– Господин из Харбина, – чиркнув спичкой, капитан молча смотрел, как сгорает в огне желтого пламени мятый клочок бумаги, оставляя после себя лишь небольшую кучку черного пепла. И снова повторил задумчивым полушепотом:

– Господин из Харбина…

Черные скалы, покрытые белыми шапками снега, сжимали узкую долину, словно клыки чудовища еще не съеденную добычу. Впереди, сквозь разрывы облаков, голубело небо. Где-то там находилось сейчас войско Гурхана-Джамухи, где-то там таилась угроза. Пока еще – таилась…

Бросив поводья десятнику, Баурджин оглянулся на перевал, на нескольких всадников – разведку передовых войск. Там, за перевалом, находились сейчас тумены Ван-хана и Темучина. После подробного доклада вернувшегося из разведрейда нойона Темучин решил нанести удар первым. Послав гонца Ван-хану, выступили решительно и быстро, и вот теперь соединенные войска встали на краю долины, ведущей в земли Гурхана. По сведениям Баурджина, Джамуха тоже наконец организовал наступление – ждать ему было нечего, враждующие племена приходилось удерживать вместе грубой силой, и силы этой с каждым днем оставалось все меньше. Бросив хана, уже откочевали далеко на север тайджиуты, о том же подумывали и меркиты, и часть найманов. А если они уйдут – с кем останется Гурхан? С сотней Кара-Мергена? Ну, кто такой Черный Охотник, Баурджин уже, слава Богу, догадывался. Да что там, догадывался – знал почти наверняка.

Японский диверсант, капитан Исидзиро Такаси. Самурай чертов! Уж кто такие самураи, Баурджин-Дубов знал. И на политзанятиях рассказывали, и сам видал их зверства: пленных красноармейцев связывали колючей проволокой, глумились, истязали – выкалывали глаза, вбивали в тела винтовочные гильзы, рубили тесаками… Сволочи – одно слово!

Что и говорить, противник опасный, не чета самому Джамухе! Кара-Мерген будет сейчас биться за себя, именно его сотню Гурхан выставил вперед, надеясь… Непонятно на что надеясь. Ну, залягут люди Кара-Мергена по сопкам, спрячутся среди скал – и что? Стрел на всех не хватит, да и не долетят они, не так уж и узка долина. А те скалы впереди, что, словно два стража, охраняют ее устье – слишком велики, чтобы можно было устроить обвал. Всех сил Джамухи не хватит, чтоб их обрушить. Обрушить…

А ведь Черный Охотник – капитан Исидзиро Такаси – матерый диверсант! И у него взрывчатка – целый рюкзак тринитротолуола!!!

Боже!!!

Баурджин хлопнул себя по лбу. Как же он не подумал об этом! Ну, конечно – скалы! Князь прикрыл глаза, представив картину: вот с победоносным кличем несутся вперед неисчислимые тумены Темучина. Вьется на ветру синее боевое знамя, блестят шлемы воинов, и в такт бегу коней покачиваются копья. Еще совсем немного – и конец долины. Проскочить между скал, и впереди – простор. И слабое войско Гурхана… Хур-ра!!! Хур-ра!!!

И вдруг – взрывы! Два, один за другим… Гремит гром, словно тысячи гроз. Вспыхивает яркое оранжево-желтое пламя, и черные скалы, окруженные дымом, разваливаясь, неудержимо падают вниз, погребая под своими обломками лучших воинов Темучина. Выход из долины закрыт… Джамуха может спокойно уйти на север, больше не опасаясь погони. Правда, его коалиция неминуемо развалится, впрочем, она давно уже развалилась. Один хороший удар, и…

А вот не будет удара! И Джамуха через год снова соберет тумены. Джамуха… А если это будет не он, а скажем, Черный Мерген – капитан Исидзиро Такаси?! По всему чувствуется, этот чертов самурай много бед натворить может. Если его не остановить.

Надо остановить, надо!

Он наверняка сейчас там, у скал. Бросить воинов прочесывать местность? Можно. Но тогда японец сразу взорвет скалы. И закроет проход. Пусть получится не так эффектно, но… Кстати, по словам Гамильдэ, в кочевьях Темучина кто-то активно распускал слухи об огненных демонах, якобы выступивших на стороне Гурхана.

Нет, любой ценой нужно не допустить взрыва!

