Хотя это было бессмысленно. Он уже надавил большим пальцем на поршень, и наркотик огнем пробежался по моей руке. На этот раз сладкая темнота сна не поглотила меня. Нет, он вынул иглу и победно ухмыльнулся, когда знакомый, ужасающий кайф пронзил мой мозг.

— Я скоро вернусь к игре, — заверил он меня. — А пока, я оставлю тебя немного поразмыслить.

Ужас охватил меня, даже когда моя связь с реальностью начала ослабевать. — Чейз, пожалуйста, не делай этого.

— О, ты уже так быстро начала умолять? Нет, это звучит недостаточно отчаянно. Хотя, не волнуйся. Мы доберемся туда. Сладких снов, Дарлинг. — Усмехнувшись, он выключил свет, погрузив комнату в темноту. Дверь ненадолго приоткрылась, ровно на столько, чтобы он успел выскользнуть и захлопнул ее за собой.

Громкий скрежет и лязг тяжелого засова с другой стороны эхом разнесся по моей черной как смоль камере так, что потряс меня до глубины души. Стыд наполнил меня, когда несколько горячих слезинок скатились по моим щекам, но я быстро проглотила их обратно.

Чейз еще только начинал, и если я знала его так, как знала... то мне предстоял долгий путь. Мне нужно было взять себя в руки. В прошлом он поступал со мной гораздо хуже. На протяжении многих лет я терпела ужасные издевательства с его стороны, но все же выжила. Я выжила тогда, и выживу сейчас.

Кроме того, одна доза PCP меня не убьет. Я пережила гораздо большее и выжила, чтобы рассказать эту историю. И все же... темнота комнаты душила меня, и я зажмурила глаза. Лучше держать их закрытыми, чем видеть то, чего на самом деле не было.

Да. Как будто это могло остановить это.

Лязг двери заставил меня поднять голову. Я автоматически открыла глаза, отказываясь быть беспомощной, когда Чейз вернулся. Однако все, что я нашла, была безжалостная тьма. Она царапала мою обнаженную кожу. Ледяные руки щипали и ощупывали. Это вообще было реально? Это Чейз издевался надо мной? Наркотики дурманят мне голову?

Прикосновение затупленных ногтей к моей груди было едва ощутимым.

Он поступал и похуже.

Я держала рот закрытым, а челюсти плотно сжатыми.

— Что ты об этом думаешь, старый друг? — Голос Чейза звучал прямо у меня в ухе, и я могла поклясться, что даже тьма отпрянула, как будто не хотела приближаться к нему. Мои плечи едва двигались, а запястья и предплечья не расслаблялись; тем не менее, я отклонилась в сторону. Я скорее оторву себе гребаные руки, чем позволю ему дышать на меня.

— Я думаю, у тебя это плохо получается. — Зед.

Ебать.

Слезы наполнили мои глаза. Этот голос был совсем рядом. Совсем рядом со мной. Такой же знакомый, как биение моего собственного сердца.

— Ты так и не понял, как ее сломить.

— О, я знаю ее лучше, чем ты думаешь. Я знаю вас обоих лучше, чем ты думаешь. — Чейз отпустил меня с очередным гнусавым смешком. На этот раз он был прямо передо мной и снова схватил меня за лицо. Темнота рассеялась, и его злобный череп оказался прямо у меня перед носом. Плоть растаяла, оставив только изуродованный череп и черную повязку на глазу.

— Ты гребаный уродливый пират.

Он усмехнулся. — Правда? Ну, посмотри, что тебе принес Зед.

Я не стала смотреть. Я не хотела видеть Зеда. Я не могла. Не после всего этого. Не тогда, когда мое гребаное сердце подпрыгивало только от того, что я слышала его. Его предательство все еще было открытой, гноящейся раной.

Не то чтобы Чейзу было не наплевать; он впился пальцами мне в лицо, откидывая мою голову в сторону. Было не больно, но я не могла отвернуться от зрелища.

Там стоял Зед, как часовой с каменным лицом, у его ног стоял Лукас.

— Как по-твоему, тебе понравится танцор с одним глазом? — Спросил Чейз. — Как ты думаешь, Зед, мой старый друг; нам взять глаз или член?

— Разве это имеет значение? — Голос Зеда звучал почти скучающе. — Просто всади в него пулю. Ты хочешь причинить ей боль, не так ли? Она так сильно любит этого жалкого ублюдка, что ее душа будет гнить, зная, что он умер из-за нее.

Нет.

Я открыла рот, но не издала ни звука, и темнота ворвалась внутрь, забрав мой голос. Они смеялись. В темноте.

