— Что если использовать фордуны? — предложил Барахсанов. — Те, что сняли на Нука-Хива.

— А как же стеньга?

— А что стеньга? У нас грот всё равно зарифлен. И до ремонта мы его не поднимем. Если хочешь, можем прикрепить стеньгу прямо к мачте вместе с топселем.

— Не не хочу. Это будет выглядеть отвратительно. Но фордуны доставай.

— Вот и чудно.

Барахсанов полез в трюм за снастями. Между тем стемнело так, что они больше не видели ни брига, ни шхуны. Не было видно и Галапагос.

Уже в темноте команда завела новые ванты, но шкипер не спешил отпускать людей, хотя многие их них были на ногах с восьми утра.

— Давайте понемногу нагрузим мачту, — сказал Митя. — Посмотрим, как она себя поведет? Если сломается, то лучше прямо сейчас. Пока нас не видят. А если выдержит, мы за ночь нагоним шхуну и оторвемся от брига.

В его словах имелся резон и команда подчинилась, ответив всего лишь парой ругательств.

Сперва на фоке отдали все рифы. Парус быстро, с хлопком, забрал ветер, но мачта выдержала. Затем осторожно подняли второй кливер, сперва не выбирая полностью шкоты. Пулька стоял под фок-мачтой, положив ладонь на вулинг. Потом прислонил ухо, пытаясь видимо уловить среди привычного скрипа звуки рвущихся древесных волокон.

— Выдержит, — заверил он.

Несколько минут боя, даже не боя а короткой перестрелки, а с последствиями за остаток дня не управились. Мелкий ремонт, как то разбитый фальшборт и дырявые паруса, команда оставила на утро. Лишь Барахсанов, собираясь уходить, поинтересовался:

— Раз уж мы все равно использовали фордуны, то может быть пустим на латки топсель?

— Вот доберемся до островов, тогда и поговорим.

Из-за стычки и долгого ремонта всё вахтенное расписание пошло прахом. Команда вымоталась и Митя заступая на ночную вахту, оставил при себе только Сарапула.

Когда рассвело брига на горизонте не оказалось. то ли отстал, то ли прекратил преследование. Зато к шхуне «Незевай» оказался совсем близко. Так близко, что они смогли прочесть название на транце: «Blanca».

Такого имени никто из них припомнить не мог. Да и не писали у них названия латинскими буквами. Барахсанов, который знал куда больше прочих о торговом флоте Виктории, тоже покачал головой.

— Нет у нас такой шхуны.

— Но она нашей постройки, — заметил Митя.

— Определенно, — не стал спорить Барахсанов. — Но мало ли кому их продавали? На Филиппины, в Кантон, на Камчатку, пиратам в Тайваньский пролив, во Вьетнам.

— Э, нет, — возразил Митя. — У неё перекрывающий стаксель, какой ставят только наши мореходы.

— Как скажешь, шкип.

Митино заключение было не бесспорным. Парус есть парус. Его могли продать вместе с шхуной, а могли сладить свой из подражания или ради маскировки. Последняя версия ему не понравилась. Кто может выдавать себя за моряков Виктории? И главное — с какой целью?

Но гадать не имело смысла. Шхуны понемногу сближались и разгадка приближалась вместе с «Бланкой». Приближалась, пока на «Бланке» неожиданно не подняли грота-топсель, а человек в шляпе, что возился с фалами, появился у гакаборта и помахал спасителям рукой.

— Что за чёрт! — воскликнул Барахсанов.

Расстояние ещё некоторое время сокращалось, а потом начало расти. Человек в шляпе ненадолго ушел и вернулся на корму с медным рупором. Он что-то прокричал в него, но слова унесло ветром.

Митя ответить не мог. Его точно такой же красивый медный рупор стащил младший брат, когда единственный раз сходил матросом на «Незевае». Брат посчитал, что ему медь нужнее и приспособил конус на самодельный дистиллятор. А у Мити не хватило тогда денег чтобы купить другой.

Морская сигнализация ещё только входила в обиход торговых шхун, а Митя не смог приобрести книгу и комплект флажков по той же причине, что и рупор. Так что вести переговоры на расстоянии они не могли.

— Кажется я его знаю, — сказал Барахсанов, опуская зрительную трубу.

— Знаешь?