А может, он, Баурджин, волнуется зря?! Может, не будет никакого взрыва? Ну да, не будет, как же! Да разве Черный Охотник не воспользуется такой прекрасной возможностью?!

Главное, его не спугнуть, не спугнуть… Значит, не нужно брать с собой много людей, слишком заметно.

– Гамильдэ, и вы двое, – обернувшись, подозвал князь. – Идем обходом во-он к той скале.

Баурджин не зря выбрал скалу, что высилась справа – за нею, дальше, начинался лес, и можно было уйти. Слева же за скалами тянулись голые сопки – не убежишь, не спрячешься. И все же… Исидзиро Такаси – самурай, а это такие сволочи, что не ценят не только чужие жизни, но и свою собственную. Вполне может и взорвать себя – эффектная смерть, черт побери! Красиво! Значит…

– Гамильдэ… и ты… Давайте в обход, к той скале. Не к самой… Ищите в окрестностях, рядом – в сугробах, за камнями, в лощине. Найдете – подайте знак.

– А как, нойон?

– Хм… – Баурджин, прищурив глаза, посмотрел вдаль. – Видите во-он ту сосну на вершине сопки?

– Да, князь.

– Если заметите кого-то, сразу же уходите и просто стряхните с нее снег. Я увижу.

– Все понятно, нойон. Один вопрос – кого мы там должны искать?

– Кара-Мергена, Гамильдэ. Его и его людей. Удачи!

– Удачи и тебе, князь!

Выполнят. Гамильдэ-Ичен – юноша ловкий и опытный. Баурджин повернулся к напарнику – сильному молодому парню из какого-то джаджиратского рода. Есухай – так звали парня – улыбнулся:

– Мы пройдем незаметно, князь. Не сомневайся, я часто охотился в этих местах.

– Тогда иди вперед! – улыбнулся нойон. – И помни – что бы ни случилось, мы не должны никоим образом выдать себя.

Молча кивнув, Есухай быстро пошел к лесу. Идти приходилось в гору, и чем дальше, тем снег становился глубже. На открытых местах никаких сугробов не было – уносил ветер, но вот здесь, в лесу…

Впрочем, Есухай шел, почти не останавливаясь, выбирая почти не занесенные снегом тропы, видать, и впрямь все здесь хорошо знал. Ну, еще бы – Баурджин лично отбирал воинов для разведки и выбрал, естественно, местных.

Ходко двигался Есухай, ходко. Не прошло и полчаса, как разведчики уже приблизились к скале.

И – никого!

Ни единого следа и никакого знака присутствия человека – лишь голая бесснежная проплешина с унылой пожухлой травою. Что же, выходит, не здесь? На той стороне? Баурджин взобрался на пригорок, всмотрелся – сосна по-прежнему стояла в снегу, и даже поднявшийся ветер не сметал его – видно, крепко налипло. Однако где же…

Нойон не успел подумать – а тело уже само бросилось наземь, рядом с только что упавшим Есухаем… навылет пронзенным длинной черной стрелою!

Упасть! Откатиться в сторону, за камни… Жаль Есухая, хороший был парень… Взорвут, сейчас взорвут! Или – сначала прикончат его, Баурджина? Нойон откатился подальше и замер… на самой проплешине замер. Что-то скользкое попало под руку, что-то…

Провод!!!

Толстый, в черной изоляции, провод. Запал! Точнее – тянувшийся к запалу.

Так, только спокойно… Перевалиться на другой бок… Ух! Все же выстрелили… Еще бы сантиметров десяток, и… Вытащить из-за пояса нож… Рубануть! Ага! Есть… Теперь к тем камням, смотать… Перерезать провод вот тут…

И теперь – ждать!

Жаль Есухая…

Баурджин приготовил лук, стрелы.

Никто не появлялся. Да где же они? Или – он… Пойти по проводу? Далеко не уйдешь, пристрелят. А он петляет, провод. Но много-то его быть не может, стандартная катушка метров на триста. Еще учесть и ту скалу – еще метров пятьдесят. Вряд ли самурай подключил обе скалы по отдельности, скорее последовательно – экономил провод. Да и эффект от такого соединения лучше – рванут практически разом.

Нойон вдруг задрожал… Нет, это задрожала земля! Что такое? Нетерпеливый Боорчу бросил людей вперед?! Или – это другой полководец, Мухули? Почему не дождались возвращения разведки?!