Я бы никогда не привела в свой мир беззащитного ребенка. Я никогда не смогла бы сознательно растить невинного ребенка - биологического или нет - в условиях такого насилия и опасности. Но Диана уже была по уши погружена во все это и приспособилась, как будто это всегда было частью ее. Я знала лучше. Я знала по собственному ущербу, что ее собственный мрачный опыт сформировал ее личность. Так уж случилось, что мы любили ее, несмотря на шипы и все такое.

— Значит ли это, что я теперь тоже Тимбер? — Ее улыбка была широкой и обнадеживающей, влажные глаза перебегали с Сеф на Деми, затем обратно на меня.

— Конечно, малышка, — сказала я ей. — Тебе идет.

Что бы еще она ни сказала, это превратилось в бессвязный лепет, когда она бросилась обнимать Касса, который был к ней ближе всех. Затем она вскочила и обошла стол, обнимая всех, приземлившись на меня последней.

— Это значит, что я называю тебя мамой? — спросила она, смахивая слезы.

Я отодвинула ее достаточно далеко, чтобы впиться в нее взглядом. — Назовешь меня ‘мама’, и я запишу тебя на занятия балетом. — Диана в ужасе ахнула, а я рассмеялась. — Так я и думала.

Она улыбнулась, затем еще раз крепко обняла меня. Поверх ее головы все мои парни одарили меня мягкими улыбками. Мы были семьей, и теперь у нас были юридические документы, подтверждающие это.

ДВА ГОДА СПУСТЯ

Т

яжелый лязг эхом разнесся по каменному коридору, металлические ворота открылись ровно на столько, чтобы пропустить меня, прежде чем снова начали закрываться. Безопасность в этой тюрьме была ошеломляюще впечатляющей, но именно за эту безопасность я платила такую высокую цену в течение последних трех лет. За безопасность и особое личное внимание, которое мой заключенный получал от своих тюремщиков.

— Будет жаль, если он уйдет, — сказал мне охранник со шрамом на лице с сильным шотландским акцентом, когда я подошла к изолятору в конце коридора. На нем был кожаный фартук, темный и запачканный кровью. Охранник - вежливый термин для обозначения того, что он на самом деле делал в тюрьме.

Я изобразила холодную улыбку. — Да?

Он хмыкнул. — Ага. Он продержался намного дольше, чем обычные овцы, которых мне подбрасывают. Сломить его было настоящим испытанием. — Он одарил меня беззубой улыбкой. — Хотя, в конце концов, я победил. Я всегда побеждаю.

— Вот почему я приказала привести его сюда, — пробормотала я, глядя на толстую запертую дверь за охранником. — Я просмотрела последние кадры. Он определенно сломлен сейчас, хм?

Мужчина опустил голову. — О, да. Все это? — Он постучал себя по голове. — Ушло. Рано или поздно это случается со всеми. Ваш мужчина был одним из немногих, кто продержался так долго.

У меня вырвался резкий смешок. — Он сошел с ума задолго до того, как попал сюда. Ладно, давай покончим с этим.

Охранник кивнул и повернул тяжелый механический замок на двери, затем распахнул ее. — Тогда я подожду здесь. Постучите, когда закончите.

Мой нос защипало от гнилостного запаха внутри камеры, но я уверенно шагнула вперед и собралась с духом, когда тяжелая дверь закрылась за мной. Свет в камере был резким, не оставляя изломанному телу человека, прикованного к стене, места, где можно было спрятаться.

— Твои охранники думают, что ты наконец сломался, Чейзи, детка, — пробормотала я, подходя ближе и съеживаясь от запаха. Я просмотрела бесчисленные часы видеозаписи из этой самой комнаты, но быть тут лично - совсем другое дело. — Это правда? Ты сдался?

Подойдя поближе, я присела на корточки до его уровня. То, как он привалился к стене, его запястья были связаны и окровавлены… Было бы легко поверить, что он уже мертв. Однако через мгновение он поднял голову и, прищурившись, посмотрел на меня единственным уцелевшим глазом. Его повязка давно исчезла, и беспорядочные шрамы на лице были хорошо видны без нее. Но этот взгляд...

— Я так и думала, — пробормотала я, выдерживая его взгляд.

