Оставалось только ждать, когда у Кармалиты и Питера родиться наследник. Тогда у Закиры с Рамиром появится всесильная лампа и они сумеют своё положение утвердить.

Однако они оба не учли великую силу истиной любви. Питер и Кармалита искренне полюбили друг друга. Своим решением Питер спутал злодеям все карты, отказавшись отдавать своего первенца. Он использовал своё последнее желание для того, чтобы всё вернуть на свои места. Он готов был пожертвовать своим счастьем, ради счастья любимой и жизни своего ребёнка.

У Питера был действительно мощный колдовской дар. Он почти сумел обратить свои желания вспять.

Однако несколько факторов всё же сыграли свою роковую роль.

Во-первых, слишком много людей было вовлечено в исполненные желания. Слишком сильно он переменил судьбы этих людей, как в своей деревне, так и в великом Урусе.

Во-вторых, тот таран, которым пользовался Рамир, чтобы открывать портал из Великого Уруса в деревню и обратно, сильно исказил пространство и время и в Урусе, и в деревне.

И, в-третьих, на все это наложилось чувство вины и боль утраты самого Питера, ведь он действительно полюбил Кармалиту и вынужден был её вернуть туда, откуда она пришла.

Так возникла петля времени, из-за которой Питер обезумел и томился в подвале с верёвкой из сколопендр на шее. Рамир медленно, но верно обращался в камень. Червь в Закире перестал ей подчиняться и стал выгрызать её внутренности. Кармалита же обратилась в белую птичку.

Рамир понял, что выбор у него невелик — либо пан, либо пропал. Очень кстати он несколько месяцев назад ощутил колебания источника силы. Такие мощные колебания могли быть только ответом на колебания во внешнем контуре. В мир вошла какая-то огромная магическая сила.

Рамир прибёг к тому же способу, что и султан. Он задал вопросы источнику силы и выяснил, что в мир вернулся хранитель смерти — ворон.

Только ворон способен сделать проклятье абсолютным, свершив великое зло. Достигнув своего апогея, проклятье будет возведено в рамки нормы, тем самым нейтрализуясь. Однако за свою помощь ворон потребует плату кровью. Да будет по сему, если сокол не встанет на крыло.

Мротские свитки хранили воспоминания о столетней войне. Великий Урус тоже был втянут в это противостояние, но тогда он выступал против ворона. Что всегда казалось Рамиру несусветной глупостью династии султана. Когда ворон почти победил, Урус остался стоять только потому, что был довольно далеко от эпицентра схватки.

Терять Рамиру всё равно было нечего, и он призвал себе в помощь ворона.

Вард откликнулся на его зов. Он ворвался в зал сотней воронов и эффектно собравшись в человека, уселся на трон, заложив нога на ногу.

Рамир от столь эффектного появления растерялся. Вард выжидающе уставился на него черными, немигающими глазами. Он не шевелился, лишь на губах блуждала едва заметная насмешка.

Рамир же обливался потом под этим пристальным всезнающим взглядом. Ему казалось ворон видит его насквозь, ему казалось, он презирает его насквозь. Но дело было даже не во взгляде Варда, а в жути, которую он источал от себя. Рамиру хотелось бежать без оглядки от этого чудовища, но он не мог больше бегать.

Дрожащим голосом, спотыкаясь на каждом слове, Рамир рассказал свою историю от начала до конца, зачем-то старательно себя выгораживая и все грехи свешивая на Закиру. Он и сам не смог бы объяснить, зачем он это делает, ведь не перед святошей же он исповедовался.

Кое как закончив с пересказом, Рамир замолчал, отирая лицо платком. Стало очень тихо, Рамир ерзал на кресле, будь его ноги целы, он бы уже мерил зал шагами не в силах усидеть на месте от напряжения.

— Сколько плоти окаменело? — деловито спросил Вард.

Голос у ворона оказался приятным и вкрадчивым.

Рамир молча задрал штанину, демонстрируя окаменевшие по щиколотку ноги. Вард кивнул.

— Поправимо, — сказал Вард.

— Ты поможешь нам? — в голосе задребезжали умоляющие нотки.

— Сделка может состояться на взаимовыгодных условиях, — пожал плечами Вард.

