— Абсолютно исключено! — Заявила я. — Вы это как себе представляете? Посторонние мужчины в доме у незамужней девушки?

На Колина было жалко смотреть, его лицо теперь было цвета варёной свёклы. А лапа на моём животе сжалась покрепче. По крайней мере один в этой комнате отлично представлял, как.

— Ив, не злись! — тихо встрял темноволосый сухощавый Дан, который в их компании всегда был самым рассудительным. — Дело серьёзное. В горах… появился опасный чужак. Маг огромной силы, мы понятия не имеем, на что он способен. С самой ночи ищем, а следы запутаны так, что никак не получается нащупать ниточку. Только их подозрительно много в этих лесах. Мы тебе не должны были рассказывать… ты только не пугайся, хорошо?

— Не буду пугаться, хорошо! — покладисто согласилась я. — Это всё? И всего делов-то? Не вижу причины для паники.

В глазах парней появилось уважение. На кончиках пальцев держащего меня кота появились когти, которые легонько ткнулись мне в живот, вызывая волны мурашек. Кажется, кому-то крайне не нравилось, что его посчитали не страшным и не заслуживающим священного трепета.

Я расправила плечи и гордо откинула голову.

Пустота за спиной зашипела, когда я крайне метко попала… кажется, снова досталось многострадальному носу. Ну а я что, виновата? Нечего было так близко стоять и контролировать.

Лапа, правда, с живота не убралась. Но хотя бы когти втянулись обратно.

— Что ещё сказал Арн про этого чужака? — медовым голоском поинтересовалась я у Колина. — Буду признательна тебе за любую информацию!

На моём запястье угрожающе сжалась твёрдая рука. Предупреждает остановиться. Но меня уже несло. Может, хоть так про него что-нибудь разведаю!

— Ты точно что-нибудь знаешь, ты же доверенное лицо моего брата! — и я улыбнулась несчастному парню, отчего на его лице расцвела счастливая и немного глуповатая улыбка. Я почувствовала себя ещё более виноватой. Но меня же вынудили! Разве можно от девушки скрывать важные сведения? Я же изведусь вся, если хоть что-то не узнаю.

— Слышал, что это лазутчик вражеский. Очень опасный человек.

— Да-а-а… как интересно! Что ещё?

Кот выдохнул горячо мне в ухо… а потом прикусил его. Ой, мамочки! Точно, опасный. Особенно, когда ревнует.

— Там и рассказывать нечего особенно, если честно. Арн, кажется, знает больше, но нам не говорит.

— А откуда он? Этот лазутчик? Может…

Хочется добавить «из Империи»? Но не успеваю.

Кот жарко и влажно зализывает укушенное ухо.

И я совершенно теряю нить беседы. Кажется, он нашёл-таки надёжный способ отвлечь меня от расспросов.

— Ты в порядке, Ива? — обеспокоенно спрашивает Колин. — Красная какая-то, дышишь странно… не болеешь? Может, лекарства какие нужны? И вообще, собирайся, давай и правда тебя к брату отведём!

— Категорически… исключено! — отвечаю я, когда оказываюсь в состоянии говорить. — Возвращайтесь восвояси, и передайте Арну, что я как-нибудь сама разберусь, с кем… то есть, вернее, где мне жить! И сразу говорю, здесь вы тоже не останетесь, иначе я нажалуюсь Гордевиду. Он точно обрушит все кары небесные на тех, кто попробует его любимую ученицу соблазнять!

— Я… мы… ты… я и не думал! — подпрыгивает Колин, а уши его начинают алеть так, что в горы ночью можно будет ходить без огня.

Тот, кому на самом деле были адресованы угрозы, только посмеивается тихо, щекоча горячим выдохом. И принимается вкрадчиво поглаживать мой живот.

— Идите отсюда все, короче… — бормочу я, смутившись. — Мне тут посторонние сейчас не нужны. Я эксперименты провожу… опасные.

Например, как не помереть от разрыва сердца во цвете лет рядом с таким Невидимкой.

Который от души целует меня под ухом. Видимо, в качестве похвалы за то, что я, как хорошая девочка, выпроваживаю посторонних.

Ребята топчутся на месте, переглядываются. Видно, что и брата ослушаться не хотят. И со мной оставаться смущаются. Раз уж я так категорически настроена.

И тут дверь за их спинами сама собой распахивается.

А следом распахивается и калитка.

