Наконец, когда солнце начало клониться к закату, он развернул коня и направился обратно в Вольноград. Ему предстояло много работы — воплощать в жизнь план, созданный Железным Ликом, защищать новый порядок от врагов, строить мир, о котором они мечтали в далёком детстве.

А Железный Лик тем временем продвигался всё глубже в топи, следуя за зовом, который слышал только он. Туман вокруг него становился всё гуще, всё живее, обволакивая его фигуру, словно коконом.

И где-то на границе сознания он чувствовал присутствие иного — древнего, тёмного, зовущего. Присутствие, которое направляло его путь сквозь Пограничные топи к месту, которого не было ни на одной карте Нисенхейма.

К Баровии — земле вечного тумана и вечной ночи.

А в замке на скале, возвышающемся над проклятой землёй, граф Страд фон Зарович стоял на балконе, глядя на туманы, окутывающие его владения. Его холодные глаза, в которых тлел огонь древнего голода, были устремлены на восток, где границы его домена размывались, становясь проницаемыми для тех, кого выбирали Тёмные Силы.

— Уже близко, — прошептал он, и на его бледных губах появилась улыбка, не достигающая глаз. — Новая игрушка. Новый претендент. Новая душа для коллекции.

Воздух вокруг него сгустился, словно сама ночь стала материальной, и из теней выступила фигура банши — той самой, чью сущность частично поглотил Железный Лик в той битве. Но здесь, в Баровии, в домене вечной ночи, она была восстановлена, возрождена Тёмными Силами.

— Он приближается, мой господин, — голос её был подобен шелесту листьев на кладбище. — Человек в железной маске. Тот, кто украл часть моей сущности.

— Не человек, — поправил её Страд, и его глаза сверкнули красным в темноте. — Уже нет. И скоро он осознает это в полной мере.

Он протянул руку, и туманы внизу, окутывающие долину, заколыхались, словно повинуясь его воле.

— Добро пожаловать в Баровию, Железный Лик, — прошептал он в ночь. — Добро пожаловать в свой новый дом. Свою новую тюрьму. Своё новое проклятие.

И туманы клубились, словно отвечая ему, пропуская сквозь себя одинокую фигуру, движущуюся по зову, который невозможно было игнорировать. Зову Баровии. Зову тьмы. Зову судьбы.

Проклятие бессмертия начало свой отсчёт.

Туман обволакивал Железного Лика непроницаемым саваном, стирая границы между явью и бредом. Время утратило смысл в этом белёсом море. Дни сменяли ночи, а возможно, ночи сменяли дни — здесь, в сердце Пограничных топей, невозможно было определить, где заканчивается один и начинается другой.

Его конь давно остался позади, увязнув в предательской трясине, и теперь Железный Лик продвигался пешком, следуя зову, который звучал в его голове с отчётливостью колокола, указывая путь сквозь непроходимое.

В тумане рождались и умирали странные силуэты — то ли действительно существующие создания, то ли порождения воспалённого сознания. Время от времени он слышал голоса — шёпот, зовущий по имени, обещающий покой, забвение, освобождение от бремени металла, сросшегося с плотью.

— Эдрик, — шептали голоса голосом его матери, Анели. — Сынок, вернись. Ты заблудился.

— Путник, — шелестели они голосом Мастера Арне, того самого ремесленника, подарившего ему маску. — Ты идёшь не туда. Вернись, пока не поздно.

— Командир, — гремели они суровым тоном генерала Аркаса. — Ты предал свой Легион. Ты оставил их, когда был нужен больше всего.

Фенрир, Лирика, Карн Одноглазый, Хозяин Шёпота — все их голоса звучали в тумане, обвиняющие, зовущие, искушающие. Но Железный Лик шёл вперёд, не оглядываясь, ведомый зовом сильнее, чем обманчивые призывы топей.

На рассвете седьмого дня — или, возможно, семидесятого, счёт времени давно потерян — туман внезапно расступился, открывая взору огромную стену, уходящую вверх, насколько хватало глаз. Стена из серого камня, испещрённая странными символами, похожими на те, что Железный Лик видел в руинах Старого Города.

