— Не в этот раз, Метти, — Электра слабо улыбнулась. — Они пришли за тобой. Это не то, с чем мы имели дело раньше. Им нужны твои силы. Они хотели использовать меня, но я не далась.

Она закашлялась, и новая струйка крови потекла по подбородку.

— Прости, Метти... Ты не виноват, это был мой выбор. Сколько бы ты ни корил себя, столько же раз я снова пожертвовала бы собой. Живи ради моей любви.

Она поднесла руку к его лицу, но не успела коснуться. Ее тело вдруг стало легким, почти невесомым, а потом начало рассыпаться. Не прахом — пеплом, который поднимался вверх, вопреки законам физики, словно устремляясь к звездам.

Мэтт остался один, на коленях, обнимая пустоту. Крик вырвался из его груди — первобытный, полный боли и отчаяния. В этом крике было все: потеря Электры, его отца, годы одиночества, страх и бессилие, которые он всегда скрывал за маской Сорвиголовы.

Когда крик стих, Мэтт обнаружил, что снова стоит на улице Сайлент Хилла. Чайной больше не было, как не было и Эллы. Только туман, все тот же вечный туман.

Мэтт вытер слезы и выпрямился. Видение — или что это было — оставило после себя странное ощущение. Не пустоту, а... ясность? Словно что-то, долго терзавшее его изнутри, наконец нашло выход.

— Брюс, я иду, — произнес он вслух, ориентируясь на далекие очертания смотровой площадки Рэйвен. — Я не видел любви, которая до сих пор со мной, и это моя сила.

Он двинулся вперед, уже увереннее глядя на мир новыми глазами. Сайлент Хилл не сломил его — он сделал его сильнее. И Мэтт был готов встретиться с тем, что ждало его впереди, каким бы страшным оно ни было.

Туман расступался перед ними, словно неохотно открывая путь. Брюс шел, полагаясь на свои новые способности — эхолокация становилась всё четче с каждым часом практики. Мир вокруг представал перед ним в странной звуковой карте, где каждый объект имел свой уникальный отпечаток.

Впереди возвышалась смотровая площадка Рэйвен — массивное сооружение на краю обрыва, нависающее над озером. Брюс чувствовал его размеры и форму прежде, чем приблизился.

В то же время Мэтт приближался к той же точке с противоположной стороны. Его глаза уже меньше слезились от света, хотя резкие вспышки всё еще вызывали дискомфорт. Он видел смотровую площадку — серую железную конструкцию, окутанную туманом, стоящую на краю пропасти. Странное чувство дежавю охватило его — словно он уже был здесь, в другой жизни.

Они заметили друг друга одновременно.

— Брюс! — окликнул Мэтт, ускоряя шаг.

— Мэтт, — Бэтмен повернул голову, безошибочно определив направление голоса.

Они встретились на середине смотровой площадки. Мэтт видел лицо Брюса Уэйна своими глазами — уставшее, с морщинами в уголках глаз, но твердое и решительное. Невидящий взгляд Бэтмена был направлен чуть мимо него.

— Рад, что ты жив, — сказал Мэтт, протягивая руку.

Брюс безошибочно нашел его ладонь и крепко пожал.

— Взаимно. Как справляешься со зрением?

Мэтт невесело усмехнулся.

— Привыкаю. Все слишком... яркое. И странное. Видеть лица людей, детали... Это как получить новую суперспособность.

— Которая одновременно делает тебя уязвимым, — закончил Брюс.

— А ты как справляешься с... темнотой?

Брюс выпрямился, расправив плечи.

— Мыши — существа тьмы, помнишь? — сказал он с легкой улыбкой. — Я привыкаю к эхолокации. Странно, но я уже начинаю "видеть" окружающий мир. По-своему.

— Как я раньше, — кивнул Мэтт. — Тебе станет легче со временем. Главное — доверяй своим чувствам.

Они стояли на краю площадки, глядя (в случае Брюса — ощущая) на раскинувшийся внизу город, окутанный туманом.

— Ты думаешь, мы найдем выход? — тихо спросил Мэтт.

— Должны, — твердо ответил Брюс. — Этот город... он играет с нами. Показывает наши страхи, вину, боль. Но он не всесилен.

