– И ты назначил меня?

Эдуард покачал головой:

– Я сказал ему выбрать кого-нибудь из присутствующих.

– И почему это оказалась я?

– Спроси его.

– Ладно.

Я пошла обратно, Эдуард за мной. Харли смотрел на нас, а видел будто что-то совсем другое. Это чертовски нервировало.

– Почему ты на меня пялишься? – спросила я. Он ответил спокойным голосом, будто никогда его и не повышал.

– Ты – самая страшная из всех, кто тут есть.

– Теперь я понимаю, что ты просто не видишь.

– Я вижу все, что здесь есть.

– У тебя что-то не в порядке?

– Все у меня нормально.

Я попыталась придумать вопрос получше и наконец спросила:

– Что ты видишь, когда смотришь на всех, кто здесь есть?

– То же, что и ты. Монстров.

– Мне почему-то кажется, что мы с тобой видим в этой комнате разных монстров.

Он улыбнулся – просто чуть скривил губы.

– Может, они и выглядят по-другому, но все равно они монстры. Все монстры.

Он был резко выраженным психом, созревшим для обитой резиной камеры. Обычно, когда человек доходит до такого состояния, дороги обратно уже нет. Психотропные средства иногда помогают, но без них мир будет для такого человека подавляющим и страшным. Харли не выглядел ни подавленным, ни испуганным. Он был спокоен.

– А когда ты глядишь на Эдуарда, он для тебя всегда одинаков? Его ты узнаешь? Харли кивнул.

– И меня ты узнаешь, – сказала я.

– Это если постараюсь тебя запомнить.

– Вот почему ты на меня уставился.

– Да.

– А что будет, если не станет ни меня, ни Эдуарда? Харли улыбнулся, но глаза его стрельнули, будто что-то мелкое и быстрое пробежало по полу. Движение было так естественно, что я посмотрела в ту сторону. Там ничего не было.

– Харли?

Он снова посмотрел на меня, но куда-то чуть выше, чем надо было бы.

– Да? – ответил он все тем же невозможно спокойным голосом.

– Что будет, если убьют и Эдуарда, и меня?

Он поглядел на меня, всего на миг, будто рассеялся туман.

– Плохо будет, – ответил он.

В эту ночь для Маркуса отступления не будет. Так или иначе – ему предстоит погибнуть. Ричард больше не спорил. Но оставался шанс, что Райна поднимет среди ликои бунт. Стая достаточно расколота для войны, даже если Маркуса не будет. Жан-Клод предложил решение: мы организуем зрелище получше. Лучше, чем Райна и Маркус? Он шутит. Но Ричард согласился, чтобы Жан-Клод придумал ему костюм на эту ночь, а поскольку я – его лупа, это значило, что мне тоже придется надевать маскарадный костюм.

Жан-Клод увел Ричарда одеваться, а ко мне прислал Кассандру с белой коробкой, в которой была одежда. Кассандра сказала, что должна помочь мне нарядиться.

Я открыла коробку – там лежала груда черных кожаных лямок. Я не шучу. Я вытащила это из коробки – лучше не стало.

– Я это не смогу надеть, если бы даже захотела.

– Я позову Стивена, – сказала Кассандра.

– Не буду я раздеваться перед Стивеном.

– Он – стриптизер, – сказала она. – Он помогал мне одеваться вчера вечером в “Данс макабр”. – Кассандра потрепала меня по руке. – Он будет вести себя как джентльмен.

Я села на кровать, мрачно глядя в пол. Не буду я натягивать эту дрянь.

Через час Стивен и Кассандра вертели меня перед зеркалами в ванной, чтобы я себя рассмотрела. Поначалу было неловко, что мужчина помогает мне влезть в эту штуку, но Кассандра была права. Стивен не просто был джентльменом, он на самом деле не замечал, что я почти голая. Как будто мне помогали две подружки, только одна из них не того пола.

Верхняя часть состояла в основном из кожаного лифчика с подкладкой для удобства. Из тех, что поднимает и показывает твои красоты в лучшем виде. Но он был достаточно тесен и держался на месте. Оттуда ничего не выпадало, хотя крест был виден. Я приклеила его лентой – сниму ее, когда будем выходить. Сегодня у нас по программе не вампиры, а вервольфы.