— Что ты хочешь? Золото? Рабов? Женщин? Власть? Мы дадим тебе всё, что пожелаешь! — пообещал Рамир.

— Какая пошлость Рамир, — поморщился Вард. — Не стоит так открыто недооценивать ни друзей, ни тем более врагов, это тебя погубит.

— Тогда что ты хочешь? — упавшим голосом спросил Рамир.

Отчего-то ему мерещилось, что ворон непременно должен будет потребовать, чтобы он отдал ему их с Закирой первенца. Рамир знал, что ради исцеления, он всё отдаст, но своего ребёнка было тем не менее жаль.

Вард, будто прочитав его мысли, затрясся от смеха и резко его обрубил, вмиг сделавшись серьёзным.

— Нет, визирь, младенцев я не пожираю.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю? — испугался Рамир.

— Я просто знаю людей, — презрительно бросил Вард. — У тебя всё на лице написано, визирь. Испугался, что сработает закон — око за око, а зуб за зуб. Не мне с тобой эти счеты сводить.

— Тогда спрошу ещё раз, что ты хочешь? — раздраженно повторил Рамир и сам своей дерзости испугался, вжавшись в кресло.

— Прежде всего хочу заметить, что ты сам себя перехитрил, — Вард встал с трона и по-хозяйски налил из кувшина вина, один бокал взял себе, другой протянул Рамиру. — Вся эта авантюра с лампой изначально имела слишком много рисков. Ты мог сразу обратиться ко мне, и я бы легко уничтожил червя. А теперь вашу кашу расхлебать непросто даже для меня.

— Но ты же спасешь нас? — голос Рамира опять предательски дрогнул.

Рамир слишком крепко зажал фужер в руке, стекло лопнуло мелким крошевом осыпавшись на пол. Красное вино залило рубаху и штаны. Он сердито выругался, щелкнув пальцами призвал нукеров, которые сразу же засуетились перед господином.

Ворон терпеливо ждал, когда Рамир приведет себя в порядок.

Когда нукеры исчезли Вард неспеша сделал глоток из своего фужера и стал размеренно объяснять порядок действий.

— Вам нужно поймать птичку, в которую обратилась ваша принцесса и как можно скорее. А пока я дам тебе временное противоядие. Это зелье, которое замедлит процесс окаменения. У тебя будет года два, прежде чем процесс достигнет сердца.

Вард вытащил из ниоткуда флакон и бросил его Рамиру. Рамир дернулся, пытаясь во что бы то ни стало поймать, однако лишь повалился на пол, флакон же исчез.

— Проклятье! — зло прошипел Рамир.

— Не стоило делать лишние телодвижения, флакон у тебя в кармане, визирь, — насмешливо завил Вард, глядя как Рамир, подтягиваясь на руках, с трудом возвращается в кресло.

Рамир сел, первым делом нашарив в кармане заветный флакон. Он с облегчением снова вытер вспотевший лоб платком.

Рамир не стал пенять ворону, что можно было сразу предупредить о флаконе.Сейчас главным было то, что благодаря зелью он теперь спасён. Он спасён, но кольнула мыслью, а как же она? В последний раз, когда он заходил в её покои, Закира выглядела так, будто её дни сочтены. Если Закира умрёт, то доступ к источнику силы будет потерян и потеряна хоть какая-то легитимность.

— Это противоядие для меня. А что с Закирой? Как быть ей? — напряженно спросил Рамир. — Червь прикончит её со дня на день.

— С Закирой сложнее, — честно признался Вард и выдержал паузу, будто выжидая, что Рамир махнет рукой на Закиру, но Рамир молчал. — На ней двойное проклятье, хотя есть решение и для неё, но оно ей не понравится.

Вард достал из ниоткуда клетку, накрытую черной простыней. Он сдернул простыню и оголил на свет такую погань, что Рамир отшатнулся от пищащих летающих тварей.

— Что это? — с отвращением спросил Рамир, старательно отводя глаза.

— Это тварюжки, которые уймут голод червя, — ласково промурлыкал Вард, с нежностью глядя на летающих сколопендр. — Но их каждую неделю нужно кормить подвяленным человеческим мясом. Желательно, чтобы при этом жертва была еще жива. А Закире необходимо будет их потом употреблять в пищу. Думаю, по одной твари в день будет достаточно, хотя со временем придётся дозу увеличивать.