У строений, повозок и людей этого морока крайне малая плотность, пройти сквозь них легче, чем сквозь воду. Но при этом они вовсе не прозрачны. Двое балбесов могли прятаться в дьявольском лабиринте хоть до рассвета. Если бы не следы: вонючая пыль, покрывающая пустошь, в темноте светится мертвенной синевой, стоит её потревожить, и свет погаснет лишь с рассветом. Главное, найти, где человек вошёл в морок, дальше пройти за ним нетрудно. «Бесолюбцы» об этом явно не подумали, когда оставили лошадей в полусотне шагов от места, где пересекли границу миров. А скорее, им не пришло в голову, что приятель окажется не только трусом, но и доносчиком.

Две цепочки синеватых следов тянулись вдоль широкой улицы, уходящей вглубь морока. Судя по ним, парни не торопились. Заглядывали в повозки, останавливались возле фигур людей на тротуарах. Преследователям это было на руку. Орест легонько стукнул коня каблуками, заставляя перейти на иноходь.

Неприятные ощущения, как всегда, накатывали волнами — каждая новая волна сильнее предыдущей. Иллюзия, что мозги твои вмещают гораздо больше знаний, что вот-вот вспомнишь такое, о чём и не подозревал, — становилась всё убедительнее.

Власта называет это чувство «дежавю». В правильном языке такого слова нет, но откуда жена его выкопала, Орест не допытывался. Неприятное слово. И ощущение неприятное.

«Бесолюбцы» зашли довольно далеко вглубь мерцающего города, видимо, ничего не «нащупав». Несколько раз они сворачивали с широкой улицы на более узкие, заглядывали во дворы, но затем возвращались. И в конце концов пришли к мнению, что самое интересное скрыто внутри строений, — вывод логичный, но жутковатый по своим последствиям. Решимости парням хватило, они вошли в пятиэтажное, не имеющее окон здание. Вернее, окнами стали сами стены, сделанные из стекла. К дверям вели десять широких каменных ступеней. Они были призрачными как всё вокруг, тем не менее синеватые следы подошв остались и на них.

Орест бывал в мерцающем городе добрую дюжину раз, но в дома не совался, как те выглядят изнутри, не знал и знать не хотел. Но теперь придётся.

— Езжай вокруг, посмотри, может, они с другой стороны вышли! — скомандовал он Власте. — А я здесь проверю.

Спешился, взял из седельной сумки карабин. Разумеется, огнестрельное оружие против дьявольского морока не поможет, а у парней ничего, кроме ножей, при себе нет. Но тяжесть карабина в руках добавляла уверенности.

На первую ступеньку Орест поставил ногу с предельной осторожностью. Ощущения твёрдой поверхности не возникло, но она держала. Он поднялся к двери, шагнул сквозь призрачную преграду, затаив дыхание.

Появился широкий коридор, по обе стороны которого расположились комнаты со стеклянными стенами. Комнаты заполняли одежда, обувь, посуда, украшения и другие предметы, название и назначение коих Орест не знал. Фигуры людей застыли в коридоре, в комнатах. Они глазели на вещи, трогали их, держали в руках. Место это оказалось чем-то вроде склада, где люди получали нужное по непонятному, несправедливому правилу распределения, именуемого «торговля». Мерилом торговли служили «деньги», раздаваемые дьяволом за верную службу. Да только не помогли они никому, когда тот мир рухнул, наоборот, помехой сделались в очищении. Ибо сказано в Божественном Писании: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие». Во всяком случае, преподобный Феодосий так утверждает в проповедях. Что такое «верблюд», сам Орест не помнил. Но Мирон-кожевник, в прошлом своём явлении живший в далёких пустынных землях, рассказывал, что верблюд — животное вроде лошади, но крупнее и с горбом на спине. Действительно, такой скотине в игольное ушко никак не протиснуться.

В нынешнее правильное время люди живут общинами. Вновь явившиеся получают в пользование имущество, оставшееся от соскользнувших, община обеспечивает каждого всем необходимым для жизни, и каждый стремится быть полезным в меру своих умений и талантов. Нет смысла иметь больше, чем тебе нужно сегодня, — завтра ты можешь оказаться далеко от всех вещей. А захватить с собой удастся лишь то, что удержишь в руках, когда начнёшь соскальзывать.

