– Имеешь что-то сказать против, наблюдатель?

– Нет. – Помявшись, ответил тот. – Питер находился в родовом поместье на момент объявления войны и может считаться вашим законным союзником.

– То-то же! – Она победно направила указательный палец куда-то в потолок. Граф, тем временем, закончил теребить бороду и пришёл к какому-то решению.

– Эх, такая возможность! Для сыновей тоже попросим. – Меня уже даже не спрашивали, а ставили перед фактом. Аристократы такие аристократы.

Кто-то деликатно покашлял за спинами. Для этой семейки – деликатно. Но Медведевы отличались завидной толстокожестью и никто не обратил внимания.

– Так этмо. Гхм! Гхм! Гхм! – Со второго раза вышло внушительней – даже стёкла в комнате зазвенели.

– Чего тебе, Игнатка? Не помогло зелье? – Граф взволнованный подошёл ко всё ещё лежащему племяннику.

– От горюшко ты мое... Да с вами он хочет, балда ты. – Чем дольше тут нахожусь, тем очевиднее для меня становится, что старая графиня тут серый кардинал и голос разума.

– А, ну раз так то конечно. Возьмём, чего и не взять-то.

Пока ждали второго графского сына, в комнату притащили старый портрет деда. На полотне в одну сторону смотрел суровый седой мужчина с бородой и кустистыми бровями. Явный предок графа – сходство было поразительным. Посередине картины тело человека плавно превращалось в звериную тушу. Как отражение в зеркале, в другую сторону смотрел медведь. Художнику удалось передать животную силу и ярость, отобразить легкие красноватые искорки на буром мехе и металлический блеск внушительных когтей.

– Вот он. Последний Хозяин Тайги. – Гордость так и пёрла из графа. – Как молиться будем, монах?

– Будем вслух повторять вашу просьбу. – Теперь для все только вслух.

– Хочу стать Хозяином Тайги! – За графом вразнобой повторили и младшие родственники.

– Можно и так, только, боюсь, умереть вы можете, если класс получите, а соответствия будет мало. Давайте лучше по другому: Система, дай достойному класс "Повелитель Тайги". – Не нужны мне эксцессы.

– Хорошо, монах, пусть будет по твоему.

Молитву начали сразу же – получился такой себе басовитый хор. Только Игнатка где-то посередине сбился и стал нести отсебятину. Вроде бы всё должно было пройти успешно, но... Но судя по недовольным лицам Медведевых результата не было.

– Ничего. – Тяжко вздохнул старшенький.

– Не достойны... – Голова графа поникла.

Облегчённо выдохнул застывший на диване Бамбуков.

На лице же Игнатки одна за другой сменились разные эмоции. От радости до испуга и раскаяния и снова до радости.

– Игнатка, внучёк, а у тебя что? – Ласково спросила Алёна Прохоровна.

– Этмо. Засмотрелся я на когти прадедовские и сбился с молитвы. И смотрел я на них и так захотелось мне такие же – острые, железные, чтобы всё пробивали... – Ответил он покаянно.

– Не томи, говори уж дальше.

– Так этмо, перк новый мне Система дала. "Адамантовые когти".

– Молодец, внучёк. Ха-ха. Хоть что-то получил. А то эти балбесы забыли, что кто много желает, тот и мало не видает. Замахнулись на легенду остолопы. Запамятовали, сколько дед работал для этого.

Медведевы не сильно довольные покинули терем – пошли отстаивать свою берлогу. Теперь у них появился хоть какой-то шанс, хоть какое-то оружие против щитов пехоты. Спустя час младшенький забежал и отчитался перед графиней, что вражескую цепь удалось в одном месте прорвать, убить несколько магов и продвижение Лосевых остановилось.

Я тоже сидел недовольный. Мне всё время казалось, что в неудаче есть и толика моей вины, что я сделал недостаточно, и теперь все жители Берлоги обречены. Как ещё можно помочь этим людям?

– Алёна Прохоровна, А как на оборотней действует негатор? – Мой вопрос отвлёк графиню от тяжких дум.

– А никак. Застывают в текущей форме да и всё. Навыки не могут использовать, как и все. – Она с надеждой посмотрела на меня.

– Тогда у меня есть идея. Зовите сюда всех свободных. – Наблюдатель, заслышав эти мои слова, только молча схватился за голову.

