Поселковые ничего не сеяли и огородов не сажали: нечем и нечего. Жили охотой и собирательством, — благо в горных лесах, кроме грибов, ягод, кореньев, орехов и прочей снеди, дичи — вволю. Лес кормил людей, одевал, согревал. Умению изготавливать необходимые вещи из подручных материалов, пользуясь примитивными орудиями, сельчане учились друг у друга, а то, чего делать не умели, тщательно берегли. Жизнь в Блокпосте выглядела не столько тяжёлой, сколько унылой. Единственное развлечение: вспоминать и пересказывать друг другу предыдущее явление, да фантазировать о будущем. Нынешнее — воспринималось неизбежным злом.

Орест никакими ремесленными навыками не обладал, и его как физически крепкого мужчину приставили учеником к кузнецу Ринату. Здешняя кузня не шла ни в какое сравнение с той, что Орест видел в Ровном, печь годилась разве что для переплавки бронзового лома. Собственно, с отливкой они работали нечасто, больше времени уходило на вырезание деревянных моделей и изготовление отливочных форм из глины. Педантичный Ринат мог днями напролёт заниматься этим, но Ореста кропотливая работа угнетала. Куда интереснее — примкнуть к охотникам. Однако для этого требовалось научиться метко стрелять из лука. В ответ на предложение использовать карабин ему посоветовали приберечь патроны на крайний случай. Какой случай следует считать «крайним», Орест не понял, но спорить не стал: дюжины патронов надолго не хватит, а изготовить порох, чтобы набить их повторно, он не сумеет.

В Блокпост Орест действительно явился то ли в конце осени, то ли в начале зимы, — чётких признаков, как разделить времена года, местные не знали. Когда вершины гор укрываются снегом? Так год на год не приходится. А в самом посёлке снег выпадал всего трижды и держался недолго, так что зима получилась мягче, чем в Ровном.

Ни одного нового явления за зиму не случилось, зато соскользнули сразу двое, оба мужчины. Жёны их поселились вместе — вдвоём зимовать легче и веселее, чем поодиночке, — и число пустующих домов увеличилось.

Так же незаметно зима сменилась весной. Снег на вершинах ещё лежал, но в ближних лесах почки на деревьях набухали, на полянах зазеленела молодая трава, среди жухлой прошлогодней листвы женщины выискивали первые весенние грибы — и на грибы не похожие, конусовидные, морщинистые, но вкусные.

— Жаль, что ты никаким ремеслом не владеешь, — по обыкновению философски рассуждал Ринат.

Он сидел на пороге кузни, вырезал бронзовым ножиком ножик деревянный — модельку. Орест колол дрова для печи — железным топором! Когда и откуда тот попал в посёлок, неизвестно. Даже сейчас, с наполовину сточенным лезвием, топор оставался настоящей драгоценностью.

— Нет, я понимаю, там, где людей много живёт, шериф нужен порядок поддерживать, — продолжал кузнец. — Но нам сюда лучше бы кожевника умелого, сапожника. Хоть бы и плотника!

Орест не спорил. Денёк выдался солнечный, тёплый. Распалённый работой, он и полушубок сбросил, и рубаху стянул. Тюк! Тюк! — поленья послушно раскалываются. Приятно!

— Может, и я для чего-то сгожусь.

— В охотники? Каждому бездельнику хочется — броди себе по лесу, да тетиву натягивай. Много ума не надо.

Орест улыбнулся уголками губ, — Ринат страдал близорукостью, в охотники не годился даже при желании.

— Переживаю я за Блокпост, — продолжал тот. — Соскользну скоро, а ты ещё отливки делать не научился как следует.

— Так уж и скоро?

— Я два с половиной года здесь. Прошлый раз на таком сроке и соскользнул.

— А позапрошлый? — ехидно подначил Орест.

— Кто ж его помнит, позапрошлый! Даже Анжела позабыла всё, что умела. Эх, а то бы... — махнул рукой огорчённо.

Удивлённый Орест хотел было поинтересоваться, что такого необычного умела Анжела, но кузнец вдруг приложил палец к губам, призывая молчать. Потом спросил:

— Слышишь?

— Лай? Разве в посёлке собаки есть? Я...

— Не в посёлке! Дикие псы! Плохо! Ульяна с подругами в лес за сморчками пошли, как раз в ту сторону! — Он вскочил, отбросил рукоделие, скомандовал: — Хватай свой карабин, поднимай всех, кто оружие держать умеет, — на подмогу побёгли!