— Ну то есть, тут далековато, конечно, и он шляпу надвинул, но похож он на Монтеро.

— На Кристиана?

— Ну разумеется. Старик Шарль вряд ли надолго высовывает нос из особняка.

— Но ведь Кристиан не моряк.

— То-то и оно, Чеснишин. То-то и оно.

— Кристиан мог купить себе шхуну и назвать в честь какой-нибудь французской бабы, — предположил Малыш Тек. — Я к тому, что название у неё латинскими буквами.

— Да он с Острова почти не выбирался, — возразил Митя. — Где он нашел француженку?

— Вот сейчас он довольно далеко от Острова, — не унимался Малыш. — Мог и на испанку позариться. Разницы-то между ними почти никакой.

— Мы должны разузнать, что случилось.

Он мог бы и не произносить это вслух. И так было понятно, что должны.

— Подмени меня, — сказал Митя помощнику. — Мне нужно вздремнуть хотя бы пару часов.

Он проспал целых четыре часа. Когда его разбудили, «Бланка» уже приближалась к одному из островов прямо по курсу. Подробных описаний архипелага на «Незевае» не нашлось, а потому различать острова между собой они не могли. Названий у них тоже имелось много. Англичане со времен Дрейка называли их по-своему, а испанцы по-своему. В комплекте карт, приобретенных Митей на распродаже, имелось целых две с изображением Галапагос, но обе не отличались подробностями. Это были географические карты, а не лоции с ориентирами и пеленгами.

— Мы недавно прошли небольшой остров по правому борту, — сообщил Барахсанов, когда Митя попытался сверить карту с береговой чертой и определить положение.

— Если так, то перед нами или Исабела, или Санта-Крус. Хотя наверняка сказать не могу.

Экипаж «Бланки» решил не искать подходящую гавань, а направился к ближайшему заливу. На их счастье это оказалась довольно обширная бухта. Прибрежные воды усеивали рифы, но к южной части бухты имелся удобный подход. Однако дальше команда «Бланки» поступила не слишком разумно. Вместо того, чтобы держаться западного берега, где было бы удобно бросить якорь, они повернули на мелководье к восточному.

Не сбавляя ход, «Бланка» наскочила мель или на риф, затем увязла носом в прибрежном песке. До пляжа оставалось каких-то десять саженей. При такой глубине (фута четыре, не больше) команда и пассажиры могли легко добраться до суши. Если спуститься в воду с бушприта, то будет по грудь, а то и по пояс. Однако двое моряков спустили ялик и перегнали его к правому борту, что оказался скрыт от наблюдателей с «Незевая».

— Может у них течь? — предположил Барахсанов. — Бывает такое, если пробит наветренный борт. Когда идешь полным ходом, то воды набираешь немного, а стоит остановиться и конец.

— Скорее всего, — согласился Митя, разглядывая шхуну и берег.

Дюжина чёрных игуан грелась на солнышке и он (не забывая о главном) прикидывал, как бы заполучить несколько штук. Впрочем, их он нашёл не столь красивыми, как та, что жила в Университете. Завидев лодку, часть животных метнулась в воду, другая часть скрылась в невысоких зарослях кустарника.

Из шлюпки на берег выбралось четверо. То есть сошли двое, а двух других первым пришлось вести под руки. Либо они получили ранения в ходе схватки, либо их одолела болезнь. Пристроив товарищей возле кустов, двое вернулись к лодке, выбросили на берег несколько тюков, бочонок и осторожно перенесли к кустам массивный ларец. Затем они попытались принялись навес из куска парусины.

Митя отвлекся, выбирая место для стоянки.

— Сарапул, готовь якорь, — сказал он.

В этот момент из под палубы «Бланки» показался дым, а вскоре вслед за ним вырвалось пламя.

— Вот чёрт! — выругался Барахсанов.

Хорошо, что они бросили якорь достаточно далеко от горящей «Бланки» на противоположном берегу залива.

— Сделаем так, — сказал Митя, собрав команду. — Мы с Семёном поговорим с этими людьми, Пулька с Малышом Теком займутся нашими парусами, в первую очередь гротом. Топсель не трогайте! А ты, Сарапул, постарайся поймать черепаху. И игуану. А лучше несколько особей. Посадишь всех, сколько поймаешь, в большой синий сундук, а вещи из него переложишь в коричневый.