— Так вы сегодня с немцами возле пробоя столкнулись? — спросил Палыч, когда Люда упомянула мой рассказ.

— Да, и не только с ними, — я покосился на девушек. — Синелицые внезапно объявились.

— Хм… — Доктор нахмурился. — Это уже тревожно. В прошлый раз, как только мы крепость отвоевали у местного князя, они нагрянули малыми группами. Но наши их быстро перебили. А теперь, получается, снова полезли?

— Да, целым отрядом. И хорошо обученным. Прыгали между деревьев, словно пауки! Да и выстрелов не боятся. Прямиком на пули идут, — рассказал я.

— Значит, готовят что-то неприятное против нас, — пробормотал Палыч. — Ладно, не будем о грустном. Лена, ты как, освоилась уже у нас в госпитале?

Девушка кивнула, но в ее глазах читалась усталость.

— Тяжеловато, конечно. Столько раненых, а ни лекарств нормальных, ни лечебных методик, ни даже рентгена нету!

— Ничего, потихоньку привыкнешь к нашему положению. Да и сама научишь нас чему-нибудь умному из будущего, — Палыч потрепал ее по плечу. — Главное — не принимай все слишком близко к сердцу, а то оно очерствеет. Относиться надо к войне философски. Все мы смертны. Но, это не значит, что жизни не нужно радоваться.

По мере выпивания вина и поедания шашлыков, разговор постепенно перешел на более легкие темы. Пал Палыч рассказал пару баек про местных, Наташа и Люда вспоминали курьезные случаи из госпитальной практики. А я сидел, слушал, смотрел по сторонам и ловил себя на мысли, что впервые за последние дни немного расслабился. Но, спокойствие длилось недолго. Неожиданно нагрянули новые гости. И совсем не с добрыми намерениями.

Когда солнце уже клонилось к закату, а вино и шашлык были почти полностью прикончены нами, со стороны реки донесся странный звук, как будто кто-то шлепал по воде. Причем, шлепки имели четкий ритм.

Все замолчали.

— Это что? — прошептала Наташа.

— Может, большая рыба? — неуверенно предположила Люда.

— Не знаю. Рыба так не плещется. Не нравится мне такое дело. Словно весла. И много… — Палыч настороженно встал из-за стола.

Один из денщиков сразу схватил винтовку, другой потушил костер, плеснув воды из деревянного ведра. Угли зашипели, а мы замерли, прислушиваясь. Стояла тишина летнего вечера, ветер даже не шумел в деревьях, но плеск отчетливо слышался. И вдруг из-за поворота реки показалась длинная ладья с многочисленными веслами, красиво рассекающая водную гладь, причем, против течения.

— Прямо, как у викингов, — пробормотал Пал Палыч. И распорядился:

— Петя, подай бинокль!

Денщик тут же сбегал в дом и подал оптический прибор военврачу.

— Да это и вправду самые настоящие викинги! — воскликнул он, едва приложив бинокль к глазам. — У них оружие, и они быстро идут на веслах!

Лохматая серая собака, которая до этого мирно грызла кость, неожиданно завыла. Пал Палыч резко опустил бинокль и бросил короткую команду:

— В дом! Быстро!

Денщики тут же схватили винтовки, а собака перестала выть, громко залаяв, почуяв чужаков. Мы все вскочили из-за стола. Девушки бросились к высокому крыльцу терема, а я задержался на секунду, вглядываясь в приближающуюся ладью.

— Леша, шевелись! — крикнула Лена, хватая меня за рукав.

Я рванул за ней, но картина открывалась страшная. Из-за поворота реки вынырнула вторая ладья! Обе длинные, узкие, с высоко поднятыми носовыми украшениями в виде оскаленных звериных голов и с мачтами для парусов посередине, которые, впрочем, сейчас были собраны и связаны, поскольку ветра совсем не ощущалось. На веслах сидели рослые мужчины в кольчугах и шлемах, а на носу первой ладьи стоял высокий воин в шлеме с рогами и в стальном нагруднике, с развевающимся плащом за спиной и с длинным мечом в ножнах на широком поясе.

— Неужели опять синелицые? — прошептал я.

