— Не дергайтесь, дедуля, не мешайте смотреть!

А на сцене шло действие. Там любили, обличали, предавали и предавались. Обнаженная натура заставляла себя ждать. „Неоправданно затянутый пролог!" — отметил в своем блокноте корреспондент „Кубытинской правды". „Возрожденное искусство интриги!" — записал его коллега из „Молодой Мабути". „Халтура", — мрачно думал Миша, обняв колонну и закостенев на ней.

В конце второго акта обида за искусство объединила милицию, безбилетников и высший свет. И не то чтобы каждый выход одетых актрис воспринимался как вызов, но слабость постановки была очевидной.

Обнаженная натура все-таки явилась. Но явилась к финалу, всего на пару минут и в дальнем углу сцены, так', что была видна только из правой половины зала. „Убогая сценография!" — яростно черкнула в блокноте „Молодая Мабуть", сидевшая на левом краю. Укусила шариковую ручку и придумала заголовок: „Много шума... и ничего!" На другом конце ряда „Кубытинская правда", не отрывая глаз от сцены, торопливо строчила про смелость решения, про неприкрытую правду жизни, но отмечала неполное раскрытие образа и плохую работу осветителей.

А левая половина зала уже сидела на коленях у правой половины, и в .проходах лезли через головы к сцене. И вся эта масса, покрытая глазами, тянулась к той единственной и одинокой, которая оставила за кулисами дрожь в коленках и мурашки на обнаженном теле и унеслась в предсмертной отрешенности... В вечность? В четвертое измерение? В загрантурне?..

Этого мне знать не дано.

— За сметаной не занимать, — сказала фея молочного магазина. До закрытия осталось полчаса, и сметана кончалась — такое иногда бывает в нашем магазине.

Есть одна народная примета: если вы стоите за чем-нибудь, и оно кончается, то можете не сомневаться — оно кончится аккуратно перед вами.

И не то чтобы люди стали очень уж нервничать — народ у нас все-таки стойкий, но, тем не менее, очередь возроптала, уплотнилась около прилавка, и вот уже прозвучало: „Вы тут не стояли!“ — „Кто не стоял — я не стояла?! Да я... Да вы..,“ — ну и так далее. А в общем-то обстановка была мирной и непринужденной.

— На той, которая занимала, брюк не было! — заявил небритый мужчина в несвежей шляпе.

— Да? А что ж тогда, по-вашему, на мне было?! — приняла вызов полная дама в брюках.

— У той просто ноги были, — упорствовал небритый мужчина. — В туфлях и в капроне. На правой ноге родинка.

Дама усмехнулась ледяной усмешкой.

— Ну да — это я просто озябла, зашла за угол, вынула брюки из сумки и надела!

Народ засмеялся и остроумная дама окончательно утвердилась в очереди.

А сметана между тем кончалась, кончалась и, наконец, кончилась.

— Все, — сказала продавщица. Очередь вздохнула, поредела и стала брать, что дают.

.....

— Мне сметанки...

— Сметана кончилась, бабушка.

— Ага, — согласилась старушка, ничем не примечательная. — Ну тогда мне немного.

— Нету сметаны, бабуля, — и девушка для наглядности перевернула разливочный кувшин, из которого сиротливо капнула одинокая сметанная капля.

— А чего ж я стояла! — закручинилась старушка. — Да кабы себе, а то Витька на побывку приехал, а в доме ни капли сметаны. Ты поскреби, милая.

— У вас, бабуся, заклинило или как? — поинтересовался небритый мужчина. — До вас когда дойдет, что сметана кончилась?

— Какая-то вы, бабушка, странная. Что он, этот ваш... Витька, одной сметаной жив? — раздраженно сказала дама в брюках и вроде как бы передернула плечами. Но то ли утратила навык, то ли разволновалась, однако одними плечами тут не обошлось.

Народ раздался в стороны.

— Бери кефир, бабка, — посоветовал какой-то парень в „аляске“. — Бери много кефира для своего солдатика — он тебе спасибо скажет.

