Розовски огляделся.

– А нельзя ли войти? – спросил он. – Как-то неудобно вести серьезный разговор на лестнице.

Шошана молча посторонилась, пропуская его внутрь.

– Спасибо, – поблагодарил Натаниэль.

– Садитесь, – величественно сказала Шошана. Розовски подождал, пока хозяйка сядет в громадное кресло, после чего сел напротив.

– Слушаю вас.

– Собственно, я уже вам представлялся, – начал Розовски. – Я частный детектив. По просьбе моих друзей пытаюсь по мере сил помочь вашей соседке выпутаться из неприятной истории. К сожаления, она не очень помогает мне в этом. Знаете, люди не всегда четко определяют, кто им друг, а кто нет. Ну, в жизни это встречается сплошь и рядом, вы согласны?

Шошана кивнула.

– Вот! – Розовски обрадовался так, словно выиграл в «тото». – Видите, вы это прекрасно знаете! А уж если говорить о моих клиентах… – он огорченно покачал головой. – Шошана, вы даже не представляете себе, насколько приезжие из России избегают каких бы-то ни было контактов с представителями закона. Даже такими, как я.

– Их запугали коммунисты, – сказала Шошана. – Ничего удивительного в этом нет.

– Совершенно с вами согласен, – сказал Розовски. По опыту он знал: для того, чтобы войти в контакт с малознакомым человеком, нужно заставить его почаще соглашаться с вами. И одновременно соглашаться с ним. Неважно, о чем говорить. Важно, чтобы человек кивал и поддакивал. Можете говорить банальности, можете ругать правительство. Но с последним легко и ошибиться: мало ли каких взглядов придерживается ваш собеседник.

– Мой покойный муж был репатриантом из Польши, – сказала Шошана. – Он приехал в сорок девятом, коммунисты уже были у власти.

– В таком случае, мне не нужно объяснять вам всех сложностей, – Натаниэль облегченно вздохнул. – Я имею в виду – психологических сложностей. Так вы позволите задать вам несколько вопросов? Кстати, – поспешно добавил он, – я хочу сразу же предупредить: вы не обязаны на них отвечать. Я не полицейский, я частный детектив. Ваши ответы – чисто добровольное дело.

Шошана негодующе фыркнула:

– Если я не захочу отвечать, меня и полиция не заставит!

– Нисколько не сомневаюсь…

– Задавайте вопросы, – разрешила Шошана.

– Скажите, вы давно живете в этой квартире?

– С семьдесят шестого. Почти двадцать лет.

– О, – сказал Розовски уважительно, – вот это стаж… Вы хорошо знаете Мирьям Шейгер?

– Настолько хорошо, насколько можно знать соседку.

– Я полагал, что ваша соседка – Лариса, родственница Шейгеров, – сказал Натаниэль. – Разве они раньше жили в этом доме?

– В этом доме? Вовсе нет, – ответила Шошана. – И потом: не они, а она. Мирьям. Она жила здесь… время от времени.

– Вот как? – Розовски задумался. – Я полагал, что она сняла квартиру для родственницы, недавно.

– Она снимает эту квартиру почти год, – сказала Шошана. – Совсем не для родственницы. Для себя. Родственницу она здесь поселила, конечно. И, думаю, немного сожалеет об этом.

– Вот как? Да, видимо, неплохо иметь еще одну квартиру, – пробормотал Натаниэль. – Почему бы и нет, если человек может себе позволить… Иной раз хочется от всего отдохнуть, никого не видеть. Что ж, это понятно. Вполне понятное желание. Значит, она снимала эту квартиру около года, говорите?

– Да. Но, мне кажется, вовсе не для отдыха, – Шошана поджала губы. – Впрочем, можно назвать это отдыхом, но особого рода. Конечно, не мне осуждать чужое поведение, тем более – поведение молодой женщины, но она… Надеюсь, вы меня понимаете?

Розовски глупо захлопал глазами.

– Не для отдыха? – переспросил он. – Для чего же?

– Вы женаты? – спросила Шошана вместо ответа.

– Женат, – соврал Натаниэль. Шошана кивнула.

– Холостяк бы скорее понял, – сказала она.

– Да, наверное, – согласился Розовски. – Кажется, я понял. Вы хотите сказать, что она встречалась в этой квартире с любовником?

