– Никак не оцениваю. Между прочим, вы задали не три вопроса. Мы можем ехать? – она взглянула на адвоката.

– Да? Странно, мне казалось, что я еще и одного не задал, – сказал Розовски. – Я слышал, вы несколько дней назад повздорили с Мирьям? Из-за чего?

– Плохое настроение, – коротко ответила Головлева.

– Понятно… Еще одно. На этот раз, не вопрос, а просьба. Просветите меня, пожалуйста, – Натаниэль широко улыбнулся. – Я в астрологии не очень разбираюсь. Вот здесь, – он протянул ей лист с прогнозом, – под названием созвездия – вот это ведь название созвездия – «Водолей» – правильно?

Головлева кивнула.

– Вот. Под названием созвездия – цифры. Что они означают?

– Даты рождения.

– Даты… Понятно – те, кто родился с двадцатого декабря по двадцатое января, считаются рожденными под знаком Водолея, так?

– Так.

– В том числе и вы?

– В том числе и я.

– Интересно… – Розовски озадаченно посмотрел на женщину. – Как вы знаете, я позволил себе просмотреть ваши документы. В метрическом свидетельстве указан другой день рождения. Кажется, 6 октября. Или я что-то путаю?

– Нет, вы ничего не путаете, – Головлева холодно улыбнулась. – Восьмое января – мой настоящий день рождения. В метрику была внесена ошибочная дата. Всю жизнь думала, что надо исправить, но так и не исправила.

– Понятно. И гороскопы вас интересовали в соответствии с настоящим днем рождения?

– Естественно, – нетерпеливо ответила Головлева. – Астрология не оперирует записями из советского ЗАГСа. У вас есть еще вопросы? Или мы можем, наконец-то, ехать домой?

– Вы по-прежнему верите в гороскопы? – спросил Натаниэль.

– Почему вы спрашиваете?

– Последний прогноз вас подвел, – пояснил Натаниэль. Головлева резко поднялась со своего места.

– Свой чрезмерный интерес к астрологии вы можете удовлетворить в другой раз, – сказала она.

– Да, действительно… Что ж, Цвика, давайте доставим вашу подопечную домой.

По дороге в Яффо все трое молчали.

Машина остановилась у знакомого подъезда.

– Приехали, – Натаниэль вышел и помог выйти своей соседке. – До свидания. Приятно было познакомиться.

– До свидания, – буркнула она и не оглядываясь пошла в дом.

– Вот так, Цвика, – Розовски вздохнул. – Не очень приятный прием, верно?

– Что делать, – сказал Грузенберг извиняющимся тоном. – Сами понимаете: шок, двухдневный арест.

– Конечно понимаю. Вы все еще настроены на то, чтобы я занимался этим делом?

– В гораздо большей степени, чем прежде, – Грузенберг улыбнулся. – Надеюсь, вы сами не передумали?

Розовски медленно покачал головой.

– Здесь появляется много любопытного, – задумчиво произнес он. – Я бы… – он замолчал.

Выдержав небольшую паузу, адвокат спросил:

– Вас отвезти домой?

– Что?… Нет-нет, лучше в офис, спасибо.

Когда они отъезжали, Розовски заметил в окне третьего этажа голову бдительной Шошаны. Он подумал, что хотел задать этой женщине какой-то вопрос, но какой – так и не вспомнил.

– Тебя ждут, – вполголоса сообщила Офра, едва Натаниэль переступил порог приемной.

– Да? Почему шепотом? – спросил Натаниэль, тоже впрочем понижая голос. Секретарь многозначительно кивнула на прикрытую дверь кабинета. Увидев знакомую фигуру, одиноко сидящую в кресле для посетителей спиной к входу, Розовски нахмурился.

– Почему не в приемной?

– Я не успела ничего сказать. Он…

– Не придирайся к девушке, – сказал инспектор Алон. – Лучше зайди и ответь на парочку вопросов.

– С удовольствием, – весело откликнулся Натаниэль. – Я ведь не знал, что это ты. Просто не люблю, когда посетители занимают мой кабинет в мое отсутствие.

Он вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь.

– Привет, Ронен, как дела?

– Мы уже виделись сегодня, – ответил инспектор. Он отложил газету, которую держал в руках. – И даже разговаривали. Не надо симулировать амнезию.