Очередь засмеялась, однако пожелала двигаться дальше. Старушка еще что-то причитала о своем внучке Витьке, который приехал на побывку аж из-под Владивостока и дома, на родине, остался без сметаны. Люди отоваривались.

Витькина бабушка отошла в сторону и пригорюнилась. Продавщица хмуро покосилась на нее, вздохнула и, оставив напарницу на выдаче, сместилась на безлюдный участок прилавка.

— Бабусь, а, бабусь...

— Чего, милая? — встрепенулась старушка.

— Бабуся, — тихо сказала девушка,.— вы подойдите к служебному входу — я вам сметаны отпущу, раз уж такое дело.

— Чего-чего? — и старушка быстренько подсеменила к прилавку.

— К служебному входу, говорю, подойдите — я вам сметаны отпущу, — терпеливо повторила продавщица.

— Ох, доча, — едва не заплакала старушка. — Говори громче — плохо слышу я.

Девушка тихо застонала.

— К служебному входу иди, старая — я тебе сметаны дам! — сказала она шепотом на весь магазин.

— Ага, поняла, — закивала старушка, — к служебному. А зачем, милая?

Фея молочного магазина плюнула и вернулась к обслуживанию нормальных покупателей.

— Ты, бабка, че, контуженная? — спросил тот самый парень в „аляске“, который советовал ей купить много кефира. — Сказано тебе: двигай к служебному входу — там тебя отоварят сметаной для солдата Витьки.

— А здесь чего ж?

— А здесь сметана уже кончилась, — вкрадчиво сказал парень, и улыбка медленно сползла с его лица.

— А там?

— Да ты что, бабка, только сегодня на свет народилась?!

Но тут парня мягко отстранила дама в брюках.

— Позвольте, я попробую. Видите ли, бабушка, здесь сметана действительно кончилась — да! Но, как известно, в служебных помещениях любого магазина всегда имеется своего рода... э-э...

— Аварийный запас! — вставил небритый мужчина. — На случай голода и вообще!

— Да, вот именно, — благодарно улыбнулась ему дама, — на разные непредвиденные случаи, вроде вашего...

— Ну как, дошло до нее? — крикнули из хвоста очереди.

— Сейчас, кончаем! — отозвался уже немного отдохнувший парень в „аляске“.

— Ох, бабуля, какой же вы тяжелый человек! Ну. идите, идите, пожалуйста, к служебному входу, получайте там свою аварийную сметану!

— Идите, бабушка, идите! — зашумели женщины в очереди. — Ну что вы, как маленькая!

— Спасибо, милые, — прослезилась старушка. — А здесь эту сметану получить нельзя?

Сделалось очень тихо.

— Ой, держите меня, — прошептал парень в „аляске". — Да я щас,..

И тут раздался крик.

— Уберите бабушку! — закричала фея молочного магазина. — Нет у меня сметаны ни с какого входа! Уберите старушку, а то я за себя не ручаюсь!

— А если к служебному входу идти — так я мигом, — сказала старушка.

— Все, тихо! — железным голосом крикнул небритый мужчина в несвежей шляпе. И всем сразу стало ясно, что это — один из тех легендарных людей, которые в критические моменты принимают командование на себя.

— Порядок, дочка! — крикнул он. — Выноси, родная, сметану на служебный вход — я буду запускать бабушку!

— Все, все, девушка! — зашумели женщины. — Все в порядке — можно выносить! Идите, бабушка, идите!

Продавщицу сообща успокоили и она побрела в закрома за сметаной для солдата Витьки. Старушку отправили, ее взялся проводить парень в „аляске". Ручался, что все будет „о’кей“.

Тут подошло время закрытия магазина.

Расходились неохотно.

— Это еще что, — говорил небритый мужчина, удаляясь с дамой в брюках. — Вот со мной в пятьдесят первом в Туруханске случай был... — и голос его растворился в шуме ночного города.

Они уже давно ищут друг друга. В сутолоке миллионного города затерялись два хороших человека и никак не могут встретиться.

Они никогда не были вместе и не расставались. Они просто еще не нашлись. Но верят. Она верит, что где-то мечется и ищет ее он, а он мечется и ищет ее, и верит, что найдет.