Подгонять Ореста не требовалось, он и сам понимал, что дела плохи. Охотники ушли в горы рано утром, и бог знает, где они сейчас. Из мужчин кроме них с Ринатом в Блокпосте оставался Андрей, три дня назад повредивший стопу. Он тоже побежал выручать женщин, но вскоре отстал.

А вот Анжела не отставала. Настоящим охотником она в посёлке не считалась, но лук у неё был, и пользоваться она им умела. Так, втроём они и бежали, карабкаясь на взгорки, спускаясь в ярки, спотыкаясь о скрытые под прошлогодней листвой корни и валежник.

Лай приближался. Анжела закричала звонко и громко:

— Ульяна! Марыся!

Ответный крик — полный ужаса и отчаяния.

Буково-грабовый лес просторен и светел, — женщин они увидели издалека. По грибы с Ульяной — женой Рината — пошли трое. Все они забрались на огромные замшелые валуны, торчащие из земли. Валуны окружила стая в добрых две дюжины псов, поджарых и злых от голода. Псы лаяли, рычали, пытались запрыгнуть на камни, дотянуться до женщин. Корзинки те бросили, когда убегали, зато додумались прихватить две длинные жерди и отбивались ими, били тварюг по мордам, сбрасывали вниз. Увы, псов оказалось слишком много, они набрасывались одновременно с разных сторон, и броски их рано или поздно увенчались бы успехом. Марыся уже сидела, зажимая раны на ноге.

Анжела натянула тетиву, выстрелила. Попасть-то она попала, но на таком расстоянии бронзовый наконечник не пробил крепкую шкуру зверя, лишь оцарапал. Взвизгнув, пёс отскочил в сторону, но сородичи нападения с тыла не заметили. Орест вскинул карабин. Понимал, что в беспрерывно наскакивающих на валуны тварей попадёт вряд ли. В тех, что стояли кольцом и лаяли, — другое дело.

Грохнул выстрел. Большой серый с рыжими подпалинами пёс свалился наземь, даже не тявкнув. Лай и рык смолкли мгновенно. Псы замерли, уставившись на мёртвого сородича, некоторые отпрянули в стороны. Увы, они никогда не слышали звука выстрела, не связывали эту неведомую угрозу с человеком.

— Помогите! — закричала Ульяна, увидев прибывших, и замахала руками призывно.

И тут самый отчаянный и бесшабашный пёс прыгнул на неё. Челюсти сомкнулись на лодыжке женщины, она вскрикнула, выронила жердь, потеряла равновесие. Рухнула с камня вниз.

Псы бросились на жертву. Ринат, заревев как бешеный, выхватил из-за пояса топор, ринулся туда.

Стая наконец заметила нападающих. Бóльшая половина её развернулась, с грозным лаем бросилась навстречу. Анжела поспешно выстрелила. Один из псов завертелся на месте, жалобно скуля, но стаю это не остановило. Остановит ли пуля? Второй ствол карабина заряжен, плюс десять патронов в патронташе. Два — с картечью. В Ровном Орест на охоту не ходил, держал карабин на всякий случай. На крайний случай, как теперь.

На ходу он вытащил стреляную гильзу из патронника, вставил помеченный краской патрон. От мчащейся стаи их отделяло метров десять, не больше. Выстрел!

Картечь снесла первую волну атакующих, задние, наткнувшись на визжащих, качающихся по земле окровавленных собратьев, попятились. Единственный, наскочивший на Рината, отлетел с разрубленной головой.

Орест быстро перезарядил ствол. Хорошо бы пальнуть в тех, что напали на Ульяну, картечью всех сразу бы накрыл. Он прицелился тщательно, выстрелил из второго ствола.

Пуля прошила двоих. Убил, не убил, — того, что отброшенные выстрелом твари завизжали, хватило: остатки стаи бросились врассыпную. Оресту захотелось пальнуть вдогонку. Удержался — патроны следует беречь.

Вслед за Анжелой и Ринатом он подошёл к Ульяне. Женщина была жива и в сознании, хоть искусали её страшно. Сил плакать, кричать от боли у неё не осталось, она даже не стонала, а скулила по-щенячьи. Совсем как недобитые псы, валяющиеся вокруг. От этого делалось ещё жутче.

— Потерпи, мы тебе поможем, — бормотала Анжела, опустившаяся рядом с пострадавшей на колени. — Всё хорошо, псы разбежались...