– Я вовсе не симулирую, – Розовски развел руками. – Просто забыл. Правда, забыл. Много дел, верчусь как заведенный.

– Да? А как же отпуск?

– Я и говорю: во время отпуска дел гораздо больше, – объяснил Натаниэль. – Мама регулярно придумывает, чем бы занять великовозрастного сына-бездельника. То одно поручение, то другое, – он сел за свой стол. – Магазины, то, се… Так что случилось? Решил посмотреть, как мы тут живем?

– Что у тебя за дела с адвокатом Грузенбергом? – спросил вместо ответа инспектор.

– С Грузенбергом? – Натаниэль удивленно поднял брови. – Никаких дел, с чего ты взял?

– С того, что он отвозил тебя от управления. Не отпирайся, я видел, как ты, он и его подзащитная вместе садились в его машину.

– А это была его подзащитная? Приятная женщина, – заметил Розовски. – Никаких дел, Ронен. Просто нам оказалось по дороге. Ты же знаешь, у меня нет машины. А тут дождь собирался.

– По дороге? И только?

– Что же еще?

Инспектор некоторое время исподлобья смотрел в широко раскрытые глаза частного детектива.

– Ну-ну, – сказал он. – Знаешь, Натаниэль, больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы ты уехал далеко-далеко. И надолго-надолго. Хотя бы во время отпуска. Я бы даже купил тебе билет. В один конец. На собственные деньги.

Розовски засмеялся.

– Да объясни, в чем дело? – сказал он. – Что у тебя за подозрения относительно адвоката Грузенберга? И при чем тут я?

– Зря смеешься, – Ронен извлек из кармана пачку «Тайма», закурил. Поискал пепельницу. Розовски пододвинул ему керамическую пепельницу и тоже закурил. На некоторое время воцарилось молчание. Оба делали вид, что заняты исключительно процессом пускания дыма в потолок. Причем походило это на некое соревнование.

Первым не выдержал инспектор. Раздавив сигарету в пепельнице, он сказал:

– Не хочешь говорить – буду говорить я. А ты дополнишь, если захочешь.

– Если смогу, – поправил Натаниэль.

Инспектор нетерпеливо махнул рукой.

– Итак, – сказал он, – адвокат Грузенберг хочет добиться освобождения своей подзащитной.

– Освобождения? Разве она не на свободе?

– Пока, – многозначительно произнес инспектор. – Пока на свободе. Чисто формально. Если хочешь знать, я уже сегодня мог бы предъявить обвинение госпоже Головлевой. Но твой приятель Грузенберг очень хитро выставил основной уликой показания неизвестной свидетельницы. Позвонившей в полицию и сообщившей о преступлении. Верно?

– Не знаю, – задумчиво сказал Розовски. – Логика подсказывает именно такое действие. Но логика, как ты сам наверное знаешь, не всегда срабатывает.

– Ты хочешь сказать, что адвокат нанял тебя не для этого? – Ронен недоверчиво прищурился. – Не для того, чтобы найти эту свидетельницу?

Не отвечая, Натаниэль повернулся к полуприкрытой двери.

– Офра! – крикнул он. – Принеси сегодняшнее соглашение.

Ронен недоуменно посмотрел на него.

– О каком соглашении речь? – спросил он.

– Неважно, погоди, Ронен, – Натаниэль взял лист бумаги из рук Офры. – Ага, вот: «Агентству оставляется право, в случае необходимости, вступать в контакт с представителями полиции», – он отложил текст соглашения, улыбнулся. – Видишь, дружище, общаясь с законниками сам становишься законником. Итак, о чем ты спрашивал?

– Разве адвокат нанял тебя не для поиска женщины, позвонившей в полицию? – повторил свой вопрос инспектор.

– На конкретный вопрос даю конкретный ответ: да, для этого.

– Шансов у этого парня никаких, – сказал Ронен. И пояснил: – Я об адвокате.

– Я понимаю.

– Не знаю, на что он рассчитывает. Дело абсолютно ясное, она задержана на месте преступления. Можно сказать, с поличным… – инспектор покачал головой. – Он хочет найти свидетельницу. Даже если удастся, что он будет делать дальше? Свидетельница тут же укажет на Головлеву как на убийцу, совершившую преступление у нее на глазах. Все! Проигрыш, – он выжидательно посмотрел на Розовски, ожидая его реакции, но Натаниэль молчал.