Нижняя часть костюма состояла из кожаных шортов, и где кончались шорты, начинались кожаные ремни. Я ни за что бы в такое не стала влезать, даже чтобы сделать хорошее шоу для Ричарда, если бы не было дополнительных аксессуаров.

На руках выше локтей у меня висели кожаные ножны с ножами. Ножи были отличного качества с высоким содержанием серебра. Рукоятки были, на мой вкус, слишком вычурные, но баланс у ножей был прекрасный, а больше ничего и не надо. Еще два ножа лежали в ножнах, примотанных ниже локтей, и эти были поменьше и сбалансированы в основном для метания, хотя оба имели рукоятки и не были метательными ножами в строгом смысле слова. Выпуклость под футболкой у Харли – это и были метательные ножи, настоящие “Мак-Кой”, тонкие и безобидные с виду, пока не пущены в ход.

Вокруг пояса шортов шел кожаный ремень, куда отлично поместилась моя кобура для браунинга. Новый браунинг принес мне Эдуард. Не мой собственный пистолет, но все равно приятно было его иметь. Харли вытащил из своего мешка кобуру для “файрстара” с дополнительным магазином.

На кожаных лямках вдоль ног были серебряные петельки, ножны, еще два ножа – по одному на каждом бедре. Ниже колен ножен уже не было, поскольку к наряду полагались высокие ботинки. Жан-Клоду удалось вынуть меня из моих любимых кроссовок. На голенищах сапог были два фиала с притертой пробкой. Я поднесла один из них к свету и поняла, что это. Святая вода. Приятный подарок от кавалера-вампира?

Я оглядела себя в зеркале.

– И долго Жан-Клод над этим нарядом думал?

– Порядком, – сказал Стивен. Он присел рядом со мной, затягивая ремни. – Мы все пари держали, что он тебя не заставит это надеть.

– Мы – это кто?

– Его шестерки. – Стивен встал, отступил и довольно кивнул. – Потрясающий вид.

– Похожа на шлюху из “ангелов ада”, нарядившуюся солдатам удачи.

– И это тоже, – согласился Стивен.

– Кассандра, скажи мне честно, – попросила я.

– У тебя опасный вид, Анита. Будто ты чье-то оружие. Я глянула в зеркало и покачала головой:

– Скорее чья-то сексуальная игрушка.

– Госпожа, может быть, но не игрушка, – возразила Кассандра.

И почему мне не стало от этого приятнее? Кассандра настояла, что поможет мне гримироваться. Она оказалась в этом куда искуснее меня. Как она сама сказала, годы практики. Волосы у меня были жесткие и курчавые, отросшие уже ниже плеч. Надо было давно их постричь, но на сегодня они были как раз. Лицо все еще ничего себе. Косметика – потрясающая вещь. Но наряд – наряд сразу отбрасывал все притворство. Я была похожа на то, чем и была: сначала убью, потом поцелую.

Мы вышли из ванной и застали Эдуарда и Харли, которые нас ждали. Они взяли себе по стулу и сидели, повернувшись лицом к ванной. При виде Эдуарда я замерла. Он ни слова не сказал, только сидел со своей этакой полуулыбкой.

– Ну, черт тебя побери, скажи что-нибудь!

– Я бы сказал, что это не ты, но это, в некотором смысле, ты и есть.

– Ага, – кивнула я.

Харли смотрел на меня пустыми глазами. Он улыбался, но не при виде моего наряда, а какой-то внутренней музыке или видению, не доступным никому, кроме него.

На кровати лежало длинное кожаное пальто.

– Это сюда принес кто-то из вампиров, – сказал Эдуард. – Чтобы ты могла набросить на себя до начала представления.

– Тебе все это не слишком нравится?

– Я бы предпочел прикрыть тебе спину.

– Ты же это и будешь делать с винтовкой на ближайшем холме?

– Прибор ночного видения, оптический прицел – все это хорошо, но всех я с такого расстояния не перебью.

– Тебе их не перебить всех, будь ты даже в самой гуще.

– Нет, но мне было бы спокойнее.

– Ты за меня волнуешься?

Он пожал плечами:

– Я твой телохранитель. Если ты погибнешь, находясь под моей защитой, другие телохранители будут надо мной смеяться.

Я даже не сразу поняла, что он шутит. Харли глянул на него почти с удивлением. Вряд ли кто-либо из нас слышал от Эдуарда много шуток.