Собрались заплаканные женщины с детьми, раненые мужчины, старики... Все, кто ещё не убежал в тайгу, кто решил сражаться до самого конца несмотря ни на что. Кто решил не предавать графа, данное слово и свой образ жизни. В доме места на всех не хватило, расположились во дворе, вокруг заготовки для артефакта.

Я не имел ни малейшего понятия как делать артефакты, как их подключать к интерфейсу. А ещё мне захотелось создать что-нибудь основательное, масштабное, на века. Пока толпа вокруг меня повторяла слова мантры-просьбы к Системе, я представлял, как открываю краник самовара гиганта, а область без магии всё расширяется и расширяется. И когда воображаемая задвижка открылась до упора, накрыт был уже весь городок и даже немного больше.

Молитва закончилась, во дворе все замолкли, боясь узнать результат. Тишину прерывали только взрывы и стрельба в центре городка. Момент истины – я взялся за краник самовара.

– Алёна Прохоровна, артефакт такой мощи – национальное достояние, и должен хранится в соответствующем месте и под соответствующей охраной. – Бамбуков уже минут двадцать наседал на графиню.

– Ещё чего, Лаврентий Павлович. О реликвии рода Медведевы позаботятся сами.

– Алёна Прохоровна, подумайте хорошо. Канцелярия в свою очередь может пересмотреть решение о начале родовой войны.

– А вот не надо Лосевых выгораживать за наш счёт! – Графиня не на шутку разъярилась. Я абсолютно не понял этого момента, как и наблюдатель.

– Но позвольте... – закончить Бамбуков не успел, получил сообщение на планшет и отреагировал весьма бурно. – Как это понимать, Алёна Прохоровна? Почему Куницыны утверждаю, что их родич подверглась нападению Лосевых в имении Медведевых, и хотят на этом основании вступить в войну родов? В имперском реестре нет информации о вашем возвращение в род Куницыных!

– А кто говорит обо мне?

– Покажите мне тогда Алёну Прохоровну Куницыну!

– Ты зенки то протри, наблюдатель. Она у тебя перед глазами всё утро! – Графиня торжествующе смотрела на Бамбукова, продолжая укачивать разревевшегося младенца.

– Не может быть! – Лаврентий Павлович подбежал к графине и стал рассматривать грудничка. Поступил так и я. И первое что заметил в этом закутанном в пелёнки свёртке – яркие янтарные глаза. Точь-в-точь как у графини.

– Может-может. Позвольте представить – Алёна Прохоровна Куницына, моя внучатая племянница. А правнучка, Алёна Потаповна Медведевна, уже неделю гостит у родни. Так что шли подтверждение своим начальникам, холуй. Мы тут от наёмников отобьёмся, а Лосевых до конца дня вырежет моя бывшая родня – и конец войне. Они их уже режут.

Бамбуков покраснел до неприличия, казалось, ещё чуть-чуть и у него из ушей пойдёт пар, как из того самовара. Не зная куда себя деть, он решил выместить свою злобу на мне.

– Надеюсь ты доволен, Питер? Спас этих людей – молодец. Зато умрёт ещё больше! Или ты думаешь Куницыны с Медведевыми будут вести войну по другому?

– Не слушай его, Петенька. Моему старшенькому внучку давно пора получить свой надел. Мы постараемся сохранить для него как можно больше людей. Ты на правильной стороне и сделал доброе дело. – Но люди всё равно умрут, продолжил я недосказанное. Они всегда умирают. – Мы не забываем добро – Медведевы будут тебе всегда благодарны.

– Или можешь придумать себе оправдание. – Наблюдатель продолжал наседать. – Например, что ты тут не причём, что всё за тебя решила Система. Так тебе будет намного легче жить, зная, сколько людей из-за тебя погибло.

Я лишь грустно на него посмотрел. Мне не впервые выступать и судьёй, и палачом. Это моё решение и только моя ответственность, без всяких оправданий. Несмотря на любые причины. Но в ответ я сказал другое.

– Странно от вас, Лаврентий Павлович, человека на службе системы, слышать, что воля системы не является законом. Или это был совет из личного опыта? Сколько людей уже погибло, осталось с поломанными жизнями из-за вас, из-за вашей Боярской системы? – На такие слова заткнулся и смотрит обижено.