Я вздыхаю. Нет, ну что за манеры! Он где воспитывался, в дремучем лесу?

— Ну, раз ты запрещаешь оставаться… — кисло протягивает Колин. — То мы, пожалуй, и правда пойдем. Завтра хотя бы на праздник приходи!

— Какой ещё праздник? — стону я. Как же всё надоело! Хочу, чтоб хоть ненадолго весь мир оставил меня в покое. На праздниках местных я бывать обязана как будущий друид. Непреложное правило. А я как раз позабыла обо всём, и даже который день уже не заглядываю в свой блокнот-календарик, где отмечены все важные даты.

— Так это… у старого Оржека юбилей же! Сто лет деду стукнет. Придёшь?

— Конечно, — уныло подтвердила я. — Куда ж я денусь. Заодно брату мозги вправлю.

— Ну, вот и отлично! Там и увидимся! — с облегчением завершил свою миссию Колин и засобирался.

А я прям ощутила, с каким угрюмым недовольством встретили новость у меня за спиной.

Как только парни ушли, я на всякий случай заперла дверь на крючок и плотно задёрнула все-все шторы.

— Ничего, что я закрылась? Или ты тоже хотел уйти? — съязвила в пустоту.

Пустота надулась недовольством.

Ой, на-а-адо же! Какие мы нежные!

— А то если хочешь — пожалуйста, иди, на все четыре стороны! У меня, как видишь, если что и без тебя защитнички найдутся!

Ну ничего не могла с собой поделать.

Била, как могла, наобум — била, чем могла. За свою боль. За свои будущие слёзы. Когда уйдёт. Заранее. Кажется, мне опасно вживаться в роль грозной друидши — все эмоции наружу. И вот я уже не милая Иви, а отчаявшаяся и как-то неожиданно повзрослевшая девушка, сердце которой вот-вот выпустят из лап, и оно разобьётся на холодном полу.

Рычанием завибрировал воздух.

Без посторонних кот уже не стесняется шуметь.

Распахивает тетрадь на очередной чистой странице. Мне уже даже не хочется смотреть, что там — но любопытство пересиливает, и одним глазом бросаю взгляд. Всем своим видом показывая, что не очень-то и интересно.

«Дразнишь, коза?»

— Пф-ф-ф… очень надо! — сдуваю прядь, упавшую на лицо. Жест сложенных на груди рук теперь удаётся мне очень естественно и гармонично.

«А если я?»

Перо взмывает в воздух. И подлетает ко мне.

Теряюсь. Что он задумал?

Мягкий кончик пера задевает меня по губам. Вздрагиваю.

Ниже и ниже.

Проводит по шее.

Очерчивает линии ключиц.

Каждое прикосновение заставляет меня трепетать и ждать следующего. Пустота вокруг будоражит. Она слишком наполненная, эта пустота. Слишком горячая и неспокойная. Пожалуй, я погорячилась, когда решила, что я в безопасности.

Чужие пальцы пробегают по косе, тянут ленту, с тихим шелестом она опадает на пол. Тугие пряди расплетаются, змеятся по плечам, падают до самой талии.

С моих приоткрытых губ слетает выдох, когда обострившимся до звериного восприятием ощущаю, как он останавливается за моей спиной.

На вырез моего платья ложится рука.

Невесомым движением касается верхней пуговицы — и она выскальзывает из петли.

А потом и ещё одна.

Дрожь по телу, когда горячие пальцы очерчивают линию выреза дразнящим движением, а потом слегка проникают под одежду. Гладят ложбинку на груди.

Прикрываю на мгновение глаза.

Открываю снова и смотрю безжизненным взглядом в пустоту. Взглядом куклы.

— Хватит. Перестань со мной играть. Ты же и сам не отрицаешь, что уйдешь скоро. Тогда не надо, не мучь меня. Если в тебе есть капля жалости… подумай, что со мной будет, когда ты выбросишь меня из своей жизни, как… кот, который наигрался игрушкой. А ты ведь даже краешком не пускаешь меня в свою жизнь. Не говоришь даже имени. Тогда не начинай. Мне… будет потом слишком больно.

Его пальцы останавливаются… а потом прикосновения исчезают совсем. Пустота за спиной и правда становится пустой. Я уже научилась различать оттенки этой пустоты.

И мне надо бы с облегчением выдохнуть. Но на глаза почему-то наворачиваются слёзы.