– Винс, я знаю, что уже поздно и рабочий день закончился, но не поможешь ли ты мне повесить картину?

Парни из его бригады уже садились в машины, собираясь разъехаться по домам. Винс остановился у дверцы своего грузовичка и, заглянув в глаза Шанны Джекобсен, утонул в них. Глаза у нее были серые, как зимнее море, и такие же бездонные. Она улыбнулась. Винс тоже улыбнулся и кивнул.

Следом за ней он вернулся в дом. На ней были шорты, такие короткие, что Винс видел нижнюю округлость великолепных ягодиц. Ему сразу же стали тесны джинсы. Еще несколько часов назад, когда она заглянула к ним, чтобы посмотреть, как идет работа, Винс заметил, что под тонкой маечкой на ней нет лифчика. Груди у Шанны были небольшие. Он старался не смотреть на напрягшиеся соски, но безуспешно. И теперь, поглядывая на ее покачивающийся зад, думал, как бы ему не покраснеть, если Шанна заметит, что его член натянул брюки.

Конечно, не исключено, что она умышленно его соблазняет.

Но едва ли. Винс несколько раз встречал мистера Джекобсена, мужчину лет сорока с весьма привлекательной внешностью: загорелый, красивый, с хорошими манерами. Шанна не походила на других голливудских женушек, которые домогались Винса, потому что устали от своих толстых, лысых или склонных ко всяким извращениям мужей. Однако когда Шанна поднималась впереди Винса по большой изогнутой лестнице, небрежно поглядывая на спутника через плечо своими серыми, чуть насмешливыми глазами, у него зародилась надежда.

Он на два шага отставал от Шанны, и ее зад покачивался в нескольких дюймах от его лица.

Таких тесных шорт Винс еще не видывал. Они врезались в ложбинку между ягодицами.

Они прошли вдоль коридора, стены которого были украшены модернистской живописью, и наконец Шанна распахнула дверь в хозяйские апартаменты. Винс видывал калифорнийские кровати королевского размера, но эта тянула на полтора королевских размера.

– Картина должна висеть вот на этой стене, – сказала Шанна.

Винс торопливо отвел взгляд от кровати. Картина была абстракционистская, однако он безошибочно определил, что на ней изображены две обнаженные женщины и обнаженный мужчина с сильно возбужденным членом.

– Понятно. – Винса прошиб пот.

Он заметил, что ее тесные шорты врезались в промежность, соблазнительно обрисовав все, что находится под ними.

– Пойду принесу крюки для картин, – сказал Винс.

– Хорошая идея, – отозвалась Шанна, подходя к нему.

Остановившись в одном шаге от Винса, она улыбнулась, глядя ему в глаза. Шанна небрежно, как бы забавляясь, протянула к нему руку с длинными коралловыми ноготками и обвела пальчиком контуры его напрягшегося под джинсами члена. Винс застонал.

– Но у меня есть идея получше, – добавила она.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала Нэнси.

Они находились в кухне. Белинда готовила кофе.

– Хочешь чашечку, Нэнси?

– Нет.

Белинда повернулась и посмотрела в глаза матери.

– Выкладывай, – сказала она.

– Не вижу ничего смешного, Белинда.

– Наверное, ты права.

– Он был здесь прошлой ночью.

– Я большая девочка, мама.

– Он провел здесь ночь.

– Это тебя не касается.

– Белинда! Я стараюсь защитить тебя! Насколько далеко зашли ваши отношения? Это у вас не в первый раз, не так ли?

– Нет. – Белинда начинала сердиться. – Это было не в первый раз и не в последний. Джек слишком хорош, чтобы от него отказаться. Ох, я и забыла, ведь ты это сама знаешь!

Нэнси побледнела.

– Представляешь, что сделает твой отец, если узнает, что вы встречаетесь?

Белинда теперь внимательно прислушивалась к ее словам.

– По правде говоря, я об этом не думала.

Нэнси нервно рассмеялась:

– Будь уверена, он примет меры!

– Возможно, даже застрелит Форда, – пробормотала Белинда, хотя в глубине души шевельнулось что-то похожее на страх. – Ты намерена бежать жаловаться Эйбу, мама?

– Я лишь хочу защитить тебя.

– Ты намерена рассказать Эйбу?

Нэнси помедлила.

– Нет, Белинда. Но ты должна положить этому конец, пока не поздно.

