Капитан Соколов – Медный всадник ("Печать Основателя")

Василий Лебедев – Адмиралтейство ("Якорь Империи")

Аркадий Истомин – Исаакиевский собор ("Врата Веры")

Доктор Штерн – Смольный собор ("Белая Башня")

Марфа Тихоновна – Казанский собор ("Храм Победы")

Анастасия настояла на том, чтобы занять место у Александровской колонны ("Столп Славы"), но Николай категорически отказался включать её в основной ритуал, опасаясь, что Скользящий может использовать ментальную связь, чтобы сорвать всю операцию. Вместо этого он предложил ей остаться в доме под наблюдением одного из людей капитана Соколова.

– Это решено, и не подлежит обсуждению, – твёрдо сказал он, когда журналистка попыталась возразить. – Ваше здоровье и безопасность важнее. Кроме того, если что-то пойдёт не так, вы будете нашим запасным вариантом – человеком, который знает истинный ритуал и сможет повторить попытку, если мы потерпим неудачу.

Анастасия неохотно согласилась, хотя было видно, что это решение даётся ей нелегко. Ментальная борьба со Скользящим продолжалась, и несмотря на защитный барьер, установленный Даниилом, фиолетовые искры в её глазах появлялись всё чаще, а периоды ясного сознания становились короче.

Когда все детали были согласованы, участники операции разошлись, чтобы подготовиться и занять свои позиции. Им нужно было быть на местах за полчаса до полуночи, чтобы настроиться и быть готовыми начать ритуал точно в момент, когда Юпитер достигнет зенита.

Николай задержался в своём кабинете, проверяя последние детали. "Сердце Города", завёрнутое в чёрный бархат, тихо пульсировало в его руках, словно предвкушая свою роль в предстоящих событиях. Он не мог избавиться от ощущения тревоги – слишком многое могло пойти не так, слишком многое зависело от информации, полученной через опасную ментальную связь Анастасии со Скользящим.

Его размышления прервал тихий стук в дверь. Это была Марфа Тихоновна, его верная экономка, которая многие годы заботилась о нём и его доме с преданностью и дискретностью, заслуживающими высшей похвалы.

– Николай Сергеевич, я приготовила всё для вашего отъезда, – сказала она. – И ещё… госпожа Воронцова просит поговорить с вами перед тем, как вы уйдёте. Она говорит, это важно.

Левшин вздохнул. Он догадывался, о чём хочет говорить Анастасия – наверняка снова будет настаивать на своём участии в ритуале. Но он не мог отказать ей в разговоре.

– Хорошо, Марфа Тихоновна, я сейчас приду. И… спасибо вам. За всё. Особенно за то, что согласились участвовать в этом опасном деле.

– Что вы, барин, – мягко улыбнулась экономка. – Я для вас не только крыжовенное варенье варю, но и мир спасать готова. Тем более, я давно чувствовала, что что-то неладное творится в городе. Воздух стал тяжёлый, птицы беспокойные, а в Фонтанке вода последние дни странная – будто синим отливает по ночам.

– Вы всегда были чувствительны к таким вещам, – с теплотой сказал Николай. – Берегите себя сегодня. И помните – если что-то пойдёт не так, немедленно уходите оттуда. Не рискуйте понапрасну.

– Как скажете, барин, – кивнула Марфа Тихоновна, хотя в её глазах читалась решимость выполнить свою задачу любой ценой. – Пойду, последние приготовления закончу.

Когда экономка вышла, Николай аккуратно уложил "Сердце Города" в специальную сумку, защищённую от внешних воздействий, и направился в гостиную, где ждала Анастасия.

Он нашёл журналистку сидящей в кресле у окна. Она выглядела лучше, чем несколько часов назад – возможно, отдых и травяной настой Марфы Тихоновны помогли ей восстановить силы. Но фиолетовые искры всё ещё мелькали в её глазах, напоминая о ментальной связи со Скользящим, которая продолжала висеть над ней, как дамоклов меч.

– Вы хотели поговорить со мной, Анастасия Дмитриевна? – мягко спросил Николай, садясь напротив неё.