– Она не рассказывала мне, – заявила Шошана. – Но глаза-то у меня есть, слава Богу. Она приезжала сюда два-три раза в неделю, иногда вечером (но не очень поздно), иногда – в первой половине дня. Вместе с мужчиной.

– С одним и тем же мужчиной? – уточнил Розовски.

– Конечно, с одним и тем же. Я не говорила, что Мирьям настолько распущена.

– Вы говорите: два-три раза в неделю, – сказал Натаниэль. – Значит, в остальные дни квартира пустовала?

– По-моему, да.

– Но ведь это расточительно! Платить за квартиру и пользоваться ею только от случая к случаю.

– Не уверена, что платила она, – сухие губы Шошаны сложились в многозначительную улыбку. – Но об этом я могу лишь догадываться.

– Конечно, конечно. Я понимаю. А после приезда Ларисы? – спросил Натаниэль с невинным видом. – Она не приезжала с этим мужчиной?

– Ну конечно, нет, – сердито ответила Шошана. – Это было бы верхом бесстыдства!

– Вы правы, – поспешно согласился Розовски. – Конечно, она не могла так поступить. В конце концов, может быть у них это серьезно. Я имею в виду Мирьям и этого мужчину.

– Не знаю. Конечно, нынешние нравы переменились. Я бы на ее месте сначала развелась с мужем, а уж потом бы… – она замолчала.

– Вы совершенно правы, Шошана, – серьезно произнес Натаниэль. – В прошлый раз вы говорили, что Мирьям и Лариса недавно ссорились.

Шошана кивнула.

– Вы, случайно, не знаете причины?

– Конечно, нет! – резко ответила Шошана. – Не исключено, что тоже из-за мужчины. Знаете, современные молодые женщины… – она осуждающе покачала головой.

– А этот мужчина? Приятель Мирьям? Что вы можете сказать о нем?

– Ничего. Я видела его мельком, из окна.

– Но не один раз?

– Не один. Но что можно разглядеть из окна? Могу лишь сказать, что лысины у него нет. Довольно буйная шевелюра. Пожалуй, он старше Мирьям.

– Вы, конечно, знаете, когда именно случилось это… мм… неприятное происшествие? – спросил Розовски.

– Знаю. Кажется, в воскресенье, да?

– Совершенно верно, у вас прекрасная память.

– Не жалуюсь.

– Вы не видели, когда именно Лариса ушла из дома? В тот день?

– Около половины восьмого, – Шошана сказала это не задумываясь. – Я как раз стояла у окна («Традиционный наблюдательный пункт», – подумал Натаниэль, сохраняя на лице выражение вежливой заинтересованности) и посмотрела на часы. В тот самый момент, когда она села в машину.

– Как вы сказали? – переспросил Натаниэль чуть озадаченно. – В машину? Вы имеете в виду такси?

– Нет, не такси. Нормальная легковая машина. Ждала ее. Но не у самого подъезда, чуть поодаль, – Шошана подошла к окну, поманила Натаниэля. – Вон там, видите? Вон, где сейчас стоит желтый автомобильчик, – она показала на «фольксваген» Илана. – Кстати, этот желтенький, по-моему, торчал здесь вчера довольно долго. Это случайно, не ваша машина?

– Нет, не моя, – честно ответил Натаниэль. О том, что это машина его стажера он вполне резонно решил не сообщать бдительной даме. – А машина, в которую села ваша соседка – вы не запомнили, как она выглядела?

– Во всяком случае, не так. Большая машина, современная. Особенно запомнить я не могла – уже стемнело. По-моему, светлая.

– Светлая, – задумчиво повторил Розовски. – Светлая… – он отошел от окна, снова сел в кресло. – Скажите пожалуйста, а как вы оцениваете вашу нынешнюю соседку? Я имею в виду – какой она вам показалась?

Шошана тоже вернулась на свое место.

– Трудно сказать, – ответила она. – Я ведь не могла с ней поговорить. Русского языка я не знаю, а она не говорит ни на иврите, ни на идиш. Но мне кажется, она все время ждет чего-то очень плохого. Или боится чего-то. Так мне кажется, – повторила она.

Поблагодарив Шошану, Натаниэль отправился к Ларисе. По его предположениям, Головлева должна была порядком понервничать за это время – если только видела, как он входил в подъезд.

Дверь отворилась сразу после звонка, что подтверждало его предположение.