Белинда едва не сказала, что уже поздно, но вовремя спохватилась.

– Нэнси, мне не нравится, что ты вмешиваешься в мою личную жизнь.

– Я пытаюсь защитить тебя, – твердила Нэнси. – Не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки. Не будь дурочкой, Белинда.

– Ну, хватит, ты сказала достаточно! – взорвалась наконец Белинда. – Если ты у меня в гостях, то уважай мою личную жизнь.

– У тебя в гостях? Я приехала поухаживать за тобой. Но теперь ты, кажется, выздоровела, так что я, пожалуй, вернусь в Лос-Анджелес. – Нэнси сердито направилась к двери, однако перед дверью помедлила. – Все, что я делаю, я делаю лишь в твоих интересах, – сказала она и ушла.

Белинда посмотрела ей вслед. Она понимала: мать говорит правду. Нэнси искренне считает, что Джек использует ее и причинит ей боль. Но сколько можно об этом говорить?

Белинда задумалась.

Она не могла сказать Джеку о ребенке, а если бы и сказала, то неизвестно, как бы он отреагировал.

А Нэнси? Нэнси пришла бы в ужас.

Она подумала об Эйбе. Наконец он получит от нее долгожданного внука и наследника. Она знала, что Эйбу известно о любовной связи Нэнси с Джеком – ей призналась в этом мать на вечеринке у Теда Маджориса. Нэнси сказала, что Эйб так и не простил ее, и это было очень похоже на Эйба. От отца можно ожидать чего угодно.

«Пожалуй, лучше сохранить все в тайне», – печально подумала Белинда. Господи, почему все так запуталось? Заметив, что инстинктивно приложила руку к животу, она улыбнулась. В недалеком будущем она станет матерью-одиночкой, чего от нее едва ли кто-нибудь мог ожидать. И она очень хочет этого ребенка. Очень.

Раздался звонок у входной двери.

Она раздраженно прошлепала по коридору и распахнула дверь.

– Привет, – сказал Джек.

Белинда напряглась. Даже сердце на мгновение замерло, потом забухало как бешеное.

– Привет, Джек. – Она старалась ничем не выдать волнения.

– Можно войти?

Помедлив, Белинда отступила на шаг и пропустила его. Она заметила, как он окинул взглядом раскрытый чемодан. Джек остановился у окна, уставившись на паруса и линию прибоя, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица. Потом Джек перевел взгляд на ее хлопчатобумажные джинсы и черную водолазку. Белинда стояла, скрестив на груди руки. Она хотела, чтобы он извинился, хотя и знала, что не дождется этого.

– Что ты здесь делаешь?

– Извини, что я вчера сорвался с тормозов.

– Извинения приняты. – Она опустила руки. И неожиданно для себя добавила: – Мы провели изумительную ночь. Жаль, что она закончилась таким образом.

– Ты прыгнула в мою постель, уже планируя переспать с Гордоном?

– Не смей осуждать мои поступки, мистер Великий Любовник Столетия! И не забудь, что я не прыгала в твою постель: ты соблазнил меня!

У Джека сжались кулаки, но он на удивление хорошо контролировал себя. Джек снова взглянул на ее багаж, потом схватил ее за плечи.

– Не уезжай, – умоляющим тоном попросил он.

Белинда взглянула на него, чувствуя себя лгуньей. Ведь иногда промолчать – все равно что солгать.

– Не уезжай, – повторил Джек, добавив к умоляющим ноткам добрую дозу соблазна, и приблизил к ней лицо.

Белинда чувствовала его теплое, свежее дыхание. А заглянув в зеленые глаза, поняла, что не способна отказать ему ни в чем. Она закрыла глаза и ощутила прикосновение его губ, нежное, как детское дыхание. Он поцеловал ее чуть настойчивее, и она прижалась к нему.

Джек мгновенно отстранился и взял ее лицо обеими руками.

– Ты не уезжаешь, – охрипшим голосом произнес он.

– Нет.

– Ты берешь свои пожитки и кладешь их в мою машину.

– Ладно.

– Мы с тобой проведем уик-энд вместе.

– Договорились.

Джек улыбнулся, она тоже. Он обнял Белинду покрепче, и она с готовностью уткнулась лицом в его плечо. Такое теплое… такое надежное… такое мужественное плечо Джека.