— Дарлинг, — прохрипел он, отрывисто рассмеявшись, — это было целую вечность назад. Скучала по мне?

Я натянуто улыбнулась. В первые дни, когда его впервые перевели из назначенной судом тюрьмы, я принимала активное участие в его пытках. Я получила огромное удовлетворение, повторив его собственные методы пыток, утроив их. Все, кроме изнасилования, конечно. У меня не было никакого желания прикасаться к нему таким образом… Хотя этого нельзя было сказать об охранниках в этой совершенно особой тюрьме.

Но, в конце концов, мне пришлось столкнуться с фактом, что это слишком сильно давило на мою душу. Продолжая возвращаться, я не только мучила Чейза. Я мучила себя. И если я действительно хотела избавиться от него, мне нужно было уйти. Так вот что я сделала. Я передала это дело в руки профессионалам и выкинула его из головы. За исключением, конечно, одного раза в месяц, когда я заходила на защищенный сервер, который показывал мне видеодокументацию о том, что он все еще жив и все еще страдает.

— Я думаю, пришло время, не так ли? — Мягко сказала я, снимая кандалы с его запястий. Он рухнул на пол, как будто у него больше не было сил держаться на ногах. Не то чтобы ему это было нужно. Я была тут по одной причине, и это было не прощение. Это был финал.

Я встала и толкнула его в плечо носком ботинка, переворачивая на спину. Слабая улыбка изогнула его потрескавшиеся губы, и он покорно посмотрел на меня.

— Ты выиграла, Дарлинг, — признал он. — Я недооценил тебя.

Я наклонила голову, улыбаясь. — Ты действительно это сделал. — Не отводя от него взгляда, я вытащила Desert Eagleиз наплечной кобуры и прицелилась ему в лицо. — Я надеюсь, ты понимаешь, насколько поэтичным будет для тебя этот финал, Чейз. Мы как будто прошли полный круг... за исключением того, что на этот раз, у тебя не будет ни единого шанса выкарабкаться.

Он выдавил из себя смешок. — Я в этом не сомневаюсь. Но нам было весело, не так ли, Дарлинг?

Я покачала головой. — Нет, Чейз. Это действительно было не так. Надеюсь, ты будешь вечно гнить в аду. — Я ни в малейшей степени не была религиозна, но мне нравилась идея вечного проклятия для Чейза гребаного Локхарта.

Мой палец нажал на спусковой крючок, и пуля попала прямо в лицо Чейзу, прямо в середину его лба. Его единственный глаз-бусинка уставился на меня, пустой и безжизненный, но я не хотела рисковать. Глубоко вдыхая, я нажимала на спусковой крючок снова и снова, разряжая обойму в его голову, пока не осталось ничего, кроме месива крови, костей и мозгового вещества по всему каменному полу.

Если Чейз и научил меня чему-то, так это никогда не оставлять никаких сомнений, если ты действительно хочешь, чтобы кто-то умер и ушел. Поэтому я спокойно убрала пистолет в кобуру и достала из сумочки бутылку с бензином. Быстро облив тело едкой жидкостью.

Прежде чем зажечь спичку, я постучала в дверь, чтобы попросить охранника открыть ее. Последнее, что мне было нужно, - это случайно поджечь себя, если бы бензина было слишком много.

Охранник распахнул дверь, окинул тело долгим взглядом, затем кивнул. — Тщательно.

Я улыбнулась в ответ. — Я старалась.

Стоя в дверях, я достала из сумки серебряную зажигалку с гравировкой и зажгла пламя. Затем, так же небрежно, как кормила уток, я бросила зажигалку на останки Чейза и, не моргая, смотрела, как его труп со свистом вспыхнул сине-оранжевым пламенем.

— Собираетесь ждать здесь, пока он не превратится в пепел? — спросил охранник без всякого осуждения.

Я кивнула. — Конечно. Однажды он уже восстал из мертвых... но больше никогда.

Охранник что-то уважительно проворчал. — Хотел бы я предложить вам немного зефира. Можно было бы немного отпраздновать, пока вы ждете.

Снова запустив руку в сумку, я вытащила пакет с мягкими розовыми лакомствами, которые захватила с собой специально для этого случая. — Опередила тебя.