Внезапно их наушники-коммуникаторы начали издавать резкий, пронзительный шум — сначала тихий, затем всё громче и громче.

— Что за... — Мэтт поморщился, выдергивая наушник.

Брюс последовал его примеру. Оба отбросили бесполезные теперь устройства.

В тот же момент воздух вокруг изменился. Стал тяжелее, плотнее. Запах сырости и ржавчины усилился. Металлические конструкции смотровой площадки начали трансформироваться — ржаветь, изгибаться, покрываться странной пульсирующей субстанцией.

— Оно происходит снова, — тихо произнес Брюс.

— Что? — напряженно спросил Мэтт.

— Город меняется. Превращается в свою... другую версию.

Мэтт видел, как туман приобретает красноватый оттенок, как пол под ногами становится решетчатым, с просветами, сквозь которые видна бездна. Стены обрастали какими-то наростами, похожими на внутренние органы.

А затем они услышали "Это" — тяжелое, хриплое дыхание. Скрежет. Шлепки, словно что-то влажное двигалось по металлу.

Они повернулись одновременно. То, что приближалось к ним, нарушало все законы природы и здравого смысла.

Брюс, используя свою эхолокацию, "видел" огромную летучую мышь — но не обычную, а чудовищно искаженную. Из ее тела, словно сросшиеся сиамские близнецы, торчали человеческие части. В центре, из груди монстра, выступал... он сам. Брюс Уэйн — искаженный, измученный, с глазами, полными отчаяния. Еще один "Брюс" был буквально вплавлен в крыло существа, третий — в ногу.

Мэтт же видел совершенно иное. Перед ним стоял огромный, искаженный образ Дьявола — красная кожа, рога, огненные глаза. Но этот "дьявол" был словно слеплен из десятков фигур Мэтта Мердока, извивающихся в мучительной агонии. Они выступали из тела монстра, сливались с ним, некоторые пытались вырваться, другие уже смирились со своей судьбой.

— Что ты видишь? — хрипло спросил Брюс, принимая боевую стойку.

Мэтт сглотнул.

— Поверь, тебе лучше не знать. А ты?

— То же самое могу сказать о своем видении, — ответил Брюс. — Готовься. Оно приближается.

Монстр двигался к ним, нарушая все законы физики. Его конечности изгибались под невозможными углами, тело то растягивалось, то сжималось. Человеческие части — и у версии Брюса, и у версии Мэтта — постоянно кричали, хрипели, молили о помощи.

— Мы просто хотим жить по-человечески, — стонали они хором. — Помогите нам... освободите нас...

Грудная клетка монстра периодически разверзалась, обнажая кошмарное подобие пасти. Она захватывала одну из человеческих фигур, пережевывала, проглатывала — и тут же на ее месте вырастала новая, еще более искаженная.

— У нас проблемы, — пробормотал Мэтт, активируя свои боевые шесты.

— Мы справимся, — ответил Брюс, доставая бэтаранги. — Координируем действия. Я слышу его движения, ты видишь. Вместе мы компенсируем недостатки друг друга.

Монстр атаковал — молниеносно и безжалостно. Огромная конечность обрушилась на то место, где только что стоял Мэтт. Он откатился в сторону, крикнув:

— Брюс, справа от тебя!

Бэтмен немедленно отреагировал, уклоняясь от удара и метая бэтаранг точно в сочленение одной из "рук" монстра. Существо взвыло — звук был настолько пронзительным, что Брюс скривился от боли, его чувствительный слух страдал.

— Он быстрый, — выдохнул Мэтт, нанося серию ударов по нижней части тела монстра. — Но у него есть слабые места. Там, где сочленения.

Брюс кивнул, сосредотачиваясь на звуках. Он определял положение монстра, его движения, предугадывал атаки.

— Слева! — крикнул он, и Мэтт едва успел увернуться от удара крыла, которое рассекло воздух в миллиметре от его головы.

Они двигались как единый организм — Мэтт видел, Брюс слышал, и вместе они были практически непобедимы. Каждый удар, каждый бросок бэтаранга или боевого шеста находил свою цель.

Но монстр не сдавался. Он регенерировал, менял форму, адаптировался к их тактике. Человеческие фигуры продолжали вопить и молить о помощи, отвлекая, заставляя терять концентрацию.