Но, на этот раз я ошибся. Эти были совсем другие дикари. Их лица не синели. Они выглядели как обычные люди, только все крепкого телосложения, с бородами и шрамами на лицах, да экипированы, пожалуй, даже получше, но в их лицах и позах читалась та же беспощадная ярость, что и у тех синелицых…

— Черт его знает, кто они такие, может, не викинги вовсе, а варяги! — крикнул Пал Палыч, захлопывая дверь терема за нами.

Один из денщиков тут же вставил тяжелый дубовый засов. А я обратил внимание, что висела дверь на необычных старинных петлях, сделанных из многих слоев кожи и прибитых поверх дверного полотна ржавыми железными скобами. Внутри дома на первом этаже находился один просторный зал без перегородок, а только с деревянными столбами, которые поддерживали второй этаж. Причем, в середине помещения располагался большой очаг, сложенный из тесаных камней, над которым не имелось потолка, а находилась закопченная квадратная дыра, примерно два на два метра размерами, в которую вверх под крышу уходил дым, выходя наружу в отверстие под самым коньком высокой крыши. «Получается, что даже знатные местные обитатели отапливают тут свои дома пока что по-черному», — сразу мелькнула у меня мысль, несмотря на всю ту паническую суету, которая воцарилась вокруг при приближении по реке чужаков воинственного вида.

— Петя, давай на второй этаж! Смотри, откуда враги полезут. И стреляй, не давай им подойти к дому! — скомандовал врач.

Тот кивнул и бросился по кривоватой, грубо сколоченной лестнице без перил наверх.

— Саша! Закрывай ставни! — крикнул Палыч второму денщику.

И тот бросился к ближайшему окну выполнять указание. Сам военврач тоже кинулся закрывать тяжелые деревянные створки с прорезями, как у бойниц, блокируя изнутри ставни засовами. Стекол в окнах терема не имелось. Да и сами окошки были небольшими и располагались достаточно высоко над землей. Ведь терем имел еще и цокольный этаж который обходился вовсе без окон. Там внутри сейчас спрятались местные женщины, помогающие Палычу по хозяйству.

Люда и Наташа прижались к бревенчатой стене возле лестницы, ведущей на второй этаж. Причем, Люда прихватила с собой со стола большой нож.

— Ты хоть умеешь им пользоваться, как оружием? — спросил я.

— Нет… но попробую! А что остается? — буркнула она, недобро сверкнув глазами.

Пал Палыч, тем временем, достал из-под кровати какой-то деревянный ящик темно-зеленого цвета, явно армейский, и вытащил оттуда два нагана. А собака забилась под кровать на место ящика и там опять завыла. Палыч топнул на нее ногой и прикрикнул, чтоб замолкла. Потом повернулся ко мне.

— Держи, Алексей! — протянул он один из двух наганов.

Я осторожно взял оружие. Револьвер был холодным, но в руку лег хорошо, уверенно. Такой тоже имелся в коллекции моего друга реконструктора в той моей прошлой жизни, которая теперь осталась далеко в будущем. Только, опять же, тот наган был выхолощенный, всего лишь сигнальный. А здесь мне дали самый настоящий, боевой и с патронами в барабане…

— А можно и мне? Я в тире стреляла много раз, — попросила Лена.

И Палыч кивнул, отдав ей второй ствол.

— Патронов у нас мало. Так что цельтесь точно, — крикнул врач нам с Ленкой и своим денщикам, а сам встал сбоку от окна, приготовив свой командирский табельный пистолет «ТТ».

Снаружи, со стороны реки послышался удар дерева о дерево, — это первая ладья причалила к маленькой пристани.

— Их много… — прошептала Наташа, выглянув из окна через бойничную щель в ставне.

— Не высовывайся! У них стрелы! — резко оборвал ее Палыч.

И, действительно, едва Наташа отпрянула назад, как первая стрела влетела в комнату, впившись в противоположную стену. Неизвестный лучник стрелял обалденно метко, раз первую же стрелу загнал прямо в щель с расстояния метров в пятьдесят, не меньше. Или, может быть, так просто совпало? Как бы там ни было, а обстрел стрелами продолжился, и мы не высовывались, сидели внутри терема тихо, а в это время воины в кольчугах выпрыгивали на берег. К счастью, ставни терема были сделаны с умом и явно рассчитаны на подобные случаи, потому что, кроме вертикальных бойниц, в них были проделаны и совсем узкие горизонтальные смотровые щели, в которые стрелам залетать было почти невозможно. В такую щелочку Пал Палыч и наблюдал за обстановкой, словно командир танка.