Однако в мерцающем городе правильный миропорядок забывался. Приманки манили. Казалось, если задержишь взгляд на чём-то, то вспомнишь и название, и для чего эта штука нужна. И то, какой лёгкой и удобной была жизнь в Аду. Поэтому Орест взгляд не задерживал, скользил им по окружающей маре. Полная луна осталась снаружи здания, но свет её каким-то странным образом продолжал заливать внутренности: до блеска гладкий пол, прозрачные стены, даже потолок высоко над головой. Ниже потолка вдоль стен шли две террасы одна над другой. Там тоже располагались помещения, заполненные вещами.

Ступая по двум цепочкам синеватых следов и оставляя за собой третью, Орест дошёл до середины коридора, до устроенного прямо внутри здания бассейна с фонтаном. И вздрогнул от жуткого вопля. Невольно вскинул карабин.

Кричали сверху. В следующее мгновение человек выскочил из стены комнаты на втором ярусе, пересёк неширокую террасу, проломил призрачный поручень на её краю, замахал руками, пытаясь удержаться... камнем рухнул вниз, на блестящий пол коридора. И так же, как камень в воде, исчез в нём, не оставив ни кругов, ни трещин на поверхности.

Второй выскочил следом. У этого хватило ума смотреть, куда бежишь.

— Стой! — гаркнул на него Орест. — Спускайся так, как поднялся туда! Осторожно.

Карл Зигман помедлил, осознавая услышанное и само присутствие шерифа с карабином, затем повернулся и, балансируя руками, точно ступал по узкому бревну над ручьём, пошёл к лестнице. Фигуры призраков он боязливо обходил при этом.

Орест не сомневался, что с «утонувшим» Вайсом всё кончено. Но тут голова и плечи парня показались над полом. Жуткое зрелище: Жогмонда будто вмуровали в фундамент здания. Как его вытащить и возможно ли это вообще, Орест понятия не имел. На всякий случай велел:

— Не двигайся! Сейчас помогу.

Подошёл, опустился на колени, положил карабин. Протянул руки:

— Хватайся! Держись за меня!

Повторять не пришлось, парень вцепился в плечи шерифа — не оторвать. На миг сделалось страшно, что утянет за собой в глубину морока. Однако Орест подавил страх. Потянул, отползая на четвереньках, словно вытаскивал из трясины. Морок не упирался, легко выпустил жертву, чуть ли не вытолкнул, — только что над поверхностью торчали лишь голова, плечи и руки парня, но вот он уже весь целиком растянулся на полу. Представилось, что он должен быть грязным и мокрым от макушки до пят. Разумеется, Вайс остался сухим. Почти, — штаны он всё же обмочил.

Со второго яруса спустился Зигман. Глаза выпучены не меньше, чем у приятеля. Единственное отличие — дара речи не лишился. Выпалил, едва подошёл к поднявшемуся с колен Оресту:

— Они шевелятся! Призраки двигаются, только медленно! Может, они нас видят? — Угадав немой вопрос в глазах шерифа, принялся объяснять: — Там, наверху, мы комнату с одёжкой нашли, какой Жогмонду хотелось. Он схватился за куртку, а я дальше пошёл. Только одному тут жутковато бродить, я и вернулся. Гляжу, а дядька-призрак, что за спиной у Жогмонда стоял, таращится ему прямо в затылок и рот приоткрыл, будто сказать что хочет. А когда мы в комнату эту зашли, вроде не так было. Я говорю: «Глянь, что у тебя сзади!» Жогмонд обернулся, да как заверещит, и дёру. Вот.

Зигман шмыгнул носом. Вайс тут же затряс головой, подтверждая правдивость рассказа приятеля. Орест посмотрел на одного, на другого. Разбираться, что незадачливые «тибрители» видели в самом деле, а что им померещилось, было не место и не время.

— Пошли! — скомандовал.

Он надеялся, что помощница успела объехать здание и поджидает его у двери. Но той на месте не оказалось.

— Власта! — позвал. — Я их нашёл, возвращайся!

Крикнул громко, но голос как в соломенном тюфяке завяз. И в ответ ни звука. Орест сплюнул в сердцах, хмуро посмотрел на Зигмана и Вайса. Велел: