Мел заскользил вдоль доски, изображая разветвлённое дерево, на концах которого мелким шрифтом — без умения делать воздушные линзы я бы не разглядела — Эллери подписывал различные виды и семейства животных.

— Это — место, где возникли амниоты. — Эллери ткнул в одно из узлов дерева. — Живые существа, способные в том или ином виде откладывать яйца. К ним относятся ящерицы. — Он кивнул на колбу со свернувшейся уже ящеркой. — К ним относятся птицы. К ним относимся мы с вами, пусть у нас яйцо и сильно преобразовано, и развивается внутри — но наличие зародышевых оболочек всё то же.

— Магия появилась здесь. — он ещё раз ткнул в место возникновения амниот. — Нам неизвестно ни одного магического насекомого, ни одной магической рыбы, бактерии или вируса.

Мысли в голове смешивались. Я старалась одновременно запомнить новую информацию, размышлять о Мнимой Модели и рефлексировать прошедший бой. Я довольно хорошо знала, что делать этого не стоит, и мне следует отложить рефлексию на время перед сном, Мнимую Модель и её слияние со Стандартной я обсужу с Хэмджем и Тамарой, а сейчас полностью посвятить себя занятию, однако… мысли лезли в голову, и конкретно сегодня я не могла им сопротивляться.

— Таника! — Эллери вдруг указал на меня лучом света, который он перенаправил из окна. — Ты явно где-то не здесь. Что настолько сильно отвлекает тебя от биогенеза магии?

— Э… Я не то что бы…

— Говорите чётче, пожалуйста.

— Если не-маги утратили магию вторично, может ли быть такое, что им можно что-нибудь подправить в организме — и магия вернётся? Мы отличаемся от них гораздо меньше, чем дельфины от своих копытных предков. Мы даже можем скрещиваться. Потомство при скрещивании бывает как магическим, так и не магическим. Кажется, восстановление магии у не-мага должно быть делом нескольких операций.

— Отличный вопрос, Таника. Удивлён. Я полагал, что вы отвлекались, но…. Теоретическая возможность таких операций… рассматривалась. Однако, никто так и не смог получить разрешение на экспериментальные исследования.

— Почему?

Вопрос, заданный чтобы сделать вид, что я слушала лекцию, вдруг вывернул в по-настоящему интересное русло. Если теоретически можно было обратить потерю магии, то, кажется, абсолютно все силы должны быть брошены на это. Но…

— В основном по морально-этическим соображениям.

— Они правда запретили лечить отсутствие магии по моральным соображениям?

— Понимаете ли… — Эллери сел за стол и пристально посмотрел мне в глаза. — Для того, что бы, как вы выразились, “лечить” отсутствие магии, для начала следует заявить, что отсутствие магии — это болезнь. От такого заявления до магического шовинизма — полшага…

— …а мы не хотим стать магократами из Тамероса, которые перебили всех не-магов в городе.

— Верно. Моральные ограничения науки важнее, чем часто кажется в бытность молодым ученым. Ты почувствуешь это, поработав хотя бы лет десять. Моральные ограничения позволяют нам держать науку в узде.

— И в чьих руках поводья от этой узды?

Эллери окинул класс взглядом. Диалог начинал становиться долгим и мешать ходу урока. Однако, видимо, он считал эту тему слишком важной, чтобы бросать.

— Человеческой намеренности. Всякий раз приступая к новому исследованию, учёному приходится отвечать на вопрос “Зачем”. Надо иметь другой критерий оценивания, кроме “Потому что интересно”. Ведь интересно будет всегда и всё, а изучить всё на свете невозможно.

— И поэтому вы предлагаете мораль вместо любопытства?

Эллери кивнул, после чего предложил вернуться к уроку. Видимо, отдать на моё воспитание ещё больше времени он уже не мог.

Кабинет профессора Хэмджа располагался в отдельном крыле школы. И это помещение не было кабинетом. Во всяком случае, если вы услышите слово “Кабинет”, то вы представите что угодно, но не кабинет профессора Хэмджа.

Площадь пола в этой аудитории равнялась четырёмстам двадцати метрам. Это можно было узнать, посмотрев на табличку со спецификациями помещения, которая висела на самом входе. Большая часть зала была пуста. Десяток парт скромно ютился у самой стены. Парты стояли друг на друге в две стопки по пять штук и всем своим видом показывали: они — не главное в этой аудитории.

Вся остальная поверхность чёрного, резинового пола была разлинована на одинаковые квадраты — по семьдесят пять сантиметров каждый, если верить всё той же табличке спецификаций. Поверх сетки квадратов были нанесены руны. Множество рун. От их запредельной сложности кружилась голова. Протуберанцы магических пробоев время от времени проскакивали от стен к полу, от стены к стене. В центре зала стоял высокий мужчина. В его позе, его фигуре, его движениях было что-то каменное, словно кто-то из его дальних предков был куском скальной породы. У него были короткие седые волосы, словно вытесанные из камня, и густые усы, закрученные в причудливые колечки. Преподаватель теории и практики проектирования устойчивых магических систем, профессор Хэмдж, держал в руках длинную и тонкую пластинку металла, в которую протуберанцы со всей комнаты били особенно часто. Видимо, прямо здесь и сейчас, он изготавливал новенький артефакт.

— Профессор Тамара? — удивлённо спросил он, окинув нас взглядом. — Таника? Чем могу быть полезен?

Руны погасли. Хэмдж подошёл к нам.

— Профессор, мы с Та… с профессором Тамарой хотим проверить научную гипотезу. Нам нужна руна, показывающая присутствие магии, настолько чувствительная, насколько это вообще возможно.

— Тогда тебе в столицу. Институт имени Ридара Кедди. Второй этаж, аудитория номер двести девятнадцать. Там установка, с помощью которой ищут магические эманации с других планет. Спросишь Веталину.

Хэмдж усмехнулся и пристально посмотрел на меня с плохо скрываемым ехидством.

— Меньше общих фраз, девушка. Или будете получать общие ответы. Что за гипотеза? Какой дизайн эксперимента? Почему он именно такой? Я могу запросить для вас время пользования лучшими рунными залами в Симмерии, но мне нужно понимать, ради чего я запрашиваю это время.

Я глубоко вдохнула.

— Мы полагаем, что природа магии Тамары может быть такой же, как и у нас. В смысле, что Мнимая Модель — это ответвление Стандартной.

Прошла секунда. Потом вторая. Ожидаемого удивления этой мыслью не было. Хэмдж лишь смотрел на меня.

Ещё через несколько секунд он понял, что я не собираюсь продолжать.

— Мне нужен план эксперимента, Таника. Утверждение “Мнимая Модель — это ответвление Стандартной” — не дизайн эксперимента. Это общее заявление, которое можно, если переформулировать, принять за общую гипотезу, причём очень высокого уровня. А теперь расскажи что именно ты собираешься делать и как именно это подтвердит твою гипотезу.

Как именно эксперименты подтверждают гипотезы? В первую очередь, за счёт отвержения гипотез-конкурентов. Существует только одна реальность, и в ней Мнимая Модель или является частью Стандартной, или нет. А значит, мой эксперимент должен иметь разные результаты в зависимости от того, какая версия реальности — настоящая.

Когда я попыталась изложить свои идеи Хэмджу, он выслушал меня, кивнул и предложил проработать теоретические основания моих выводов.

— Утверждение “Есть срывы — значит Стандартная Модель” слишком сильное. Будь это твоей выпускной работой в университете, я бы не допустил тебя к защите. Ответь для начала на следующие вопросы: “Почему я считаю, что это был магический срыв?”, “Почему я считаю, что магический срыв обязательно связан с тратами запаса?” и “Почему я считаю, что траты запаса обязательно связаны с использованием Стандартной Модели?”

— Разве это не очевидно?

— А это не так важно, очевидно это или нет. Многие утверждения кажутся очевидными или даже действительно являются таковыми. Но очевидность — это не теоретическое обоснование. Уж точно не для теории, претендующей на звание общей модели магии.