо». Моя щека дергалась, когда я пытался сдержаться, чтобы не вышвырнуть его из комнаты. Я просто хотел, чтобы он отвалил и оставил нас в покое. «Она скоро проснется. Мы отменили седативные препараты. Сначала она может быть растеряна, но этого и следовало ожидать, просто действие лекарств заканчивается. Мы скоро вернемся, чтобы проверить ее. Позовите медсестру, когда она проснется. У кровати есть свежая вода, если у нее пересохло горло».

Врач и медсестра ушли и закрыли за собой дверь. Я остался в углу, держась как можно дальше от Мэдди. Я не сводил с нее глаз, мой нож скользил вверх и вниз по моей руке. Я чувствовал, как пламя следует за лезвием снизу, вверх и вниз, как магнит. Затем я увидел, как двигается ее палец. Мой пульс участился, проталкивая обжигающую кровь и грех по моему телу все быстрее и быстрее. Я стиснул зубы, сопротивляясь злу. Мне просто нужно было остановить пламя, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Мне просто нужно было знать, что с ней все в порядке.

«Просыпайся», — прошептал я. Мэдди повернула голову в мою сторону, словно она могла меня слышать. Удушье вернулось ко мне. Она подняла руку. Мне хотелось взять ее, снова почувствовать ее теплую кожу. Я сжал руку в кулак и отдернул ее. Я не мог. Я подошел ближе. Глаза Мэдди начали моргать. Боль в моей груди усилилась, скручивание в животе стало чертовски сильнее, когда она моргнула в потолок. Чертовски дикий звук вырвался из моего рта. Ее зеленые глаза, идеальные зеленые глаза Мэдди. Тихий стон вырвался из ее горла. Я бросился вперед, чтобы помочь ей, но остановился в нескольких футах от края кровати. Мэдди сглотнула, ее рот открылся, когда она глубоко вздохнула. Я напряг мышцы, чтобы ничто во мне не двигалось. Стон вырвался из моего горла. Мэдди повернула голову в сторону в мою сторону. Я перестал дышать, черт возьми, когда ее зеленые глаза встретились со мной. Ее глаза. Ее зеленые глаза смотрели на меня. Я никогда не думал, что увижу их снова. Я никогда не думал, что она снова посмотрит на меня.

Они начали светиться. «Пламя…» Она закашлялась и провела пальцами по горлу. Она потерла мягкую кожу. «Пламя?»

Все гребаные мышцы, которые я напрягал, чтобы сдержать, ослабли, и я упал на колени. «Мэдди…»

Брови Мэдди нахмурились. «Ч-что? Почему…» Рука Мэдди опустилась на живот, а глаза расширились. «Ребенок? Пламя! Наш ребенок, это…»

«Оно живое», — сказал я. Слезы текли из глаз Мэдди, и она зажмурилась. Она потерла рукой шишку. «Слава богу», — прошептала она. Затем моя чертова грудь разорвалась, когда она начала плакать. Когда рыдания вырвались из ее рта. «Наш ребенок жив». Мое сердце билось быстро, звук крови и пламени, мчащихся по моим венам, как стремнина, отдавался эхом в моих ушах. Мне нужно было пойти к ней. Я хотел обнять ее. Мне не нравилось, как она плачет. Я не мог, черт возьми, выносить ее плач. Она посмотрела на меня и протянула руку. «Детка, иди сюда». Мои ноги дрожали, когда я смотрел на ее руку. Мои ступни были приклеены к чертовому полу. Я сжал руки за спиной. «Пламя?» Я сосредоточил свое внимание на полу. Если я посмотрю на нее, я испугался, что ослабею и коснусь ее, поддамся тому, чего хочет дьявол. «Пламя, посмотри на меня, детка». Я так и сделал, но мое зрение было размыто. «Детка, что это?»

«Я не могу прикоснуться к тебе», — сказал я. «Пламя…» Какой-то чертов злой голос в моей голове говорил мне прикоснуться к ней. Это должны были быть демоны. Они хотели, чтобы я прикоснулся к Мэдди. Чтобы закончить то, что они начали.

«Пламя, послушай меня». Мэдди попыталась пошевелиться на кровати. Она поморщилась.

«Не двигайся!» — закричал я. Моя голова опустилась, когда она остановилась, широко раскрыв глаза. Она выглядела напуганной. Я не хотел, чтобы она меня боялась. Но она должна была понять, что я могу причинить ей боль, даже если не хотел. «Пожалуйста… не трогай меня. Я…» — я задохнулся от своих слов. Я протолкнулся через них. «Я не хочу причинять тебе боль. Не тебе. Не моей Мэдди…» Я посмотрел на ее живот. Она все еще держала живот одной рукой. «Не ребенку. Я не могу причинить боль другому ребенку». Я представил себе ребенка. У него были зеленые глаза. Он был в точности как Мэдди. «Наш ребенок… Я не могу причинить боль нашему ребенку, как я причинил боль Исайе». Мои глаза наполнились водой. «Его грудь затрещала. Он был слишком горячим… потом он умер у меня на руках, он умер…»

«Пламя, посмотри на меня». Я поднял глаза на Мэдди. «Ты не злой. Пламя не причинит мне вреда».

«Они есть», — сказал я, прокручивая в голове пожар, сжигающий клубный дом. Он запер ее в клубном доме. Пламя, которое преследовало меня, нашло ее и пыталось увести от меня.

«Пламя…» — прошептала Мэдди, а затем протянула руку. «Мне нужна ты. Мне нужен мой муж». Ее рука потерла живот. «Нам обоим нужна. Не…» Слезы текли по щекам Мэдди. Нет! Мне не нравилось, как она плачет. От этого зрелища у меня в животе образовалась дыра. «Борись с пламенем, детка. Ты мой воин. Ты можешь победить его. Ты уже делала это раньше. Ты сможешь сделать это снова».

«Я не могу». Я опустил голову, и Мэдди попыталась коснуться моей головы. Я поспешил назад. «Пожалуйста…» — взмолился я. «Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль. Не тебе. Не моей Мэдди». Рука Мэдди упала. Я наблюдал, как ее грудь поднималась и опускалась. Она дышала. «Я думал, ты мертв». Мокрая капля из моего глаза упала мне на грудь. «Я думал, что убил вас обоих».

«Я не оставлю тебя», — заявила Мэдди, вытирая глаза. Она была так прекрасна. Я вспомнил, как впервые увидел ее в культе. Я вспомнил, как она говорила со мной. И я вспомнил, как она обняла меня за талию. Она успокоила пламя. На мгновение я смог дышать ровно — я не дышал ровно годами.