Он остановился, изучая неожиданное препятствие. Стена не имела видимых ворот или проходов, простираясь влево и вправо, насколько мог видеть глаз. Но зов, звучащий в его голове, стал теперь почти невыносимым, указывая прямо на каменную преграду.

Железный Лик поднял металлическую руку, касаясь поверхности камня. Холодный, древний, он, казалось, пульсировал под прикосновением, словно был живым. Символы начали светиться слабым пурпурным светом — тем же оттенком, что излучал спиральный знак на его груди.

— Баровия, — произнёс Железный Лик, и само это слово, казалось, изменило текстуру воздуха вокруг. — Я пришёл.

В ответ на его слова каменные символы вспыхнули ярче. Стена задрожала, и в ней начала формироваться арка — не пробоина или проход, а именно арка, словно камень плавился и перетекал, повинуясь неведомой силе.

За аркой клубился туман, но не белый, как в топях, а с красноватым оттенком, словно подсвеченный закатным солнцем. И из этого тумана доносился запах, которого Железный Лик никогда раньше не встречал — смесь сосновой смолы, влажной земли, осенних листьев и… чего-то ещё. Чего-то древнего и тёмного.

Железный Лик сделал глубокий вдох, впитывая этот запах. Каждый инстинкт в его теле, каждая рациональная мысль кричали об опасности, о необходимости повернуть назад, вернуться в Нисенхейм, к знакомому миру, к созданному им Легиону, к людям, которые верили в него.

Но зов был сильнее. Зов, который теперь, так близко к источнику, приобрёл почти физическую форму — мелодию без звука, песню без слов, обещание без речи.

Сделав последний шаг, Железный Лик пересёк границу между мирами, вступая в туман Баровии.

Арка за его спиной немедленно схлопнулась, камень вернулся в прежнее состояние, словно прохода никогда и не было. Но Железный Лик не обернулся. Его взгляд был устремлён вперёд, к тому, что ждало его в этом новом, странном мире.

Туман редел, открывая взору тёмный лес с деревьями, чьи стволы изгибались, словно в агонии, с ветвями, тянущимися к нему, как руки утопающих. Небо над головой было низким, тяжёлым от свинцовых туч, сквозь которые пробивался тусклый свет не то встающего, не то заходящего солнца.

Железный Лик шёл сквозь этот лес, не чувствуя усталости, не ощущая голода или жажды — ещё одно изменение, произошедшее с ним после поглощения сущности банши. Его тело, всё больше становившееся металлическим, требовало всё меньше человеческого ухода, словно сам металл питал его каким-то неведомым способом.

Деревья расступились, открывая взору долину, окружённую горами, чьи вершины терялись в тумане. В центре долины виднелось озеро с тёмной, почти чёрной водой, отражающей свинцовое небо. А на берегу озера стояла деревня — скопление серых, ветхих домов с соломенными крышами, из труб которых поднимался дым.

А дальше, на скале, возвышающейся над деревней, стоял замок — огромное сооружение из тёмного камня с высокими башнями и зубчатыми стенами. Даже на таком расстоянии он излучал ауру древности и силы, привлекая взгляд как магнит.

Железный Лик сразу понял, что это место — источник зова, который привёл его сюда. Там, в этом тёмном замке, ждали ответы на его вопросы.

Но прежде чем отправиться туда, он решил посетить деревню. Ему нужна была информация — где он, что это за мир, кто правит замком на скале.

Спускаясь по заросшей тропе к деревне, Железный Лик ощутил странное чувство — словно он вернулся домой после долгого отсутствия. Не в том смысле, что место было знакомым, нет. Но что-то в самой атмосфере этой земли резонировало с тем, чем он становился, словно металл его маски и металл этой реальности были частями одного целого.

Деревня выглядела ещё более угрюмой вблизи. Дома были не просто ветхими — они словно сами сжимались от страха, жались друг к другу, как испуганные дети. Окна, маленькие и тусклые, были закрыты ставнями, несмотря на дневное время. Улицы, если их можно было так назвать, представляли собой грязные тропы, вьющиеся между домами без всякой системы.