Вспышка дула.

Задыхаясь в темноте, я захлебывалась своими криками.

Где-то капала вода. Капанье было похоже на стук метронома. Непрерывный звук отдавался в каждом моем нерве. Я могла поклясться, что они были как в огне. Может быть, он именно это и сделал, сжег меня. Неужели он сжег меня? Подождите...

— Дар, — прошептала Сеф в темноту, и я вскинула голову. Я пыталась не смотреть сквозь слезы, застилающие глаза, но они защипали, когда я моргнула. Нет, ее здесь не было. Сеф здесь не было.

Изнеможение заставило мою голову снова опуститься.

— О, черт возьми, Дар, ты думаешь, что ты такая крутая, что можешь теперь игнорировать меня? Ты же знаешь, я не ребенок.

Я прищурилась в темноте. Только было не темно. Было светло. Слишком ярко. Свет пронзал меня со всех сторон, и я подняла руку, чтобы заслониться от него, пока он не обжег мне сетчатку. Влага, собравшаяся в уголках моих глаз, потекла по щекам.

— Что, черт возьми, на тебе надето?

Вместо своей униформы или даже джинсов и футболки, Сеф была одета в самое откровенное нижнее белье. Оно было черным как смоль и идеально оттеняло ее бледную кожу. Даже ее рыжие волосы казались блестящими, как яркое пламя на фоне фарфора и оникса. — Тебе нравится?

Она слегка покачивалась, как на подиуме, в моих туфлях на шпильках от Louboutin. Замешательство и раздражение боролись за контроль.

— Папа купил это для меня.

Кулак, схвативший меня за волосы, потянул вверх, и я уставилась в пустые глазницы моего отца. Его лицо сгнило, как в фильме о зомби. Это было не по-настоящему. Это не могло быть по-настоящему.

— Папа и Чейз собираются устроить вечеринку только для меня. — Сеф почти вприпрыжку подбежала ко мне и поцеловала в гниющую щеку нашего отца. — Папа все еще любит меня. — Счастье, которое она излучала, наполнило мой рот желчью. — Не волнуйся, мы нашли остальных. Они тоже идут.

Она протянула руку, и Диана взяла ее. На Диане был тот же самый скудный, ужасный наряд, и на ее детском теле он смотрелся еще хуже.

— За девственниц платят довольно высокую цену, — прошептал мой отец мне на ухо, и этот грубый звук был похож на щелканье и ползанье тысячи насекомых. Они падали с него на меня. Я хотела стряхнуть их. Но это было нереально.

— Это нереально, — сказала я. — Нереально.

— Ты такая эгоистичная сука, — пожаловалась Сеф. — Даже сейчас у тебя все должно быть по-твоему. Ну, это не так. Аид мертв; да здравствует Персефона, новая королева подземного мира.

Труп нашего отца засмеялся, и черный ихор брызнул хлопьями по моей коже. — Ты никогда не спрашивала ее, чего она хочет, не так ли?

Мое сердце разлетелось на множество осколков, разбилось о скалы. Маяк исчез. Касс... Касс...

Я сглотнула.

— Она этого не делала, — запротестовала Сеф, и внезапно ее волосы заплелись в пару косичек, и она закружилась. — Она никогда ни о чем меня не спрашивала. Она даже не потрудилась узнать, хочу ли я, чтобы меня продали. Мужчина, который заплатит за меня, захочет меня. И я точно знаю, кто предложит за меня самую высокую цену.

Дрожь отвращения прошла по мне. Это была не Сеф. Чья-то рука сомкнулась на моем горле, и я ударилась о стену. Один раз. Второй. На третьем хлопке я резко открываю глаза и вижу, что Чейз смотрит на меня сверху вниз.

— Если ты будешь умолять меня трахнуть тебя, я уберегу ее ради тебя. Это все, чего ты хотела, не так ли, Дар? Чтобы твоя младшая сестра была неблагодарной маленькой сучкой, защищенной от всего мира? — Мне действительно было все равно, что он со мной сделает. — Я могу сделать это для тебя, Дар. Какой другой мужчина в твоей жизни мог бы сделать это для тебя?

Я облизала губы. Они были такими сухими. Звук, капающей воды все еще продолжался. Во рту был привкус меди.

С запозданием я поняла, что капало. Я таяла. Трескалась. Раскалывалась. Ломалась. Истекала кровью. Хорошо. Так я ничего не буду чувствовать еще долго. Пустота в моей душе, пустота в том месте, где раньше было мое сердце.