Дикость достигла пугающих высот, и мне пришлось отступить, когда Фэралинь голыми руками выковыряла сердце мёртвого из его разорванной груди и начала есть его сырым. Кровь текла по её челюсти и шее, глаза были дикими от горя.

Я уходил, прихрамывая, после того, как увидел, что сделали с побеждёнными культистами. Многим из них, пока они были живы, съели части тел. Не то чтобы они не заслуживали, но я никому не пожелал бы такой судьбы. Вид изувеченного тела Дана и его наполовину откушенного лица заставил меня задуматься о том, кто здесь настоящий зверь — кровожадные культисты или мы?

Я увидел, как Дана посмотрела в мою сторону, и её опухшие глаза заставили меня ещё больше усомниться в своих мыслях. Кто здесь прав?

— Это не сработает, — сказал полуночница, с надеждой глядя на меня. — Зелье Филимона. Нам нужно свежее.

Я не думал, что свежее зелье может собрать ее брата обратно. Гидра почти разрубила его пополам, и падение позаботилось обо всём остальном. Хуже всего было то, что он, который чудом всё ещё цеплялся за жизнь, казалось, был отравлен помимо всего прочего. Его кожа была тёмно-зелёной и лиловой, вся в кровоточащих волдырях, а кровь разбавленной и водянистой.

Я отвернулся, не желая сообщать ей плохие новости, и заметил Филимона, стоящего на краю озерной деревни, где заканчивался лес. У старика был опущен капюшон, постаревшее лицо, коротко подстриженные белые волосы, редеющие на макушке. Он ждал приближения высокой женщины. Она вышла из леса. Женщина шла грациозно, длинные ноги несли её без усилий, а ступни едва оставляли следы на илистой земле.

Женщина остановилась, чтобы нежно прикоснуться к лицу старого ассасина. Её взгляд переместился с нашей группы на зверства, творимые чуть поодаль, и дракона, блаженно пирующего на трупах. Её губы сложились в довольную улыбку, и она прошептала что-то очень эмоциональное Филимону, который кивнул головой.

Она подошла ко мне и, нахмурившись, остановилась, чтобы осмотреть раненого Дана.

— У тебя получилось, — прошептал я. Дан открыл свой единственный действующий глаз, услышав мой голос.

— Забавно, что наши пути не пересекались раньше, — вежливо ответила она. — Чем я могу быть полезна Хардиру О’Ниру?

— Ему нужно исцеление, — быстро сказала расстроенная Дана.

Женщина сказала:

— Я Энемриель. Дай мне посмотреть, — и опустилась на колени рядом с раненым вором. Большая часть кожи и плоти на его плече, а также часть лица были содраны. Всё просто растаяло.

— Божественность, — с трудом прохрипел Дан. Половина его рта была деформирована и не работала. Я отвёл взгляд, этот вид встревожило меня. Дана крепко обхватил себя руками и беззвучно заплакал.

— Как пожелаешь, — сказала Энимриэль. Я повернулся и увидел, как она наклонилась и поцеловала этот изуродованный рот. Она делала это довольно долго, не получая удовольствия. Когда она закончила и поднялась, на её губах снова появилась нервирующая улыбка, а Дан перестал дышать.

— Что случилось? — спросил я.

— Твой друг выбрал смерть, — просто сказала она. Афалон, который подошёл, несмотря на то, что был серьёзно ранен, сердито проворчал в ответ на её слова.

— Ты могла бы спасти его!

— Жизнь, полная страданий и насмешек. Как я и говорила. Он сделал свой выбор, — загадочно повторила она. — Он покинул это королевство счастливым.

Энимриэль кивнула мне после своего ответа, а затем грациозно удалилась, но не раньше, чем снова остановилась и фамильярно похлопала Афалона по потрескавшимся доспехам. Тот скривил рот в гримасе и хмыкнул.

— Что это было? — спросил я его, но ответа не получил.

Ослабленный и смертельно уставший, я решил оставить это дело в покое и заняться более насущными делами. Например, как помешать оставшимся убивать раненых культистов. К тому времени, когда я решил что-то предпринять, никто не дышал, и другие дела отвлекли моё внимание.

Никто на самом деле не знал, что творилось у меня в голове. Некоторым вещам я просто позволил случиться.

Двое степняков посмотрели на Радиона с юношеской дерзостью. По словам Ланисты, они были братьями. Им было около двадцати лет, и они казались опасными и полными энергии.

У обоих были светло-зелёные глаза, одинаковый рост и черты лица.

«В конце концов, они могут быть братьями», — подумал Радион.

— Тебе повезло, старик, что мы не попали в цель, — сказал один из них.

— Кто ты? — спросил Радион, оглядывая остальных гладиаторов, тренирующихся в своей части закрытой арены.

— Хатор, это мой брат Батор, — объяснил молодой гладиатор.

— Почему у тебя два меча, Батор? — усмехнулся Радион.

— Хатор, — ответил мужчина с гримасой. — Я гладиатор «Димахерус.»

— У тебя обе руки? — спросил Радион, потирая затылок.

— А… что это за фигня? — неуверенно спросил Хатор.

— Ты предпочитаешь обе свои руки?

— Правильно.

— Тогда покажи мне, как ты двигаешься левой, — сказал ему Радион.

— У тебя есть клинок? — спросил его Хатор, выходя вперёд.

— Да, но мне это не нужно, — небрежно ответил Радион. — Я дам тебе два шанса. Но с каждым разом я буду причинять тебе всё больше боли, так что помни об этом, прежде чем продолжать.

Его брат рассмеялся.

Хатор, одетый в рубашку и без доспехов, уставился на более высокого и гораздо более старого жреца Перуна. Радион был обнажён выше штанов и без оружия.

— Твой хозяин оторвёт мне яйца, если я причиню тебе боль перед играми, — возразил Хатор.

— Поверь мне, я могу с таким же успехом вообще не появиться на арене.

Хатор ухмыльнулся и уставился на Трояна.

— Не смотри на меня, мальчик, — сказал северянин, который привез Радиона на юг. — Я видел, как он сражался на играх. Я был там, когда ты сосал член своего брата.

Хатор сжал губы в тонкую линию, выронил один из своих мечей, схватил другой мускулистой левой рукой и на полной скорости бросился на Радиона с могучим рёвом.

Это лишило его той ловкости, которая была у него в этой руке.

Он сделал два быстрых шага и взмахнул клинком в сторону спокойно наблюдающего за ним жрец. В тот момент, когда молодой человек совершил нападение, Радион сделал шаг назад, и меч прошёл мимо его живота. Хатор хрюкнул от близкого промаха, наполовину развернувшись всем туловищем вслед за дугой своего клинка, и попытался отвести руку назад, но Радион вытянул правую руку, поймал его за запястье и ткнул мечом в грудь, лезвие почти выбило Хатору глаз.