– Да, – она повернулась к нему, и на её лице отразилась внутренняя борьба. – Я… должна вам кое-что сказать. Что-то, что я скрывала от вас и остальных.

Левшин напрягся:

– Что именно?

– Связь со Скользящим… она сильнее, чем я признавалась, – с усилием произнесла Анастасия. – И я не уверена, что информация о ритуале, которую я вам дала, полностью верна.

– Что вы имеете в виду? – встревоженно спросил Николай.

– Я боюсь, что… он мог манипулировать моими мыслями, заставить меня видеть то, что выгодно ему, – она потёрла виски, словно пытаясь прояснить затуманенное сознание. – Я не уверена, что могу доверять собственным видениям.

– Почему вы говорите мне это только сейчас? – Левшин внимательно изучал её лицо, пытаясь понять, насколько серьёзна ситуация.

– Потому что только сейчас я смогла… на время… полностью освободиться от его влияния, – она показала на маленький серебряный амулет на шее, который не был у неё раньше. – Марфа Тихоновна дала мне это. Старинная вещь, с защитными рунами. Она временно блокирует связь, но эффект продлится недолго.

Николай помолчал, оценивая информацию и её последствия:

– Что вы предлагаете? Отменить операцию?

– Нет, – твёрдо сказала Анастасия. – Но изменить её. Я должна быть там, с вами, на случай если информация, которую я дала, неверна. Я смогу почувствовать это и предупредить вас.

– Это слишком опасно для вас, – возразил Левшин. – Если амулет перестанет действовать в критический момент…

– Тогда вы сделаете то, что должны, – спокойно сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Николай Сергеевич, я знаю риск. Но я также знаю, что без меня риск провала всей операции ещё выше. Пожалуйста, позвольте мне помочь. Я… не могу просто сидеть здесь и ждать, зная, что могла бы быть полезна.

Левшин долго смотрел на неё, борясь с собственными сомнениями и тревогами. Наконец, он медленно кивнул:

– Хорошо. Но вы будете со мной, на центральной позиции, где я смогу… наблюдать за вами.

– Спасибо, – с облегчением произнесла Анастасия. – Я не подведу вас.

– Я знаю, – Николай встал и протянул ей руку. – Нам пора выдвигаться. Путь до здания Двенадцати коллегий займёт некоторое время, особенно учитывая необходимость избегать патрулей Руднева.

Они вышли из дома и сели в ожидающий их закрытый экипаж. Дождь, начавшийся вечером, усилился, и теперь улицы Петербурга блестели от воды, отражая свет газовых фонарей. Идеальная погода для тайных операций – дождь прятал звуки и сократил количество случайных прохожих, которые могли бы заметить странное собрание у исторических зданий города в столь поздний час.

По мере приближения к зданию Двенадцати коллегий, Николай не мог отделаться от ощущения, что что-то всё ещё не так, что какая-то важная деталь ускользает от его внимания. Он посмотрел на Анастасию, чьё лицо в тусклом свете экипажа казалось спокойным, даже безмятежным. Возможно, амулет Марфы Тихоновны действительно помогал ей удерживать контроль над собственным разумом.

– Почти приехали, – тихо сказал Левшин, глядя в окно на приближающийся тёмный силуэт здания Двенадцати коллегий – одного из старейших учебных заведений города, построенного ещё при Петре I. – Готовы?

Анастасия повернулась к нему, и в свете очередного фонаря он на мгновение увидел в её глазах яркую вспышку фиолетового света – не просто искры, а целые всполохи, словно северное сияние, отражающееся в её зрачках. И в этот момент Николай понял, что ситуация гораздо хуже, чем он предполагал.

Но было слишком поздно. Они уже прибыли к месту проведения ритуала, а время неумолимо приближалось к полуночи – моменту, когда должна была решиться судьба города и, возможно, всего мира.

Здание Двенадцати коллегий словно парило над землёй в этот поздний час, окружённое тусклой дымкой дождя и тумана. Десять одинаковых корпусов, соединённых в одну линию, создавали впечатление бесконечной череды арок и окон, уходящих в ночную темноту. Обычно здесь кипела учебная жизнь, но сейчас, глубокой ночью, учебное заведение казалось покинутым и зловеще тихим.